Зайка

Фаринкс опять помолчал, потом взглянул мне в глаза и с лёгкой усмешкой сказал:

— И не совру, если скажу, что выступил я великолепно! Все зрители, затаив дыхание следили за тем, как я разговариваю с невидимыми призраками своих жертв. Как уворачиваюсь от их невидимых копыт, когда призраки пытались схватить меня. А когда я спрыгнул со сцены, убегая от них — все зрители ломанулись на выход сильно опережая меня! Какая там давка была — любо-дорого вспомнить! А уж сколько пикантных эмоций! Мы с приятелями тогда очень хорошо перекусили!

Мда… теперь уже я не мог найти слов, чтобы как-то описать то, что я чувствую. Об одном жалею — о том, что меня там не было!

Лунная база демикорнов. Медцентр. Лёха

Фаринкс после моего рассказа и просьбы о помощи не стал отнекиваться, а прилетел так быстро, как только смог, так что уже через час мы были в медцентре и стояли у монитора, на который выводилась вся медицинская телеметрия малышки и было видно всё, что происходило в палате.

— Вот она, — киваю я, указывая Фаринксу на изображение жеребёнки.

Фаринкс вгляделся в экран, рассматривая спящую малышку. Она спала, лёжа на кровати в какой-то трогательно-беззащитной позе, и казалась тёмной тучкой, что пристроилась к белому облачку постельного белья.

— Странно-то как, — шёпотом проговорил Фаринкс. — Я её совсем не чувствую!

— Да? — удивился я. — Это странно. Я чувствовал её страх, когда пытался разговаривать с ней.

— Это другое! — отмахнулся чейнджлинг. — Я имел в виду, что не чувствую её как чейнджлинга!

— Ну, когда я обследовал её нейросетью, то сканер тоже показал только 45% совпадения генома с чейнджлингами. Даже у вашей Лайт Дарк было около восьмидесяти процентов.

— Вот именно! — кивнул приятель. — Лайти у нас всё же чейнджлинг. Только с некоторыми особенностями. А эта кобылка скорее похожа на Фларри Харт — в ней тоже есть наша кровь, но она всё же не чейнджлинг. Ну, то есть… не совсем чейнджлинг.

Тут мы повернулись на раздавшееся рядом торопливое цоканье копыт.

— А что это вы тут делаете? — обратилась к нам неожиданно появившаяся рядом мисс Кин. — Алексей, вы опять хотите её испугать? Учтите, что я вам этого не позволю! Пусть вы сейчас здесь главный, но издеваться над беззащитной малышкой я вам не дам!

Мда... Похоже, Зара всё же наябедничала мисс Кин про вчерашнее, и та теперь глаз с нас не спустит. Проблема… я вовсе не хочу ругаться с этими двумя кобылами — они ж меня на ноль помножат, если решат, что я как-то врежу их воспитанникам!

— Мисс Кин, я вовсе не собираюсь издеваться над ней! — отвечаю я. — Видите — я даже чейнджлинга привёл, чтобы убедить малышку, что тут ей нечего опасаться!

— Что ж… — погарцевала на месте мисс Кин, — я вам поверю… на этот раз… но не забывайте — я слежу за вами! И не будите малышку — она не так давно заснула.

— Конечно, мисс Кин, — киваю я, — мы подождём.

Кинув на меня ещё один предупреждающий взгляд, кобылка, резко развернувшись и гордо задрав носик вверх, порысила по своим делам.

— Во имя Принцессы Чики! — воскликнул Фаринкс, когда мисс Кин скрылась за поворотом. — Что это за фурия тут пролетала?! Я уж подумал, что смерть моя пришла — так она в меня взглядом вцепилась! А этот набор эмоций?! Это же что-то с чем-то! У меня душа куда-то в хвост ушла от её эмоций!

— Не видел ты реальной фурии, — хмыкнул я. — Вот вчера на меня Зара так налетела, когда я попытался с этой поняшкой поговорить, что я действительно решил, что она там меня на месте и прибьёт!

— Забавно, — протянул Фаринкс. — У этой поняшки такая команда поддержки, а ты за неё беспокоишься. Почему это?

— Да сам не знаю, — пожал плечами я. — Есть в ней что-то такое... Что-то, что заставляет меня волноваться.

