Страница 227 из 276
Далее развитие ситуации осуществлялось по типовому сценарию. Для начала в газете Ростовского обкома ВКП(б) «Молот» появилась статья известного театрального критика И. И. (Юзефа) Юзовского, в которой он поделился с читателями сомнениями по поводу того, как такое значительное художественное произведение могло принадлежать перу неприлично молодого и абсолютно неопытного человека.
Юзовский был тем самым ростовским журналистом, который в 1927 году опубликовал злобную статью о только что напечатанной поэме Владимира Маяковского «Хорошо!», которую назвал соответственно — «Картонная поэма». Поэт приехал в Ростов для очередной встречи с читателями, нашёл его в местной редакции, зазвал в какую-то пивную, где громко потребовал объяснений. От написанного журналист не отказался, даже попытался убедить его в том, что на фоне жестоких жизненных реалий его произведение выглядит не более чем глянцевая фантазия. Маяковский мрачно сказал в ответ: «Значит, так. Через десять лет в этой стране будет социализм. И тогда это будет хорошая поэма… Ну а если нет… Если нет, чего стоит тогда весь этот наш спор, и эта поэма, и я, и вы, и вся наша жизнь…» (Сарнов Б. М. Маяковский. Самоубийство. М.: Эксмо, 2006). Критику советского поэта № 1 еврею
Юзефу Юзовскому ещё припомнят во время борьбы с космополитизмом.
По какой-то причине особенно негативно в отношении М. А. Шолохова был настроен председатель Ленинградского отделения Союза писателей и один из руководителей РАПП Ю. Н. Либединский, который подверг его, по собственным словам, «большевистской критике». (Накануне пленума РАПП // Напостовство сегодня: Сб. статей // Красная газета, 1930. С. 58).
Надо сказать, что в советское время единственная внятная попытка обнаружить источники этих слухов была предпринята доктором филологических наук К. И. Приймой. Учитывая, что публикация третьей части романа была неожиданно приостановлена ГИЗ, учёный увидел в этом факте вполне возможные происки троцкистов, прежде всего связанные с освещением в печати восстания казаков в станице Вёшенской в марте 1919 года, как известно, проходившем под антибольшевистскими лозунгами «Советы без коммунистов!», «Долой коммуну и расстрелы!», «Да здравствует народная власть!». Здесь же находился штаб повстанцев во главе с героем Великой войны хорунжим П. Н. Кудиновым, в распоряжении которого была почти 30-тысячная армия из пяти дивизий и одной бригады. По мнению Л. Д. Троцкого, внимание М. А. Шолохова к этим драматическим событиям периода Гражданской войны на Дону было чрезмерным. // в этом с наркомвоенмором во многом был солидарен бывший комиссар 12-й армии Южного фронта, а затем председатель СНК РСФСР и кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) С. И. Сырцов. Описание в романе казацкого мятежа, который на самом деле был гораздо более масштабным, чем это признавалось официально, не только определённым образом характеризовало поведение командиров, непосредственно подчинённых Л. Д. Троцкому, но и могло повлиять на позиции самого С. Сырцова и его сторонников. Поэтому не было ничего удивительного в том, что и те, и другие участники описываемых событий стремились помешать публикации книги и всячески дискредитировать её автора. К тому же происхождение и биография самого Михаила Александровича делали его лёгкой мишенью для атак оппонентов: его дед был купцом 3-й гильдии, отец занимался коммерцией, затем служил управляющим мельницей, мать в своём первом браке была женой сына казацкого атамана, то есть они к казацкой бедноте никакого отношения не имели. В 1922 году Михаил, будучи станичным налоговым инспектором, находился под следствием по обвинению в превышении должностных полномочий. Как известно, в 1930-х годах таких оснований для предъявления обвинений в контрреволюционной деятельности было больше чем достаточно.
Так как со временем слухи о плагиате становились всё более настойчивыми, постепенно обрастая красочными деталями и свидетельствами литературного воровства, М. А. Шолохов решил обратиться за помощью в газету ЦК ВКП(б) «Правда». После получения от писателя рукописей первых трёх томов романа и плана четвёртого, а также «Донских рассказов», редколлегия газеты, вероятно, по инициативе М. И. Ульяновой, входившей в Центральную контрольную комиссию ВКП(б), обратилась в РАПП, где была собственная конфликтная комиссия во главе с А. Серафимовичем, как раз и призванная разбираться с подобными вопросами. По просьбе коллег М. А. Шолохов дополнительно представил рукописи, черновики и наброски всего того, что им было написано к тому времени. По итогам разбирательства, в конце марта 1929 года «Правда» напечатала письмо, в котором обвинения, выдвинутые против Михаила Александровича, были отвергнуты как «злостная клевета», распространяемая врагами советской власти.
