Страница 5 из 159
1. Зандерс

— Люблю выездные игры.
— Ненавижу выездные игры, — Мэддисон вытаскивает свой чемодан из багажника моего ново-приобретённого «Mercedes Benz G-Wagon», прежде чем пожать плечами, надевая пиджак.
— Ты ненавидишь их по той причине, по которой я их так люблю, — я закрываю машину, бросаю ключи в сумку и делаю глубокий вдох, когда свежий осенний воздух Чикаго наполняет мои легкие. Я люблю хоккейный период, а на этой неделе начинается сезон выездных игр.
— Потому что в каждом городе, который мы посещаем, к тебе выстраиваются в очередь девушки, ожидающие встречи с тобой? В то время как единственная женщина, которую я хочу видеть, это моя жена, которая сейчас здесь, в Чикаго, с моей дочерью и новорожденным сыном.
— Именно, — я похлопал Мэддисон по плечу, когда мы вошли в частный вход международного аэропорта O'Хара.
Мы показываем охранникам свои документы, прежде чем выйти на посадочную полосу.
— У нас новый самолёт? — я останавливаюсь, наклонив голову к новой птице с эмблемой нашей команды на хвосте.
— Похоже на то, — рассеянно добавляет Мэддисон, глядя на свой телефон.
— Как дела у Логан? — спрашиваю я, имея в виду его жену, с которой, как я знаю, он сейчас переписывается. Мэддисон одержим ею. Не бывает момента, чтобы он не поддерживал с ней связь.
— Все хорошо, чувак, — в голосе Мэддисона звучит гордость. — Эм-Джею всего неделя, а она уже понимает его расписание.
В этом нет ничего удивительного. Жена Мэддисона, Логан, — одна из моих самых близких подруг и, вероятно, самый талантливый человек из всех, кого я знаю. Они мои единственные друзья, у которых есть дети, но их семья из четырех человек стала моей большой семьей. Их дочь называет меня дядей Зи, а их детей я называю своими племянницей и племянником, несмотря на отсутствие кровных связей между нами. Их отец — мой лучший друг и практически брат.
Так было не всегда.
Когда-то Илай Мэддисон был моим самым заклятым соперником, пока мы росли. Мы оба выросли в Индиане, играли в хоккей за две разные команды. Он был золотым мальчиком, который получал все, что хотел, и это раздражало меня до смерти. Его жизнь была идеальной. Его семья была идеальной, а моя — нет.
Потом он перешел в университет Миннесоты, а я играл за команду штата Огайо, и наше детское соперничество превратилось в жаркие пять лет хоккея в колледже. В то время у меня были некоторые семейные проблемы, и я вымещал всю свою злость на льду. В итоге Мэддисон подвергался прессингу с моей стороны, когда я вбивал его в борт грязным ударом в начале наших студенческих лет. Я повредил ему лодыжку настолько, что он выбыл на целый сезон на втором курсе и, впоследствии, пропустил драфт НХЛ1.
По иронии судьбы, мне также пришлось пропустить второй курс, потому что я завалил несколько предметов.
Он ненавидел меня за это, а я ненавидел себя по целому ряду других причин.
Потом я начал ходить на терапию. Добросовестно. Я работал над своими проблемами, и к последнему курсу мы с Мэддисоном стали лучшими друзьями. Мы по-прежнему играли за разные команды, но уважали друг друга и находили общий язык через наши проблемы с психическим здоровьем. Он страдал от тревоги и панических атак, а я — от такого количества горького гнева, что он приводил к паническим атакам просто потому, что поглощал меня, отгораживая от реальности.
И волею судьбы мы с Илаем Мэддисоном оказались в одной команде здесь, в Чикаго, играя в профессиональный хоккей за команду «Чикаго Рэпторс». Этот сезон — мой седьмой в профессиональной карьере, и я не могу представить, что буду играть где-то еще.
Именно поэтому я должен быть уверен, что со мной подпишут контракт, когда нынешний закончится в конце сезона.
— Скотт, мы получили новый самолет? — спрашиваю я одного из менеджеров нашей команды, идущего впереди нас.
