Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 137 из 276

Наконец, в 1922 году в Политбюро ЦК ВКП(б) была создана комиссия для организации первого самостоятельного литературного общественного объединения. Предлагалось, что в него войдут:

а) писатели, которые ещё на первом этапе революции объявили о своей готовности сотрудничать с новой властью (например, Брюсов, Городецкий);

б) пролеткультовские писатели Москвы и Петрограда;

в) футуристы (Маяковский, Асеев, Бобров и др.);

г) имажинисты (Мариенгоф, Есенин, Шершеневич и др.);

д) «Серапионовы братья» (Иванов, Шагинян, Никитин, Тихонов и др.), а также политически неустойчивые писатели, такие как А. Толстой и др.

Основное требование Троцкого к художнику сводились к тому, чтобы он научился понимать революцию как поступательное движение «в целом». Правда, по поводу конечного пункта на этом извилистом маршруте у наркома полной ясности пока ещё не было. Собственно, и НЭП воспринимался абсолютным партийным большинством как вынужденная, но временная остановка.

Лев Троцкий убеждал соратников, что мировая революция избавит человечество от классовой культуры, но в этом поступательном движении вперёд предстоит пройти ещё не один «перевал»: «Революционная литература не может не быть проникнута духом социальной ненависти, который в эпоху пролетарской диктатуры является творческим фактором в руках истории. При социализме основой общества явится солидарность. Вся литература, всё искусство будут настроены по другому камертону. Те чувства, которые мы, революционеры, теперь часто затрудняемся назвать по имени — до такой степени эти имена затасканы ханжами и пошляками: бескорыстная дружба, любовь к ближнему, сердечное участие, — будут звучать могучими аккордами в социалистической поэзии (…) Какова же перспектива? Основная перспектива — рост грамотности, просвещения, рабкоры, кино, постепенная перестройка быта, дальнейший подъём культурности. Это основной процесс…»

Возможно, что по этим же причинам он писал Леопольду Авербаху 28 марта 1924 года, о том что долго размышлял над тем, в чём же состоит «гвоздь наших разногласий»: «Молодые беллетристы, поэты и критики-коммунисты воспринимают искусство как некоторое самодовлеющее, замкнутое в себе целое. Это может показаться на первый взгляд парадоксом, ибо ведь именно сторонники пролетарской литературы выдвигают на первый план социальный критерий. Тем не менее в утверждении моём никакого парадокса нет. Вы и ваша группа относились к литературе так, как если бы она была единственным самодовлеющим и законченным средством коммунистического воспитания. На самом же деле литература является одним из средств воспитания и действует параллельно с другими средствами, а потому и оцениваться должна самостоятельно. (…) К литературе приобщается пробуждённый и пробуждающийся рабочий. И он берёт из литературы то, чего ему не хватает, то, чего он не может получить другими путями. Литература прежде всего расширяет поле его зрения и лишь отчасти и далеко не всегда воздействует на угол зрения. Надо твёрдо и ясно помнить, что художественная литература не есть микрокосм, а есть часть макрокосма». [1.26]

Когда-то последовательный троцкист, колымский к-p с 20-летним стажем, Варлам Тихонович Шаламов, вспоминал, что в те далёкие годы «каждый „вождь“ оказывал покровительство какому-либо писателю, художнику, а подчас оказывал и материальную помощь» (эта замечательная традиция продолжает существовать у нас до сих пор, и тут главное — не ошибиться в выборе спонсора). Так, с именем председателя Реввоенсовета в определённом смысле и вполне справедливо связывали успехи писателя Б. Пильняка, поэта С. Есенина, художника Ю. Анненкова. Свои фавориты были и у Николая Бухарина: так, выступая на 1-м Съезде Союза писателей СССР, он называл Бориса Пастернака «первым именем в русской поэзии». А. В. Луначарский, при всём своём критическом отношении к творчеству В. Маяковского, тем не менее всячески его поддерживал, «первый красный офицер» Клим Ворошилов благоволил художникам-монументалистам, секретарь ЦИКа Авель Енукидзе — балеринам и актрисам (здесь, по всей видимости, была какая-то другая мотивация). От руководителей партии не отставали и высокопоставленные чекисты (Генрих Ягода, например, действительно дружил с Алексеем Максимовичем Горьким — они были земляками, оба из Нижнего Новгорода), и военные: заядлыми театралами считались начальник Генерального штаба РККА Б. М. Шапошников и Главком С. С. Каменев.