«Правда», 29 марта 1929 года, № 72. Письмо в редакцию: «В связи с тем заслуженным успехом, который получил роман пролетарского писателя Шолохова „Тихий Дон“, врагами пролетарской диктатуры распространяется злостная клевета о том, что роман Шолохова является якобы плагиатом с чужой рукописи, что материалы об этом имеются якобы в ЦК ВКП(б) или в прокуратуре (называются также редакции газет и журналов).
Мелкая клевета эта сама по себе не нуждается в опровержении. Всякий, даже не искушённый в литературе читатель, знающий изданные ранее произведения Шолохова, может без труда заметить общие для тех его ранних произведений и для „Тихого Дона“ стилистические особенности, манеру письма, подход к изображению людей. Пролетарские писатели, работающие не один год с товарищем Шолоховым, знают весь его творческий путь, его работу в течение нескольких лет над „Тихим Доном“, материалы, которые он собирал и изучал, работая над романом, черновики его рукописей.
Никаких материалов, порочащих товарища Шолохова, нет и не может быть в указанных выше учреждениях. Их не может быть и ни в каких других учреждениях, потому что материалов таких не существует в природе.
Однако мы считаем необходимым выступить с настоящим письмом, поскольку сплетни, аналогичные этой, приобретают систематический характер, сопровождая выдвижение почти каждого нового талантливого пролетарского писателя. Обывательская клевета, сплетня являются старым и испытанным средством борьбы наших классовых противников. Видно, пролетарская литература стала силой, видно, пролетарская литература стала действенным оружием в руках рабочего класса, если враги принуждены бороться с ней при помощи злобной и мелкой клеветы. Чтобы неповадно было клеветникам и сплетникам, мы просим литературную и советскую общественность помочь нам в выявлении „конкретных носителей зла“ для привлечения их к судебной ответственности.
По поручению секретариата Российской ассоциации пролетарских писателей: А. Серафимович Л. Авербах, В. Киршон, А. Фадеев, В. Ставский».
Как следовало из протоколов заседаний комиссии, каких-либо подтверждений «литературного воровства» обнаружить не удалось, работа М. А. Шолохова над романом была хорошо известна многим его коллегам, рукопись видели несколько человек, и стилистически она была весьма близка к его ранним произведениям.
Вполне понятно, что для самого писателя обвинения в «незаконном заимствовании», хоть и необоснованные, были крайне неприятны. 1 апреля 1930 года он сообщал А. Серафимовичу о новой кампании клеветы, поднятой против него «друзьями»-писателями в связи с посмертной публикацией письма Л. Андреева о путевом очерке «Тихий Дон» театрального критика Сергея Сергеевича Голоушева:
Я получил ряд писем от ребят из Москвы и от читателей, в которых меня запрашивают и ставят в известность, что вновь ходят слухи о том, что я украл «Тихий Дон» у критика Голоушева — друга Л. Андреева — и будто неоспоримые доказательства тому имеются в книге-реквиеме памяти Л. Андреева, сочинённой его близкими. На днях получаю книгу эту и письмо от Е. Г. Левицкой. Там подлинно есть такое место в письме Андреева С. Голоушеву, где он говорит, что забраковал его «Тихий Дон». «Тихим Доном» Голоушев — на моё горе и беду — назвал свои путевые и бытовые очерки, где основное внимание (судя по письму) уделено политическим настроениям донцов в [19] 17 г. Часто упоминаются имена Корнилова и Каледина. Это и дало повод моим многочисленным «друзьям» поднять против меня новую кампанию клеветы. Что мне делать, Александр Серафимович? Мне крепко надоело быть «вором». На меня и так много грязи вылили. А тут для всех клеветников удачный момент: третью книгу моего «Тихого Дона» не напечатают. Это даёт им (клеветникам) повод говорить: «Вот, мол, писал, пока кормился Голоушевым, а потом и „иссякродник“»…