— Да, — отвечает он через плечо. — Все чикагские профессиональные команды получили. Новая чартерная компания. Новый самолет. Был подписан какой-то большой договор с городом.
— Новый самолет. Новые сиденья… новые стюардессы, — наводящим тоном добавляю я.
— У нас всегда были новые стюардессы, — подхватывает Мэддисон. — И все они пытались переспать с тобой.
Я самодовольно пожимаю плечами. Он не ошибается, и мне не стыдно. Но я не сплю с женщинами, которые работают на меня. Это может вызвать проблемы, а мне они ни к чему.
— Это еще одна новая вещь, — кричит в ответ наш менеджер команды. — Один и тот же летный состав на весь сезон. Те же пилоты и те же стюардессы. Больше никаких случайных членов экипажа, заходящих в самолет и выходящих из него, просящих у вас автографы.
— Или умоляющих залезть к тебе в штаны, — Мэддисон бросил на меня укоризненный взгляд.
— Я не возражаю.
Мой телефон гудит в кармане брюк. Вытащив его, я обнаруживаю два новых сообщения в директе моего Инстаграма.
Кэрри: Увидела расписание твоих игр. Я смотрю, ты сегодня в городе. Я свободна, и тебе тоже лучше быть свободным!
Эшли: Ты сегодня в моем городе. Я хочу тебя увидеть! Уверена, что мне удастся сделать так, что ты не пожалеешь.
Я захожу в приложение «Заметки», нахожу заметку под названием «ДЕНВЕР» и пытаюсь вспомнить, кто эти женщины.
Очевидно, Кэрри была отличной любовницей с фантастическим каре, а Эшли делала адский минет.
Будет трудно выбрать, с кем провести эту ночь. А еще есть вариант пойти и посмотреть, смогу ли я расширить свой список «Денвера» за счет новобранцев.
— Мы идем куда-нибудь сегодня вечером? — спрашиваю я своего лучшего друга, когда мы поднимаемся по трапу в наш новый самолет.
— Я ужинаю с приятелем из колледжа. Мой старый товарищ по команде живет в Денвере.
— Вот черт, точно. Ну, а после, давай выпьем чего-нибудь.
— Я хотел бы лечь пораньше.
— Ты всегда хочешь лечь пораньше, — напомнил я ему. — Все, что ты хочешь сделать, это зависнуть в своем номере и позвонить жене. В те разы, когда ты ходишь со мной куда-нибудь, тебя заставляет Логан.
— Ну, у меня сын, которому неделя, поэтому могу заверить, что сегодня я никуда не пойду. Мне нужно немного поспать.
— Как поживает маленький Эм-Джей? — спрашивает Скотт наверху лестницы.
— Милейший маленький засранец, — Мэддисон достает свой телефон, чтобы показать бесчисленные фотографии, которые он прислал мне за неделю. — Он уже в десять раз спокойнее, чем Элла в новорожденном возрасте.
Шагая вперед, я вхожу в наш новый самолет, потрясенный тем, насколько он потрясающий. Он совершенно новый, с ковровым покрытием, сиденьями и логотипом нашей команды, наклеенным повсюду.
Минуя переднюю половину самолета, где сидят тренеры и персонал, я прохожу к первому аварийному выходу, где мы с Мэддисоном сидим уже много лет, с тех пор как он стал капитаном, а я — вице-капитаном. Мы управляем всеми делами команды, включая то, где мы сидим в самолете.
Ветераны сидят в начале самолета, и по мере того, как падает ваш стаж в команде, вы садитесь все дальше, а новички — в последнем ряду.
— Абсо-блядь-лютно нет, — быстро заявляю я, обнаружив, что наш защитник Рио, который играет с нами второй сезон, сидит на моем месте. — Вставай.
— Я тут подумал, — начинает Рио, его дурацкая ухмылка растягивается по всему лицу, — новый самолет, может быть, новые места? Может, вы с Мэддисоном хотите в этом году сидеть в задней части самолета с новичками?
— Нет, блядь. Вставай. Мне плевать, что ты не новичок в этом сезоне. Я все равно буду относиться к тебе как к новичку.