Страница 21 из 27
Пели турбины. Истребители, розовые от раннего солнышка, высокими двойными хвостами напоминая парусники, неспешно, горделиво выруливали. Отсверкивали стёклами кабин. Проносились по полосе и срывались в небо. Убрав шасси, бросались в кружение трёхмерного танца… Асы крутили над аэродромом одиночный и групповой пилотаж, вели показательные воздушные бои. Но было в программе и нечто необычное.
Мартынов приказал майору Зарубину:
– Дадите товарищу президенту провозной на спарке «МиГ-29». Выполните комплекс сложного пилотажа.
– Можно и с элементами высшего… – вставил президент.
Конечно, всё было согласовано заранее, и лётчик назначен и оттренирован, и – на всякий случай – дублёр. Но окончательное «добро» прозвучало только сейчас, когда Кольцов вполголоса сказал командиру части: «Можно». И, конечно, в свите нашлись те, кто возражал. Ничего, возражающие всегда найдутся…
Одеваясь под наблюдением инструктора к полёту, Кольцов уловил чутким ухом негромкие голоса:
– Учти, он сто лет не летал. Так что ты полегче. Пилотируй уважительно. Никаких предельных режимов!
– Есть, командир. Я понимаю. Не обижу.
Президент усмехнулся про себя…
Ничто не изменилось. Полёт и пилотаж с перегрузками до шести единиц он ощущал так же, как и два десятка лет назад. Лётчик заботился:
– «Сокол-два», доложите самочувствие.
– Я «Сокол-два»! Самочувствие отличное, – весело отвечал он. – Продолжаем!
Когда стало ясно, что пилотажный комплекс заканчивается, Кольцов решился:
– Командир… Ручкой дашь поработать?
Лётчик ответил сразу:
– Набираем высоту.
На высоте он выровнял машину.
– «Сокол-два», бери управление.
Кольцов плавно повёл ручку влево, координируя педалью. Потом вправо. Самолёт чутко шёл за управлением. Кольцов осторожно дал от себя. Машина вошла в пологое пикирование. Он двинул РУД, услышал, как взвыли турбины, и потянул ручку. Машина выровнялась, понеслась вверх. Он ввёл «МиГ» в боевой разворот, потом крутанул бочку. Фигура получилась не очень чисто. Конечно, столько лет не иметь лётной практики…
В передней кабине майор Зарубин сидел – ушки на макушке, ждал продолжения пилотажа.
– Всё, командир! – услышал он. – Домой.
…Самолёт подрулил к стоянке. Тут же налетел «уазик» с Мартыновым и командующим войсками округа. Пилоты, как положено, встали рядом. Зарубин доложил о выполнении задания. Президент повернулся к лётчику, обнял за плечи, встряхнул:
– Спасибо, подполковник! Слетали по высшему разряду.
– Я майор, товарищ президент.
– Уже нет. – Кольцов повернулся к Мартынову. – Сколько лет Зарубин в звании майора?
– Пять лет, товарищ президент. С половиной.
– Достаточно.
После переодевания поехали в лётную столовую.
– В моё время тоже были приличные машины, – сказал Кольцов. – Но уж не такие крутые. Тяговооружённость больше единицы?
– Так точно, – ответил Мартынов. – Один и одна десятая.
В клубе воинской части президент встретился с лётчиками и техниками. Разговор получился живой, временами стоял просто галдёж.
– Летаем мало! Скоро совсем разучимся!
– Сегодня, считайте, за месяц вперёд отлетались.
– С запчастями напряжёнка! Как это понять? Вроде не иномарки эксплуатируем.
– Горючее нерегулярно подвозят!
– Финансов, говорят, нет. Уж на оборону-то…
– Да вы, товарищ президент, нашу плановую таблицу гляньте! Сплошные слёзы.
Всё упиралось, конечно же, в деньги.
– Финансы я вам обещаю. Правда, к сожалению, не в этом году…
Кто-то – кажется, дублёр Зарубина – спросил:
– Товарищ президент, а вы с какой должности ушли из авиачасти?
– Командир звена, – ответил он. Рассказал, как служил, на чём летал, с кем летал…
Когда Кольцов, сопровождаемый свитой и охраной, уехал, Мартынов вызвал Зарубина и напустился на него.
