Страница 6 из 159
Его кудрявые волосы падают на темно-зеленые глаза, но я все равно вижу, как они блестят от удовольствия, когда он меня проверяет. Маленький ублюдок.
Он из Бостона, штат Массачусетс. Итальянский маменькин сынок, который любит испытывать мое терпение. Но почти каждый раз, когда он открывает свой чертов рот, я начинаю смеяться. Он чертовски смешной, должен отметить.
— Рио, встань с наших мест, — командует Мэддисон позади меня.
— Да, сэр, — он быстро встает, берет свою колонку с соседнего сиденья и спешит в конец самолета, где ему и место.
— Почему он слушает тебя, а не меня? Я в десять раз более устрашающий, чем ты.
— Может быть, потому, что ты берешь его с собой в клубы и относишься к нему как к своему маленькому напарнику, в то время как я его капитан и слежу за порядком.
Может, если бы мой самый близкий друг ходил со мной по клубам, мне не пришлось бы брать двадцатидвухлетнего парня, чтобы он был моим запасным вариантом, когда мы выходим в город.
Бросив сумку в подвесную корзину, я занимаю место ближе к окну.
— Нет, черт возьми, — Мэддисон стоит, глядя на меня сверху вниз. — В прошлом году ты сидел возле окна. В этом сезоне твое место у прохода.
Я смотрю на сиденье рядом со своим, потом обратно на него.
— Меня укачивает.
Мой лучший друг разражается приступом смеха.
— Нет, не укачивает. Перестань быть маленьким сукиным сыном и вставай.
Я неохотно пересаживаюсь на соседнее сиденье: в каждом ряду этого самолета только два места по обе стороны от прохода. В ряду напротив нас сидят еще несколько игроков со стажем.
Вытащив свой телефон, я перечитываю сообщения от девушек из Денвера, размышляя о том, как я хочу, чтобы прошла моя ночь.
— Хочешь ли ты отличный секс, умопомрачительный минет или рискнешь попробовать что-то новое?
Мэддисон полностью игнорирует меня.
— Все три? — отвечаю я за него. — Возможно, я смогу это сделать.
Приходит еще одно сообщение. На этот раз это групповое сообщение от нашего агента, Рича.
Рич: Интервью для «Чикаго Трибьюн» перед завтрашней игрой. Разыграй сцену. Заработайте нам деньги.
— Рич прислал сообщение, — говорю я своему капитану. — Интервью завтра перед игрой. Хочет, чтобы мы разыграли нашу маленькую фишку.
— Ничего нового, — Мэддисон вздыхает. — Зи, ты знаешь, что ты ужасен в этом деле. Как только ты будешь готов дать людям понять, что ты не такой уж и придурок, каким они все тебя считают, дай мне знать, и мы прекратим это представление.
Вот почему Мэддисон — мой лучший друг. Возможно, он единственный человек, кроме его семьи и моей сестры, который знает, что я не плохой парень, каким меня выставляют СМИ. Но у моего имиджа есть свои плюсы: женщины бросаются на самопровозглашенного «ненавистного всеми плохого парня», а наши контрастные образы приносят нам обоим кучу денег.
— Не, я все еще наслаждаюсь этим, — честно говорю я ему. — Я должен получить новый контракт до конца сезона, так что до тех пор мы должны продолжать в том же духе.
С тех пор как Мэддисон приехал в Чикаго пять лет назад, мы создали эту сюжетную линию, которую съедают фанаты и СМИ. Мы зарабатываем кучу денег для организации, потому что наш дуэт приводит болельщиков на трибуны. Когда-то заклятые соперники превратились в лучших друзей и товарищей по команде. Мэддисон уже много лет женат на своей возлюбленной из колледжа, и у них двое детей. У меня же бывают ночи, когда две разные девушки приходят ко мне в пентхаус.
С точки зрения стороннего наблюдателя мы не можем быть более разными. Он — золотой мальчик хоккея, а я — городской буян. Он забивает голы, а я провожу время с дамами.
