Всем смертям назло

Шумилов не выгнал Мотю и ни одним словом не упомянул о происшедшем. И никогда маленький старичок не появлялся больше в нашем дворе.

Мы увидели его много месяцев спустя при обстоятельствах трагических.

Часть третья

Еще в те давние времена — теперь они казались просто золотым веком, — когда мы дружно жили над «Ампиром», мы любили повторять: эпоха торопит нас!

Ну, если тогда эпоха вежливо нас торопила, то теперь она просос нас погоняла.

Дело об убийстве в гостинице «Шато» было классическим делом уже уходящего периода: белогвардейцы, убийство сообщника, агенты «оттуда»... Но в нем были и элементы нового: враг стремился «осесть», всосаться в нашу систему, использовать все лазейки нэпа. Особенность этого периода и заключалась в том, что нэп иссякал, что экономический поединок решился не в его пользу.

Мы с Шумиловым не только вели уголовные дела, но искали в них характерные для времени конфликты. В докладных записках в губком и Верхсуд Шумилов доказывал на делах последних дней, что частный капитал уже не может «честно» соревноваться с нами, что он вынужден искать лазейки и находить их на путях преступных: добывать себе место под солнцем мошенничеством, взятками, подкупом советских хозяйственников с целью затормозить развитие того или другого производства в государственной промышленности. Все это вместе, в системе, закон называл «экономической контрреволюцией».

Долгие часы мы посвятили изучению загадочных дел, в которых можно было усмотреть следы «шайки доктора Ляховицера».

С некоторых пор главной нашей задачей было обнаружить следы таинственного сообщества, приносившего огромный вред народному хозяйству. Ляховицер был главой шайки фальшивомонетчиков. Выпуская в большом количестве советские червонцы, так хорошо сделанные, что они почти свободно обращались на рынке, банда Ляховицера, естественно, покушалась на полновесность советского рубля.

Это было серьезное дело, запутанное и разветвленное.

Впервые о банде стало известно из показаний одного из подручных Ляховицера, арестованного совсем по другому делу. Желая облегчить свою участь, человек открыл неизвестную до той поры страницу истории преступного мира.

Ляховицер, старик 70 лет, по прозвищу «доктор», по профессии гравер, имел еще в дореволюционные времена «специальность»: чеканку фальшивых денег. За это он в конце концов угодил в Сибирь. В годы революции Ляховицеру удалось вместе с политическими осужденными вернуться в Россию. На юге России он подобрал сообщников, разыскал уцелевших старых друзей, нашел новых — граверов, типографов, станочников, художников. Дело поставил на широкую ногу. Червонцы размножались машинным способом, строго по образцу.

Человек не мог назвать сообщников «доктора», потому что не знал никого по фамилиям. Он мог лишь описать наружность людей, дать их «словесный портрет».

Эти показания впервые и очень поверхностно коснулись тайны производства фальшивых денег.

Из архивов мы почерпнули сведения о профессиональном фальшивомонетчике, носившем много разных имен. Одним из них было: «доктор Ляховицер». Была и его фотография: представительный, тогда еще не очень старый брюнет в пенсне; были, конечно, и оттиски его пальцев. Но все это не давало ключа к решению задачи: «мастерская «доктора» беспрерывно меняла место своей «работы». То это был разрушенный с виду дом на окраине, в который тайно пробирались подручные «доктора». То подвал, снятый под сапожную мастерскую, где, действительно, день-деньской трудились, тачая сапоги, дюжие парни. То открывалась паштетная в самой людной части города, бойко шла торговля пирожками и пончиками, а хозяин, престарелый нэпман, слыл в финансовых органах самым добросовестным налогоплательщиком.

Но стоило ему поймать чей-то испытующий взгляд, заметить какую-то подозрительную фигуру, так или иначе ощутить какое-то нежелательное отношение к себе, и в одно прекрасное утро оказывался заколоченным подвал, где не покладая рук трудились лихие сапожники. На двери популярной паштетной обнаруживалась записка: «Закрыто ввиду отсутствия продуктов».