– Ты хоть представляешь, чем ты рисковал? Какую дикую ответственность на себя взял, подполковник хренов? Зачем давал ему управление? Я всё отлично рассмотрел! Думаешь, по почерку не отличу, кто пилотирует – ты или не ты? А если бы гробанулись?!
Зарубин держался спокойно.
– Нет, командир. Ничем особенным я не рисковал. Он же лётчик! Мужик серьёзный, не какой-нибудь зелёный курсант. Он сначала осторожненько попробовал всё управление, потом пошёл на разворот. А как увидел, что вместо бочки вышла «кадушка», так сразу и говорит: «Всё, вези домой».
– Вот загнал бы в штопор…
– А я там зачем сидел? Вывел бы, в случае чего.
– Вывел бы… – проворчал полковник. И, пристально поглядев на подчинённого, вдруг рассмеялся.
– Ладно! Всё правильно, Игорь.
Полковник Мартынов тоже был прежде всего – лётчиком.
Об этом эпизоде, произошедшем в его отсутствие, президент узнал от самого Зарубина, встретив его недавно в Звёздном городке.
Собственно, не так уж много сделал он для этого парня. Всего лишь подтолкнул неповоротливое Управление кадров, по своему обычаю не торопившееся присвоить асу очередное звание. Родной, нашенский менталитет. Боже упаси, чтобы кому-то жизнь мёдом показалась!
И ещё он вспомнил, как назавтра после полёта ведущая новостей на весь мир провозгласила:
– …Перегрузки достигали шести атмосфер!
Он тогда сдержал смех, потому что был не один. Не хватало ещё, чтобы девчонка пострадала. Кто посвящён в азы воздушного летания, всё равно понял, о чём речь. А непосвящённые… им и так сойдёт. «Шесть атмосфер, ух ты! Ну, давай, переключай на сериал»…
Открылась дверь. На пороге возник Ярослав Матвеевич Неверов из Вологды.
– Здравствуйте. Можно?
– Можно. Здравствуйте, Ярослав Матвеевич. Проходите сюда.
Один из любимых писателей президента, покойный Владимир Солоухин, заметил: уходящий монарх оставляет страну своему сыну, поэтому старается передать её как можно в лучшем виде… То, что досталось Кольцову в управление, просто кричало, что нынешняя Россия – не монархия и что родственными отношениями тут и не пахнет. Тут было применимо некое другое выражение, известная русская пословица. Но Кольцов чисто по-человечески стеснялся поминать её. Своему предшественнику он был в значительной мере обязан президентским постом.
Но теперь приходилось разгребать необозримые кучи наломанных дров, за которыми открывались всё новые и новые. Смелый и энергичный человек, он уставал не столько от работы без выходных, сколько от чудовищной вязкости среды, от инертности окружения. Одни были туповаты, другие трусоваты, третьи нечисты на руку, четвёртых интересовала только карьера, пятые не разделяли убеждений… Работать было, по сути, не с кем. Команды практически не было.
Выход виделся в одном: искать и собирать людей. По всей стране. Россия велика. И один из таких людей, приехав из своей Вологды, сегодня придёт к нему. Ещё один – возможно, этот молодой капитан Артемьев. Неужели уж такая несбыточная мечта – собрать работящую, надёжную внеклановую команду? Образовать собственные независимые структуры, дать им преимущественные права. Обеспечить силовую поддержку.
Жаль, что не царь я здесь…
Гость лёгкой походкой шёл к дивану. Ростом немного ниже среднего, стройный. Одет бедновато, но аккуратно. Очкарик. Оправа старенькая. Цвет лица нормальный. Смотрит приветливо и с интересом. Волнения не заметно.
– Вы, Ярослав Матвеевич, не удивлены моим приглашением?
– Решил не удивляться, – ответил Неверов. Голос у него был – скорее тенор, чем баритон. И очень выразительный. Запоминающийся.
– Почему? – спросил президент.
– У всего есть свои причины. Не думаю, что тут ошибка. Считаю – знак судьбы.
– Вы так доверяете судьбе?
– Доверяю, хотя и с разбором.
– Вы умны?
– Относительно.
– Хитры?
– В меру.
– Ленивы?
– Да, я довольно ленив.
– У вас много специальностей?
– Несколько. Фельдшер, лесовод, электромеханик, программист, компьютерщик. В последние годы – экспедитор. Работал с поставщиками. Возил товары из Москвы, из Петербурга.