Дмитрий

– Ах ты, еврейский пес! – воскликнул калмык, – вздумал над святыми издеваться? А ну, бросим его в реку.

– Да, да, в реку! – закричали полдюжины голосов, и столько же сильных рук схватили неосмотрительного еврея и потащили его.

– Святой Моисей! – воскликнул испуганный сын Израилев. – Смилуйтесь, смилуйтесь! Я не имел в виду ничего плохого. Смилуйтесь!

Последовала краткая потасовка, и еще мгновение, и ему пришел бы конец. Внезапно молодой человек, молча стоявший в тени позади монаха, подтолкнул того локтем со словами: «Отрепьев, помоги мне, этот человек может быть нам полезен», – и, шагнув вперед, оттащил еврея в свою сторону.

– Довольно, довольно, отпустите бедолагу. Он и так уж полумертв от страха. – В глазах православных фанатиков читалась злобная решимость.

– Отдай нам пса, не то отправишься вслед за ним! – крикнул ретивый калмык.

Тут монах бросился вперед:

– Ради Святого Антония, Святого Николая и Киевской Богоматери, люди, опомнитесь! Окаянный калмык, ты едва не отравил святую реку телом неверного еврея? Отпусти его, не то я нашлю на тебя черную чуму.

Калмык, привычный к физическим опасностям, в страхе отпрянул от «шамана» и его заклинаний, бормоча себе под нос, и толпа последовала его примеру. Монах тотчас же повернулся и быстрым шагом отошел от костра, молодой человек последовал за ним, а еврей, поспешно схватив лежавший рядом большой мешок, поспешил за своими покровителями.

VI

– Стало быть, по-твоему, пора, Гришка?

– Да, наконец-то груши поспели, пора и дерево потрясти. Голод и чума решили судьбу царя. Я был в Москве три недели назад, горожане там мрут, точно овцы. С тех пор я побродил туда-сюда по стране, сеял слухи и видел, что чувствуют люди. И скажу я тебе, они ненасытны, они будто пожирают саму мысль о тебе. Тот толстый башкир, вчера вечером, – ты заметил, как он ругал царя за то, что тот навел чуму, – так вот, по всей России то же самое. Да, момент настал, сейчас нам не нужно ничего, кроме знамени, точнее имени, вокруг которого можно было бы сплотиться. Само имя Дмитрий вспыхнет, точно пожар в сухой степи!

– Прошлой ночью, во всяком случае, заклинание подействовало, – сказал молодой человек. – Ты, Гришка, самого себя превзошел! Любой перерезал бы себе горло ради тебя. Ну и мастер же ты речи говорить!

– Мастер! – сказал Отрепьев с горькой усмешкой. – Да, не без этого. И ты был бы мастер, ежели прошел бы через все то, через что мне довелось пройти. Что ж! Борис Годунов, было твое время, а нынче уж мой черед. То была хитрая уловка: ты, лис, хотел моими руками убить царевича, а затем убрать меня с дороги. Покойники не болтают.

– Выходит, ты убил меня, Гришка? – рассмеялся Дмитрий.

– Да, и никто, кроме самого Бориса и меня, не знал об этом. Он думал, дело верное – то-то ему нынче будет не по себе. Кто видел, как он умер? Да никто. Не сомневаюсь, что он потирал руки, старый мерзавец, думая, что расправился со мной и сможет наслаждаться своей тайной в одиночку. Говорят, он засмеялся, узнав, что Дмитрий мертв. Но мой черед смеяться настал, когда я спустился по реке в Нижний Новгород с Дмитриевой печатью и алмазным крестом в кармане. Он думал, что легко избавится от бедного монаха после того, как дело будет сделано, не так ли? Двенадцать лет минуло, и я зря времени не терял.

Он встал и лихорадочно зашагал по комнате.

– Ах! Борис Годунов, Борис Годунов, ты заплатишь за все, что сотворил за эти двенадцать лет. Нет, я не терял времени зря. Мерзавец, ты отдал бы двадцать лет своей жизни – дорогой жизни – чтобы вернуть последние двенадцать. Пожар на Москве? татары набежали? умер Федор? али другой кто умер? разразилась чума, голод? – монах носился по стране, клал все это на порог царя, злого царя, который держал народ голодным и травил русских государей. Ах ты, собака-царь! черт возьми, ты за это заплатишь! Да, дайте мне год, и Борис Годунов и Григорий Отрепьев сочтутся.