И кто его знает, где еще и под каким прикрытием возникает предприятие неуловимого «доктора»?

Что могло нас навести на след старого, опытного, не раз уходившего от правосудия рецидивиста?

То в одном месте, то в другом попадались фальшивые червонцы. Путь их проследить не удавалось.

Вряд ли «доктор» орудовал в нашем городе. Ведь очень редко фальшивые деньги сбывались там же, где их делали.

Один случай в большом промтоварном магазине на площади Карла Либкнехта дал некоторый толчок делу.

Была суббота, и притом 20-е число, день получки. Вереница покупателей казалась нескончаемой. В окошечко протянулась женская рука в желтой кожаной перчатке с чеком и деньгами. Кассирша привычно посмотрела бумажку на свет, что-то показалось ей подозрительным, она даже не поняла сразу что: как-то не так выглядели водяные знаки...

— Простите, — сказала она покупательнице, — не наберу вам сдачи, у меня только что сняли кассу. Может быть, вы подождете?

— Подожду, — сказала спокойно покупательница. Это была хорошо одетая молодая девушка с нотной папкой в руках.

Она действительно осталась ждать неподалеку от кассы.

Продолжая работу, кассирша очень хорошо рассмотрела ее. Она увидела также в очереди у кассы хорошо известного ей комсомольца. Кассирша шепнула ему, чтобы он сходил за милицией.

Девушку с фальшивой ассигнацией задержали и доставили к нам. Мы ее допросили. Жанна Перегуд, так ее звали, показала, что получила деньги только сегодня от матери своего ученика, которому дает уроки музыки. Ничто не давало основания заподозрить девушку во лжи.

Ей возвратили фальшивую бумажку, записав номер купюры, и попросили вернуть деньги матери ее ученика, сказав, что в кассе магазина деньги не взяли, признав их фальшивыми. Мы предупредили Жанну, чтобы она никому не говорила об ее задержании и допросе.

Теперь надо было проследить путь фальшивой банкноты.

Мы встретились с Жанной на следующий день. Она казала, что банкноту отдала и что Софья Яковлевна Пгржелеская, мать ее ученика, была очень раздосадована и сказала, что сейчас же вернет деньги меховщику, от которого она их получила якобы за проданную горжетку. Меховщик держал лавку в том же доме, где жили Пгржельские.

Да, действительно, был там меховщик, но никакой горжетки у Софьи Яковлевны он не покупал и, следовательно, денег ей не платил. Софья Яковлевна получила их другим путем. А то, что она солгала, заставляло предполагать, что она одна из агентов шайки фальшивомонетчиков. Естественно, что участники шайки никогда сами не сбывают свою «продукцию», а имеют «своих людей», реализующих ее.

Мы стали интересоваться Софьей Яковлевной. Она оказалась вдовой крупного торговца фруктами. Не имела определенных занятий. Немного шила. Немного помогала по хозяйству знакомым дамам. По нашим сведениям, жила очень скромно. Одевалась почти нищенски. И тратилась только на сына — мальчика пятнадцати лет.

Куда Софья Яковлевна денет фальшивую купюру?

Она никуда ее не дела. Она оставила ее у себя. И это было главной уликой против нее. Фальшивомонетчик или человек, связанный с ним, всегда настороже. Обнаруженную фальшивку он никогда не пустит в оборот. Софья Яковлевна действовала как опытный «мастер».

Злополучная банкнота не вышла из рук Софьи Яковлевны. Вернее всего, она была уничтожена.

Дело «об обнаружении фальшивых денег» кассиршей магазина было заморожено. Пока... Пока Софья Яковлевна не попытается реализовать другую ассигнацию такого же происхождения.

Но в конце концов появление одной фальшивой купюры могло быть делом случая.

Другой факт был более показателен. В период нэпа в городе открылось казино. Это был игорный дом, где играли в рулетку. До знаменитого Монте-Карло ему было далеко, но все же в казино проматывали довольно крупные деньги «нувориши»: успевшие разбогатеть нэпманы и сохранившие кое-что «бывшие», по каким-либо причинам не убежавшие с белыми.