Страница 4 из 106
— О, брат-воин, это было что-то! — объявил он. — Меня поднял среди ночи солдат из патруля и сообщил, что поймали одарённого-бунтовщика и что им нужна помощь. Якобы, какой-то тип в трактире сначала склонял гвардейца из Зелёной роты к бунту, а потом хотел его убить, да они вмешались. Приложив тебе рукоятью меча по затылку, да. Гвардеец тот, кстати, их чудом не изрубил. Тебе повезло, что у тебя такой крепкий череп! Эти болваны били тебя по голове всякий раз, когда ты начинал подавать признаки жизни. Пойми правильно, они видели, что ты маг. И если бы ты вправду был мятежником, они бы расстались с жизнями, лишь только ты пришел бы в сознание. В общем, я приказал им оставить тебя в покое и принести сюда.
— Сюда — это в бывший дворец наместника, — добавила Нарин’нэ. — Я выслушала обвинение и поместила тебя в этом подвале. Солдаты говорили, что ты мятежник-подстрекатель, и они верят, что это так. Тот гвардеец, Урханг, кажется, хочет защитить тебя. Но я настояла, чтобы он
Кель’рин мысленно выругался и растянулся на скамье, уставившись в потолок. Ну и попал, провались в пустоту этот патруль с его дурацкой подозрительностью! Урханг бы, конечно, не стал никому жаловаться, а эти трупные черви рады стараться. И что теперь? С таким обвинением, да в такое время, трудно надеяться на милость. Гвардеец, ставший мятежником, — клятвопреступник, а это уже очень серьёзно, тут светит отсечение головы как минимум.
Бежать? Ну-ну, всего-то надо убедить сестру по гвардии вместе с её напарником сделать вид, что они ничего не замечают. Не пробиваться же мимо них силой, в конце концов! Да и приди ему каким-то чудом мысль напасть на вчерашних товарищей, он просто не в состоянии вывести их из строя достаточно быстро. Попытку использовать
Гильдейский суд? Отделение Гильдии Магов здесь, в Нориноме, сейчас само под подозрением и наверняка рвётся показать лояльность. Так что они сразу отправят на плаху, побоятся гнева всесильного Регента.
Капитаны? Шансы есть, капитан Чёрной наверняка не признает боевого мага из своей собственной роты мятежником. Максимум — может дать что-нибудь по мелочи за «непочтение к командиру» — Владыка, а значит и Регент, номинально считается полковником гвардии. А вот второй капитан может встать за казнь. А третьего нет. Кто их рассудит?
Вот тут и последний вариант. «Простите, Ваше Могущество, что полагал вас поганым пожирателем искр, а следовательно достойной изничтожения в огне!». Очень мило! Вспомнилось её лицо позавчера на площади — ещё больше исхудавшее за месяцы после мятежа в Столице, с бледной, как у мертвеца, кожей. Запавшие глаза, полные холодного бешенства. Номинальная повелительница Державы, а реально — госпожа четырех сотен гвардейцев, трёх уцелевших в резне в Столице лояльных полков Центральной армии да пары тысяч ополченцев, вооруженного сброда, привлечённого надеждой на грабежи.
— Эй, Нарин’нэ! — позвал он после недолгого раздумья. — Скажи, как проводить суд капитанов, если их нужно три, а есть только двое? Они же равны по положению, так? Что будет, если они решат по-разному?
— Хм… — она на мгновение задумалась. — Должен решить их начальник.
— То есть регент. Ясно. Я прошу суда капитанов.
Потянулись часы заключения. Нарин’нэ и Карлана сменили Рагнар из гвардии и какой-то незнакомый маг-южанин, совершенно не расположенный «называть своё имя кому попало». Заглянул капитан Лан’нау, поинтересовался самочувствием «невоздержанного на язык плода противоестественной связи шакала с василиском», пустился в пространные рассуждения об умственных способностях некоторых своих подчинённых, позорящих роту, и ушёл, в не слишком изысканных выражениях пожелав не терять присутствия духа. Про предстоящий суд не было сказано ни слова.
Ещё дважды сменилась стража. Обе смены состояли из знакомых магов-гвардейцев, настроенных к заключённому дружелюбно, но никакой информацией о его будущем не располагавших. Или не желающих ею делиться. Пользоваться же
— Пойми, это очень странно! — тут же принялась объяснять она. — Держать тебя здесь очень тяжело, восемь
— Тише, сестра-воин, — оборвал её, наконец, Карлан. — Твоими стараниями ему снесут голову, только чтобы ты отстала.
— Но я не этого…
— Вот и не зли никого своей назойливостью.