Страница 20 из 56
Я вжимаюсь в стену и смотрю на него. Его глаза закрыты, а тело расслаблено, даже с огромной эрекцией, что заставляет меня сглотнуть и отвести взгляд.
Как, черт возьми, я переживу его?
— Что ты хочешь узнать о моем народе? — наконец спрашивает он, и я опускаюсь еще ниже. Я слишком подавлена им, чтобы думать ясно.
— Все, что угодно, — прохрипела я, отчаянно пытаясь не обращать внимания на пульсацию между бедер и на то, как сильно я хочу броситься на него, чтобы выяснить, правда ли то, что он говорит.
~
— Не может быть! — Я со смехом падаю на Аку.
Он ловит меня и смеется сам.
— Это правда, я понятия не имел. Я просто бегал голый, как дикий зверь, пытаясь поймать свинью, пока старейшины не нашли нас и не сказали мне, что это шутка.
Я смеюсь сильнее, со слезами на глазах, а бока болят. Он рассказывает мне историю за историей о своем народе, о себе, и это только больше привязывает Аку ко мне. Это напоминает мне о тех проблесках человечности, которые я все еще вижу время от времени ― семья, любовь, общение, радость и смех. Они живут своей жизнью так полно, в то время как мы зарываем голову и живем в гневе.
Они наслаждаются каждым мгновением, зная, что оно может быть последним. Они ничего не боятся, даже смерти, только отсутствия жизни. Они наслаждаются простыми удовольствиями, такими как охота, еда и совместное времяпрепровождение, а также смехом, музыкой, драками и исследованиями. Они словно дорожат этим миром и существами в нем.
Монстры совершенно не похожи на то, что мне рассказывали.
У них даже есть семьи, хотя обычно это целое племя. Старейшины присматривают за детенышами, как они их называют, и воспитывают. Их учат сражаться, быть добрыми, защищать свой народ и окружающий мир. Они не просто говорят, они отдают.
Упав на бок, я свернулась калачиком, наблюдая за Аку, слушая, как он рассказывает о своем народе ― народе, который не является чудовищами.
Улыбка не сходит с моих губ, а его улыбка очень мила. Аку гладит мою ногу, как будто не замечает, что делает это. Когда он, наконец, замолкает, смотрит на меня и, кажется, смягчается.
— Почему ты вернулась? — спрашивает он нерешительно.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, сбитая с толку.
Он облизывает свои клыки, впервые за все время, что я вижу его нервным, когда он ищет мой взгляд.
— Назад через стену.
— Это моя работа...
— Нет, не сейчас. Тогда, — пробормотал он, сглатывая. — После того, как ты прошла через стену, когда была ребенком, почему ты вернулась?
Я сажусь прямо, сердце колотится, когда смотрю в его глаза.
Глаза цвета солнца.
Глаза, которые я помню.
▪ 18 ▪
АКУДЖИ
— Ты спас меня? — требовательно спрашивает Ария.
Я наклоняю голову.
— Меня поставили патрулировать стену ― это работа, которую дают детям, чтобы показать им правду о нашем народе, ― когда я увидел, что ты забрела сюда. Я знал, что должен был рассказать старшим и позвать остальных, но стоило мне взглянуть в твои глаза, и я не смог. Ты осматривалась вокруг не в страхе, а в удивлении, и когда я подошел к тебе... ты не испугалась, Ария. Ты не была жестокой, убийцей или злобной. Ты была просто такой... сияющей, яркой и счастливой. Я не мог этого сделать, поэтому провел тебя обратно через дыру, через которую ты пролезла, думая, что больше никогда тебя не увижу. Я сам был еще совсем юнцом, едва понимал мир и наше прошлое.
— Я тоже не знаю, почему я должна тебя ненавидеть, — шепчет она, совершенно потрясенная и онемевшая. — Я знаю тебя. Я не могу в это поверить. Ты спас меня тогда и снова сейчас. Ты пришел за мной.
