Страница 20 из 27
– Давно уж не претендует! – засмеялся Артур. – Вот послушай. Фъом эн ообит оф экспектэйшн ай хев лифт, айм ин фзэ сэвен сикто, айм риди ту старт3. Это так я бы докладывал диспетчеру по-английски. А по-испански говорю так: дехэ ля орбита деспера, эстой эн эль сектор сьётэ, препарадо пара салир4. Ну что? На каком выразительнее?
– Конечно, на испанском. И короче.
– А грамматика? А фонетика?.. То-то и оно.
– Да, Артур! А беспилотка по моей трассе?
– Нормально. Похоже, долетит вовремя и куда просили. Кстати, до вторника можешь проштудировать Кристенсена «Поведение в пониженной и повышенной гравитации». Интересно читается.
…Читалось, действительно, легко и интересно. Но с тех пор я уже все положения автора проверил на практике. С громадным светлобородым скандинавом Олафом Кристенсеном мы давно приятели. Он любит расспрашивать меня и других космонавтов, набирает материал для новых книг и статей…
А сейчас читаю Григория Захаровича. Он о многом знал больше, чем я.
Так с чего же тогда началось?
Из книги Григория Ольховского: работник и мастер
Законов в наши дни много… вот только справедливости не хватает… Когда всё ставится с ног на голову, только дурак может сидеть и ждать, что справедливость восторжествует.
У боковой стены на диване сидели двое мужчин. Беседовали они не так чтобы давно – хозяин кабинета не имел времени на долгие разговоры. Содержательные – да, но не долгие.
У собеседников были умные, жёсткие лица. Один был в форме генерал-полковника милиции. Загорелый, с седыми висками, с большим белым шрамом на щеке. Но хозяином кабинета являлся другой, в обычном костюме. Ростом поменьше, лицом побледнее, с высоким лбом. По его ловким, экономным движениям, по всей выправке нетрудно было догадаться, что и ему приходилось носить погоны.
Иногда он вставал и прохаживался по ковровой дорожке от стола к двери. У него был чёткий говор человека, привыкшего обращаться к аудитории.
– Вы, Валерий Анатольевич, понимаете, что этот позор – не наш внутренний. Это наш позор на весь мир. Иностранным дипломатам бьют морду на московских улицах! Грабят в московских переулках!
– Али Хафтара били бывшие скинхеды, – ответил генерал. – Которые сейчас «уайт пауэр». У него ярко выраженная восточная внешность.
– Ау Кнуда Хессельберга как с внешностью? Тоже ярко выраженная восточная? Несерьёзно, господин министр!.. Ну, а что скинхеды? Растворились в воздухе?
– Уехали на автомобиле с депутатским номером.
– Чья машина?
– Числится за депутатом Бухановым.
Серые глаза хозяина кабинета упёрлись в лицо министру.
– И что дальше?
– Понимаете, Георгий Александрович… Мне бы очень не хотелось трогать Буханова.
– Понимаю, – с отвращением в голосе произнёс Георгий Александрович. – Ну, а второй случай, с норвежцем?
– Это солнцевские. Окончательно обнаглели.
– Конкретно известны?
– Люди Денисова задержали подозреваемых. Для ареста нужна санкция суда. И… он боится за семью. Ему позвонили.
– Опять понимаю, – сказал хозяин кабинета. – Ну что ж, господин министр, я вас больше не задерживаю. До свидания.
– До свидания, господин президент.
Оставшись один, президент России Кольцов подошёл к холодильнику и налил полстакана минеральной. Залпом выпил.
«Хорошее средство», – подумал он и вышел в секретариат. Из кресла у стены вскочил молодой капитан милиции.
– Здравия желаю, господин президент!
– Здравствуйте. Вы ко мне?
– Никак нет. Генерал-полковник попросил подождать его здесь. Он сейчас придёт.
– Вольно, капитан, – улыбнулся Кольцов. Парень ему нравился. Было в его взгляде нечто, внушающее доверие. Конечно, ум, интеллект. Конечно, сознание собственного достоинства. Твёрдость характера. В меру – молодое нахальство. И ещё что-то трудноопределимое, но располагающее.
– Ну, как борьба с преступностью? – спросил президент.