Его глаза горели полубезумным огнем, когда он ходил взад и вперед. Дмитрий тихонько наблюдал за ним, не говоря ни слова.

– Дмитрий, – внезапно сказал Отрепьев, обращаясь к нему, – ты сама моя жизнь. Ты мое дыхание. Да ведь одного взгляда на тебя будет достаточно! Последние десять лет я рассказывал всем и каждому на Руси, каким именно был царевич Дмитрий Иванович: всякий русский человек узнает его с первого взгляда. Каждая русская душа знает его наизусть, каждая русская душа присягнет ему, – он положил руку на плечо молодого человека, – присягнет человеку, у которого одна рука длиннее другой, а на лице две бородавки: одна прямо под правым глазом, а другая на левой щеке. Провидение все время работало на тебя, а ты даже не думал об этом.

– Стало быть, ты – Провидение? Что ж, звучит неплохо. Но с чего теперь начать, Гришка? Я готов. Боже! Я думал, что помру в этой проклятой семинарии в Киеве, прежде чем научусь читать, писать и бормотать пару слов на латыни! Но теперь все позади: я выучился писать не хуже священника, и, благодаря тебе, – добавил он со смехом, – знаю все о своей знатной родне. С чего начнем?

– Всему свое время, – ответил Отрепьев. – Да, я был прав. С тех пор, как я вытащил тебя из горящего дома в Брацлаве14 я знал, что ты тот самый. Однако нам повезло. Для начала нам послужит тот грязный старый еврей, которого ты спас прошлой ночью. Евреи знаются со всеми в Польше. Я говорил с ним и спросил, может ли он подыскать тебе место конюха или что-то в этом роде у какого-нибудь вельможи в Польше, и похоже, что князь Адам Вишневецкий должен ему или его брату деньги. Он сказал, что сумеет устроить тебя в услужение к князю. Еще бы! Бедолага искренне рад, что ты спас ему жизнь, и он не так уж беден, как кажется. Эти евреи всем заправляют в Литве. Они ссужают панам деньги, которые те никогда им не возвращают, но им наплевать, денег у них полно, а иметь друга при дворе иногда очень даже полезно. При этом всякий раз, когда идет война, евреи выигрывают, они ничуть не против того, чтобы христиане перерезали друг другу глотки. Что смерть для христиан – жизнь для евреев, они из всего извлекают злотые. Этот еврей может тебе пригодиться, когда мы начнем. А пока вот его письмо князю Адаму. Как только встретишься с князем Адамом, можно будет приступать к нашему плану. Но мы не должны терять время – ни минуты, через месяц можно начинать. Что до меня, я иду будить казаков. Сообщи мне, как только утвердишься среди этих поляков – у тебя должно получиться. Я их знаю, сама идея войны сводит их с ума от восторга. Драгоценности при тебе?

– Да, все тут, – Дмитрий положил руку себе на грудь.

– Ну, тогда до свидания, и удачи тебе!

– Погоди, Гришка, не будоражь казаков, пока я не встречусь с польскими дворянами.

– Даю тебе месяц – пойдет?

– Думаю, да.

– Отлично, тогда месяц.

– Стало быть, месяц с сегодняшнего дня.

– Прощай, царевич Дмитрий Иванович. Да хранят тебя святые, особенно святые братья Борис и Глеб. Удачи тебе! – добавил он с усмешкой и вышел из комнаты.

Оставшись один, Дмитрий погрузился в раздумья.

– Письмо еврея, перстень и алмазный крест – это немного. Как сказал старый чернец из Киева, игра для смельчаков. Бессмысленно. Я будто сошел с ума! Отрепьев точно безумец. Но нет, я-то не сумасшедший. Милостивые святые! помогите своему потомку, сейчас или никогда. Да, мир сказал бы, что я сошел с ума. Но скажут ли они то же самое, когда … то есть, если… если…

И он вышел.

VII

Славные жители Брагина15 выбежали из своих домов, когда князь Адам Вишневецкий и его блестящий кортеж с грохотом промчались по главной улице, под гудение рогов и крики охотников, возвращавшихся в замок. Двигаясь элегантной рысью, кавалькада резко повернула направо сразу за деревней и через пару минут прошла под аркой во двор старинного литовского замка.

14

Поселок в Винницкой области Украины.

15

Городской поселок в Гомельской области Белоруссии.