— Так что ты от меня хочешь? — тут же перешёл к конкретике чейнджлинг. — Для чего ты вообще позвал меня сюда?

— Так это же очевидно, Фаринкс! — отвечаю я. — Ты тот, кто может сломать ту стену, которой эта кобылка отгородилась от нас. Она, похоже, думает, что мы хотим её тут как минимум съесть. Тут для неё все чужие и нет никого похожего на неё.

— Так чего же ты от меня хочешь? — переспросил Фаринкс. — Только конкретно и точно.

— Поговори с ней, — пояснил я. — Покажи, что ты тоже чейнджлинг, и поговори.

Фаринкс несколько секунд молча смотрел на меня своими синими глазами, словно сомневаясь в моих умственных способностях. Потом всё же решил подать голос и пояснить, что я сказал не так:

— Вот общаюсь с тобой и забываю порой, что ты, по сути — чужак. И как чужак, не знаешь элементарных вещей.

— Э-э-э-э... чего? — не понял я.

— А того! — блеснул клыками Фаринкс. — Я вообще не уверен, что смогу найти общий язык с этой малышкой!

— Давай всё же сходим к ней и попробуем. Тем более, что она уже почти проснулась, — киваю я на экран. — Ну а по пути ты мне расскажешь, в чём я ошибаюсь.

— Пошли, — кивнул Фаринкс и тут же, с ходу, начал лекторским тоном пояснять свою мысль.

Ну а я только тяжко вздохнул, настраиваясь на усвоение материала. В голове мелькнула мысль, что среди моих знакомых пони очень много тех, кто любят читать мне лекции.

* * *

— Самая главная твоя ошибка в том, что ты, видимо, считаешь, что у чейнджлингов один общий язык, — начал свою лекцию приятель. — Но это в корне неверное убеждение!

— Ну уж совсем меня за идиота не держи! — фыркнул я. — Конечно же, я понимаю, что у вас могут быть какие-то диалекты или просто различные говоры. В человеческих языках это сплошь и рядом встречается, так что я не вижу причин отказывать в этой особенности и вам.

— И снова неверно! — ухмыльнулся Фаринкс. — Ну да я тебя просвещу. А то думаешь, что если ты выучил через нейросеть язык, которым владеет Чика, то уже знаешь Высокую Речь?

— И вовсе я так не думаю, — покачал головой я. — Многое из вашего языка я просто не могу воспроизвести. Так что я им по сути и не владею.

— Да не в этом дело! — возразил Фаринкс. — Я хочу сказать, что язык у каждого гнезда обычно свой, и выходцу из одного гнезда трудно понять того, кто жил в другом гнезде. Конечно, нам помогает телепатия, но она хорошо передаёт образы, чувства, но точные и сложные понятия передать зачастую не способна. А вообще даже в одном гнезде рядовые юниты могут не понять своих командиров и королеву, если те будут пользоваться высшей формой Высокой Речи.

Фаринкс сделал паузу и спросил:

— Вот ты знаешь, почему Высокая Речь так называется?

— Неа! — помотал головой я.

— А всё потому, что она реально высокая — вот почему! — снова блеснул клыками чейнджлинг. — По сути, у Высокой Речи очень высокая скорость передачи информации. И чем выше по рангу юнит, тем скорость выше. Так этого мало — на уровне Королевы и её приближённых подключается ещё и шифрование информации, чтобы никто не перехватил не предназначенное ему сообщение. И скорости, способ кодирования и всё остальное в общении зависит от Королевы. Ибо через неё всё это и работает!

— Ха! А как вы тогда общались, когда Кризалис вас кинула?!

— А вот так и общались, — буркнул Фаринкс. — С трудом! Мы тогда вообще, как пыльным мешком тюкнутые ходили. Пока Торакс не смог развить в себе нужных лидеру качеств. И даже тогда, когда он что-то такое смог сделать, то, как только появилась нормальная королева — многие предпочли подключиться к ней. Сейчас у нас вообще какое-то непонятное многовластие: кто-то подключен к Тораксу, кто-то — к Кризалис, кто-то — к Чике, а ещё есть несколько оригиналов, что предпочли подключиться к Фларри Харт.