Люди едят это дерьмо. Мы разыгрываем это для СМИ, но правда в том, что я не такой кусок дерьма, каким меня считают люди. Меня волнует гораздо больше, чем просто женщины, которых я привожу домой с арены. Но я также знаю то, кто я есть. Мне нравится заниматься сексом с красивыми девушками, и я не собираюсь извиняться за это. Если это делает меня плохим человеком, ну и хрен с ним. Я зарабатываю чертовски много денег на том, чтобы быть «плохим парнем».
Пока я листаю свой телефон, то замечаю фигуру периферийным зрением, но не поднимаю глаз, чтобы посмотреть, кто стоит передо мной. Хотя, судя по всему, могу сказать, что фигура принадлежит девушке, а единственные девушки на борту — это стюардессы.
— Вы... — начинает она.
— Да, я Эван Зандерс, — прервал я ее, не отрывая глаз от экрана телефона. — А это Илай Мэддисон, — добавляю я с усталостью. — Извини, автографов нет.
Это происходит почти каждый рейс. Новый экипаж пускает слюни от встречи с профессиональными спортсменами. Это немного раздражает, но это часть работы — быть узнаваемыми.
— Рада за вас. И мне не нужен ваш автограф, — ее тон совершенно не впечатляет. — Я хотела спросить, готовы ли вы к тому, что я проведу для вас инструктаж по выходу из ряда?
Наконец, я поднимаю на нее взгляд, ее сине-зеленые глаза пронзительны и остры. Ее волосы вьются каштановыми локонами, которые невозможно выпрямить. Ее кожа светло-коричневого цвета, испещренная нежными веснушками на носу и щеках, но выражение ее лица впечатляет меня.
Не то чтобы мне было не до этого.
Мой взгляд блуждает по ее телу. Ее облегающая рабочая форма обтягивает каждый изгиб ее полной фигуры.
— Вы ведь понимаете, что находитесь в выходном ряду, Эван Зандерс? — спрашивает она, как будто я идиот, ее миндалевидные глаза сужаются.
Мэддисон хихикает рядом со мной, никто из нас никогда не слышал, чтобы девушка говорила со мной с таким презрением.
Я прищуриваясь, но не отступаю, немного шокирован тем, что она только что говорила со мной таким тоном.
— Да, мы готовы, — отвечает за меня Мэддисон, — Приступайте.
Она произносит свою речь, и я отключаюсь. Я слышал это больше раз, чем могу сосчитать, но это какая-то юридическая вещь, которую они должны говорить нам перед каждым полетом, я полагаю.
Пока она говорит, я листаю свой телефон, мой Инстаграм пестрит моделями и актрисами, с половиной из которых я встречался. Ну, встречался — это, наверное, не то слово.
Мэддисон подталкивает меня:
— Зи.
— Что? — рассеянно отвечаю я.
— Она задала тебе гребаный вопрос, чувак.
Стюардесса смотрит на меня снизу-вверх. Ее выражение лица полно раздражения, а глаза блуждают по экрану моего телефона — полуобнаженная женщина на полном экране прямо в моей ленте.
— Вы готовы и можете помочь в чрезвычайной ситуации? — повторяет она.
— Конечно. Кстати, я возьму газированную воду. С лаймом, — мое внимание снова переключается на телефон.
— В последнем ряду есть кулер, вы можете взять ее сами.
Мои глаза снова метнулись вверх. Что с этой девчонкой? Я нахожу ее бейджик — пару крыльев с надписью: «Стиви» в центре.
— Ну, Стиви, мне было бы очень приятно, если бы ты принесла ее мне.
— Ну, Эван, мне было бы очень приятно, если бы ты обратил внимание на мою демонстрацию техники безопасности, а не решил, что я хочу получить твой автограф, как какая-то хоккейная зайка, — она снисходительно похлопывает меня по плечу: — А я не хочу, и я не такая.
— Ты уверена в этом, милая? — самодовольная улыбка растягивается на моем лице, когда я наклоняюсь вперед на своем сиденье, ближе к ней. — Для тебя это может стоить сущие копейки.
— Мерзость, — ее лицо искажается от отвращения. — Спасибо, что выслушал, — говорит она Мэддисону и уходит в конец самолета.
Я не могу не повернуться и не посмотреть ей вслед в удивлении. Ее круглые бедра покачиваются, занимая больше места, чем у других стюардесс, которых я видел на борту, но ее маленькая юбка-карандаш опускается на талии.