Постепенно мобилизационная система, созданная И. В. Сталиным, начала наступление на «левацкое» наследие, к которому имел непосредственное отношение и сам В. В. Маяковский вместе с созданным им «ЛЕФ», и конечном итоге распространилась на всю сферу литературного творчества.

Продолжая борьбу с окончательно сложившимся в советской государственной системе «бюрократическим абсолютизмом», Л. Д. Троцкий по-прежнему делал ставку на хорошо понятный ему жанр — публицистику. При этом было очевидно, что в имевшей место полемике с интеллигенцией аппарат ЦК ВКП(б) чувствовал себя довольно неуверенно, очевидно проигрывая ключевые оппозиции, поэтому для оперативного обеспечения «архиважного» вопроса впервые был задействован силовой блок в лице ОГПУ Теперь в полномочия спецслужбы, помимо непосредственного участия в борьбе с партийной оппозицией, добавился контроль за массовыми настроениями населения, сферой культуры и средствами массовой информации.

В результате, при подготовке проекта резолюции ЦК ВКП(б) «О художественной литературе», идеологом которого выступил заведующий отделом культуры и пропаганды ЦК А. И. Стецкий, вовремя отошедший от стремительно становившегося токсичным Н. И. Бухарина, были использованы оперативные материалы и справки, подготовленные на Лубянке. В начале периода «великого перелома» именно А. Стецкому (кстати, человеку очень достойному), была поручена разработка стратегии в культурном строительстве и именно благодаря ему литературное, как и любое другое, творчество стало восприниматься в качестве важнейшего участка идеологической борьбы с «классовым врагом».

Важно отметить, что в документе, помимо всего прочего, говорилось о создании «нового типа писателя» — выходца из народной среды, бывшего рабочего или колхозника: «По-новому встают вопросы литературной политики. Пролетарская литература добилась несомненных и крупных успехов: она завоевывает своей продукцией массового читателя, выдвинув наиболее актуальную тематику, повышая свое идейное и художественное качество; она расширяет свои ряды притоком рабочих ударников в литературу. Вопреки как троцкистам, отрицающим самую возможность пролетарской литературы, так и правым оппортунистам, отрывающим пролетарскую культуру от культурной революции и не признающим культурной гегемонии пролетариата в отношении крестьянства, пролетарская литература не только стала важнейшей частью советской литературы, но и всё более осуществляет свою ведущую роль по отношению к другим отрядам художественной литературы. Сплошная коллективизация деревни, ликвидация на её основе кулачества как класса, культурный подъём колхозников и рабочих совхозов по-новому ставят вопросы крестьянской литературы. Писатели-колхозники становятся ближайшим и всё растущим резервом пролетарского литературного движения» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 114. Д. 232. Л. 214. Там же. Л. 220).

Не забыли в резолюции и об особой роли ОГПУ в деле обеспечения писательской лояльности, так как «успешное разоблачение агентуры классовых врагов СССР (…) убеждает всё более значительные слои интеллигенции в победе коммунизма». Помимо всего прочего, особую опасность, по мнению власти, представляло влияние буржуазных идей на национальную литературу, поэтому партийным руководством была выдвинута задача разбавления художественных элит на национальных окраинах выходцами из коренных народов, и здесь возможности правоохранительных органов оказались как никогда кстати.

Апофеозом непрекращающегося конфликта стала статья «Искусство как познание жизни и современность» главного редактора журнала «Красная новь»[144] А. К. Веронского, в которой он отмечал, что если «лефовцы» «свихнулись на диалектике Маркса, усвоив её очень поверхностно, они впали в безудержный релятивизм», то товарищи критики из журнала «На посту» «свихнулись на вопросе о классовом в искусстве, бултыхнувшись в тот же самый релятивизм, но несколько иначе», затем в докладе «О политике партии в художественной литературе», сделанном им на созванном Отделом печати ЦК ВКП(б) 9 мая 1924 года совещании по политике партии в области художественной литературы, он заверял собравшихся: «Эта литература пойдёт за нами. С напостовцами им делать нечего, и если настоящее литературное совещание это не учтёт, то оно сделает великую ошибку».

144

В издательстве «Красная новь» была издана книга Л. Д. Троцкого «Литература и революция».