– Да что борьба… К сожалению, именно борьба. А с преступностью не надо бороться.
– Вот как?
– Да, господин президент. Борьба – это вид спорта. С преступностью надо не бороться, а воевать. На поражение!
– На поражение… – вздохнул Кольцов. Его вдруг прорвало. – Не очень-то стремятся её поражать! У одних какие-то знакомства, родственные связи. Другие боятся за своих домашних. И всех можно понять! Третьи коррумпированы.
Четвёртые не желают подрубать сук, на котором сидят. Уничтожим преступность – и зачем тогда МВД?
– Ошибочная позиция, господин президент.
– Почему?
– Не одна же преступность! Есть и другие внутренниедела. Работы нам всегда хватит. На худой конец, со спасателями сольёмся, с МЧС…
– Хорошо, что вы так считаете. А высокое начальство… У каждого – у каждого! – что-то есть, мешающее дело делать. Иногда мне кажется, капитан, что всего-то один человек и нужен! Умный, решительный, непреклонный, ненавидящий воров и бандитов. Не испорченный властью, большими деньгами. Готовый взять всю ответственность на себя. Ни с кем не связанный, ничем не повязанный, никому не известный… Человек ниоткуда. И желательно – не семейный.
Капитан молчал. Затем нерешительно улыбнулся.
– Говорите! – подбодрил Кольцов.
– Извините, господин президент… Кажется, я знаю такого человека.
– Ваш родственник?
– Никак нет.
– Друг?
– Мы с ним всего одну ночь разговаривали. В поезде вместе ехали. Я тогда был следователем военной прокуратуры. Вот и заговорили о преступности… Кстати, что с преступностью нужно не бороться, а воевать, я от него услышал.
– Молодой? Энергичный?
– Лет пятидесяти. А насчёт энергии… Мне-то ночь не поспать – раз плюнуть. А он тоже ни разу не зевнул.
– Не пьёт?
Капитан пожал плечами.
– При мне склонности не проявил. И запаха не было. Ни свежего, ни застарелого.
– Найти сможете?
– Смогу, – улыбнулся капитан. – Мы так друг другу понравились, что обменялись адресами. Я думал, что это я такой, слишком злой на уголовников. Нас же, молодых, всегда честят максималистами. А он тоже так смотрит.
Вошёл министр.
– Разговариваете?.. Господин президент, вам капитан Артемьев ещё нужен?
– Больше нет, – улыбаясь, сказал президент. – Все свободны.
Но при этом так взглянул на молодого человека, что тот понял: разговор получит продолжение.
В кабинете президент подошёл к окну. Он не жалел, что позволил себе так откровенно разговориться с незнакомым капитаном. Всю жизнь хорошо чувствовал людей. Интуиция не подводила. И тот, неизвестный, пятидесятилетний, его заинтересовал. Во всяком случае, стоило пожертвовать несколько минут на разговор с ним.
Президент взглянул на стенные часы, сел за стол и раскрыл бювар с документами…
В машине генерал-полковник спросил капитана:
– Ну, Артемьев, как тебе наш президент?
– Нормально…
– О чём без меня секретничали?
– За жизнь… Холост или женат, какой оклад, не обижает ли начальство…
– И как начальство, не обижает?
– Нет, товарищ генерал. Хорошо относится. Спасибо.
– Ну, то-то…
Президент смотрел в окно. Сменить бы министра… Но жаль гнать такого сильного, грамотного администратора. Хотя и с валидолом в кармане. Он думает, что об этом никто не знает. Но дело ведь тоже нужно делать!
В безоблачном небе изогнулся дугой след самолёта. Истребитель… Президенту вспомнилась лётная юность. Вспомнился и тот, всего двухлетней давности, полёт на «МиГе».
В программе поездки было посещение одной из лучших воинских частей округа. Командир авиачасти полковник Мартынов – высокий, худой, стремительный – называл своих подчинённых не иначе, как асами. Президенту нравился и Мартынов, и его лётчики, и обращение «товарищ президент». Слово «товарищ» сохранилось в армии, и нет тут ничего коммунистического, одно лишь боевое товарищество.
3
С орбиты ожидания сошёл, нахожусь в седьмом секторе, к старту готов (англ.)
4
То же самое на испанском.