Автограф

Лене необходимо немедленно переговорить с одним человеком, сообщить ему то, что он задумал. Проверить себя, свое решение, которое должно было во многом изменить пьесу, ее направленность, ее характер.

Вначале Леня хотел позвонить этому человеку по телефону, но потом понял — следует встретиться. По телефону всего не объяснишь.

Леня шел к Зине Катаниной. Зина жила на Октябрьской площади. Выйдя из дома, он пожалел, что не отмыл пальцы от пасты своего стерженька и не почистил ботинки. Когда впервые Леня попал к Зине, отец ее весьма неодобрительно посмотрел на его ботинки. Или это показалось? Конечно, отец Зины военный, преподает в академии.

Леня сел в метро и поехал по кольцевой линии. Правильно он поступает, что едет к Зине сейчас? Но вагон метро двигался помимо Лениной воли и помимо его сомнений. Леня доехал до станции «Октябрьская», вышел на площадь. Постоял просто так, чтобы протянуть время. И все-таки направился к большому угловому дому, в котором жила Зина. Походка его была решительной поначалу, но чем ближе подходил он к дому, тем шаг становился неопределеннее. Откуда у Лени взялась убежденность, что он может явиться к Зине без предварительного звонка по телефону? Откуда? Не отдает ли это нахальством? И очень смущали ботинки, в которых он должен был предстать перед Зининым отцом.

Подошел к подъезду, постоял, чтобы опять протянуть время, и поплелся обратно на улицу. Отыскал телефонную будку. На будке с видом хозяина сидел кот, свесив длинный скучный хвост. Леня, прежде чем закрыть за собой дверь в будку, хвост кота убрал — загнул наверх. Сам кот этого делать не собирался.

Диск автомата вращался с трудом. Его подморозило. Кот перегнулся, начал заглядывать к Лене в будку.

— Некрасиво, — сказал Леня коту.

Голова кота исчезла, снова появился хвост.

Трубку сняла Зинина мама. Леня поздоровался, долго извинялся, что звонит поздно, хотя еще не было и девяти. Мама, конечно, удивилась — какое же это позднее время? Потом трубку взяла Зина.

— Я вот тут… — сказал Леня. — А на крыше кот.

— Вас двое? — спокойно спросила Зина. — На какой крыше кот?

— На моей. Рядом с вашим домом.

— Очень все понятно.

— Да? — удивился и сам Леня. — Зина…

— Да.

— Я пришел за вами.

— Мне собирать чемодан?

«Что он говорит? Нет, это она говорит».

— Зина, спуститесь со мной погулять.

— А кот?

— Чего натворю с пьесой в ближайшие дни! Рюрик меня пристукнет.

— Поднимитесь к нам домой.

— Зиночка, я вас прошу.

— Немедленно поднимайтесь. Слышите!

— Можно, я все объясню по телефону?

— Забыли про кота, который наблюдает? Он все передаст Рюрику.

— Верно. Отвратительная рожа. Зин?

— Что?

— Не получается пьеса. Категорически. Но может получиться.

— Категорически?

— Спуститесь. Я тону.

Леня вышел из будки. Кот презрительно посмотрел ему вслед. Леня ощутил его взгляд.

Вскоре Леня увидел Зину, узнал ее отчетливую походку. Коротенькое пальто ударялось о колени, высоко подпрыгивало. На голове была розовая шапочка из толстой пряжи, из-под которой спускалась на плечо, тоже из пряжи, косичка, она заканчивалась забавной черной кисточкой. Кисточка тоже слегка подпрыгивала от шагов. Как Лене спокойно с Зиной! А ведь она младше его, недавняя школьница.

Он побежал ей навстречу.

Когда проходили мимо телефонной будки, кот по-прежнему сидел на крыше.

— Видите? — пожаловался Леня.

— Да. Рожа.

— Зина, куда мы идем?

— К Рюрику.

— Куда?!

— К вашему Рюрику.

— Он плотоядный. Он хищник.

— Расскажите ему о Волкове, как будете переделывать.

— Зина, я боюсь.

— Вы же со мной.

— Верно. — Леня успокоился. — Верно. — О Рюрике, как о коте на телефонной будке, безбоязненно подумал: «Шалишь, рожа!»

Артем развернул газету «Молодежная». Очерк Ксении Ринальди из Пушкинских гор. Еще один. Артем никогда не был в Михайловском. Да и в Москве не знает толком ни одного дома, в котором жил поэт.