— Ария. — Я вздохнул, отводя взгляд. — Когда ты вернулась, мне было просто любопытно. Ты выросла, как и я, и детский интерес к людям, которых мы должны ненавидеть, сменился чем-то другим ― интересом к тебе, женщине. Я наблюдал, как ты приходила и уходила, зная, что должен был сообщать об этом каждый раз, но не мог. — Я смотрю на Арию, позволяя ей увидеть правду. — Я защищал тебя каждый раз, не то, чтобы ты на самом деле нуждалась в этом. Я хотел, чтобы ты увидела мой мир, увидела, что мы не монстры. Что я не был монстром. Мне было невыносимо видеть в твоих прекрасных глазах, о которых я мечтал каждую ночь с раннего детства, ненависть, а не удивление. Я предавал свой народ, но не мог остановиться.
— Акуджи, — шепчет Ария, открывая и закрывая рот, но ни звука не выходит.
— Я говорю это не потому, что ты заслуживаешь знать. Я сразу понял, кто ты, но я понимаю, что ты не…
— Я пыталась забыть о той ночи, притвориться, что ничего не было. Я хотела быть нормальной, бояться вас всех, но так и не смогла. Вот почему я вернулась. Я не боялась, да и как я могла бояться? Мне нужна была правда, и тогда я нашла что-то за этой стеной ― чувство исцеления, безопасное место. Все эти годы я убеждала себя, что это детские мечты и извращенная правда заставили меня вызвать тебя, но это не так. Ты настоящий.
— Я настоящий, — подтверждаю я, ища в ее глазах страх или отвращение, но все, что я вижу, это удивление.
Как и тогда, когда мы встретились в детстве.
Мы ― две души, которым суждено было встретиться, но которые не смогли стать ненавистными врагами.
— Почему? — шепчет она. — Я не понимаю, почему ты спас меня тогда.
— Потому что я ничего не знал. Я не понимал, почему должен был ненавидеть тебя, — признаюсь я. — Став старше и узнав об этом, я думал только о той маленькой человеческой девочке, которая доверилась мне, вложила свою руку в мою, а потом, когда снова увидел тебя, мой мир словно остановился. Как я мог так сильно ненавидеть тебя, когда я едва мог дышать, глядя на тебя? Когда ты сияла так ярко, как солнце, которое я никогда не увижу, жизнью и радостью?
— Акуджи, — шепчет она. — Я человек.
— А я ― монстр. — Я пожимаю плечами. — Я не говорю, что не ненавижу таких, как ты. Я ненавижу их за то, что они сделали. Я ненавижу их всех ― всех, кроме тебя, Ария.
Ария смотрит на меня, и я смотрю на нее в ответ, не зная, куда это нас приведет. Мы оба знаем свои роли в этом мире, но она меняет их, потому что я не могу ее убить. Нет, я бы умер, защищая ее.
Защищая ребенка, который доверился мне, и женщину, которая защитила меня.
Я не знаю, что принесет будущее. Мы такие разные, как мир, но в этот момент мне все равно. Все, что меня волнует, это то, что Ария заставляет меня смеяться и улыбаться, и то, что она с удивлением исследует мой мир, заставляет меня понять, как по-настоящему благословен мой народ.
Она вдохнула в меня жизнь, единственный человек, которого я оставил себе, единственная моя ценность с тех пор, как возглавил свой народ, и я не могу отказаться от нее, не могу.
▪ 19 ▪
АРИЯ
Не зная, что сказать, я свернулась калачиком и притворилась спящей. В конце концов, Аку устраивается передо мной, защищая меня, как всегда. Я наблюдаю за ним сквозь ресницы, когда он, наконец, засыпает, а затем полностью открываю глаза.
Запоминаю четкие линии скул, спиралевидную гладкость его рогов и каждую деталь облика, монстра, мужчины передо мной ― того, кто спас меня и рискнул сблизиться с человеком.
Я выбрала трусливый выход, но никак не могу заснуть, слишком потеряна в воспоминаниях и собственных искаженных чувствах. Он спас меня. Вот к чему все сводится. Красный наблюдал за мной и спасал каждый раз, когда я была здесь, никогда ни о чем не прося и не говоря своим людям.
Все это время я думала, что возвращаюсь сюда, чтобы исследовать мир, но на самом деле я возвращалась сюда ради него? Ради безопасности, которую чувствовала за стеной, потому что знала где-то глубоко в душе, что мой монстр наблюдает за мной? У меня нет ответа, и я так запуталась во всем.