Артема привлекла непосредственность Ксении Ринальди. Она не приспосабливала слова для выражения настроения, они выражали настроение. Не сообщала ничего нового по фактам даже для широкого читателя, но в каждом слове было убежденное, непоколебимое исповедание прекрасного. Завидная психологическая температура, которую приобрести невозможно, которой надо обладать.

Газету, как всегда, прислал Леня Потапов. Артем начал читать. Назывался очерк «Чугунники». Описание пушкинских колец и перстней. В коротеньком вступлении объяснялось, что кольцо — маленький обруч из металла, рога, камня или слоновой кости. Разрубленные кольца раздавались военачальникам как награды. Это у половцев. Индусы имели заколдованные кольца для отвращения бед и напастей. Египтяне носили кольца, в которые был вделан священный жук-скарабей. Александр Македонский, умирая, передал кольцо с печатью своему другу Пердикке. Сохранились сердоликовые кольца скифских цариц, железные кольца этрусков, бронзовые перстни браминов, аметистовые перстни кардиналов. Дож Венеции обручался с морем, бросал в море кольцо.

Пушкин покинул лицей. Директор лицея Егор Антонович Энгельгардт надел Пушкину чугунное кольцо: символ неразрывной связи лицеистов первого выпуска — Дельвига, Пущина, Кюхельбекера, Данзаса, Малиновского, Яковлева. Они жили в одном коридоре, разгороженные друг от друга тонкими стенками, не доходящими до потолка. Они всегда были вместе. Свечи, которые горели в их комнатах, создавали на потолке общий свет, и он, колеблясь, мерцая, висел над ними, над их думами и разговорами; над их надеждами. Святому братству верен я, писал Пушкин.

Было у Пушкина кольцо от Анны Керн: «…вот вам кольцо моей матери, носите его на память обо мне». Отдано кольцо, принадлежащее матери, значит, оно отдано самому дорогому человеку. На рисунке сороковых годов Керн с гладкой прической, разделенной пробором посредине, — дальше писала Ксения. У нее спокойные глаза и все лицо. Серьги круглые, гладкие. Темное и тоже гладкое, без всяких отделок, платье. На шее тонкая цепочка. Надя Рушева нарисовала Керн — голова повернута влево и слегка опущена. Взгляд сосредоточен и грустен. Волосы заколоты широким пучком. На шее бархотка с камеей. Бархотка и глаза одинаково затемнены, поэтому бархотка подчеркивает сосредоточенность и грусть в глазах. На рисунке Пушкина — Керн в профиль, прическа высокая, пышная, серьга висит длинным листиком. Такой Анна была в 1829 году. Судьба кольца неизвестна. Ксения пыталась отыскать его следы. Пушкин тоже привез и подарил Анне кольцо. С тремя бриллиантами. Судьба его тоже неизвестна. В глубину веков погружаются маленькие тайны. Ушли от современников, от последующих поколений, уходят от нас.

Было у Пушкина кольцо члена литературного кружка «Зеленая лампа». Ему нравилось его рассматривать: на кольце был изображен египетский светильник, похожий на птицу с длинным клювом. Пушкина волновало все таинственное. Он считал, что многое в короткий миг может поменяться местами. Однажды Пушкин запечатал письмо птицей с длинным клювом. Письмо принесло удачу. С тех пор возле птицы положил палочку сургуча и пачку любимой (он любил голубую) бумаги. Пушкину нравилось запечатывать письма: процесс растопления сургучной палочки, когда горячий сургуч падал на конверт, он, прежде чем погрузить в него печатку, распрямлял обратной стороной гусиного пера. Перо обгорело. В конце концов Пушкин писал письма короткими, сгоревшими перьями — оглодками, как вспоминает Пущин, которые едва можно было удерживать в пальцах.

Перстень Пушкина с изумрудом квадратной формы (на портрете, работы Тропинина, этот золотой перстень надет у поэта на большом пальце) находится сейчас в Ленинграде. Наталья Николаевна Пушкина подарила его врачу и другу Пушкина Владимиру Далю, который, как известно, постоянно был в комнате умирающего поэта, не отходил от него. Даль напишет потом автору некролога о Пушкине князю Владимиру Федоровичу Одоевскому о «зеленом перстне» — как гляну на него, так пробежит по мне искорка с ног до головы. После смерти Даля «зеленый перстень» хранила дочь Владимира Даля О. В. Демидова. От нее перстень перешел в Императорскую Академию наук.