Готова на все

Эля несчастными глазами глядела на дверь. Это что же получается… Вот тебе и «приблудный маньяк»!

«Жеванный» поймал ее взгляд, протянул руку и подергал дверные ручки – те громко защелкали.

- Их надо одновременно вверх. – шмыгнула носом Эля.

Он нажал обе сразу, покачал дверь туда-сюда, то закрывая, то открывая и вглядываясь в почти беззвучное движение.

- Много народу знает, как эта дверь открывается? – глубокомысленно поинтересовался «жеванный».

Эля потрясла головой:

- Только свои. Ну, может, еще пара человек с других кафедр. Сюда редко посторонние заходят, Савчук этого не любит. Не любил. – она чувствовала, что сейчас опять разреветься, - Его убил кто-то факультетский? Леночка из деканата? Или Грушин, докторант наш? Вы ж его видели, из него убийца, как из меня – не знаю, танцовщица.

- Ну-у, - неожиданно пристально разглядывая ее, вдруг заявил «кожаный», - Восточные танцы у вас должны бы неплохо получаться.

- Вы это к чему? – Эля дико глянула на него.

- Здесь, на работе, у жертвы враги были? – полоснув легкомысленного сотоварища гневным взглядом, вмешался «жеванный».

- Да какие враги! – всплеснула руками Эля. Эти милиционеры вечно трупы всяких бизнесменов видят, и всех убивают «враги по работе»! – Савчук успешный ученый, с мировым именем! Конечно, у него есть враги – и здесь, и в Киеве, и в Москве, и даже в Торонто у него враги! Ну и что с того? Такие враги неудобную сетку часов поставить могут, или статью разгромную опубликовать – про антинаучность и бездоказательность. Даже до инфаркта довести! Но они не стреляют в затылок, вы понимаете?

- Вы нам статьями головы не морочьте! Вы сами говорили, у вашего Савчука были деньги.

- Это не деньги! – замотала головой Эля, - То есть, не такие деньги, как вы думаете! Их в кармане не унесешь. Нам их банк поэтапно выдает. Мы за каждый чих перед фондами отчитываемся: что на командировки уходит, что на литературу, а что на чернила для принтера. По-вашему, за это можно убить?

- Убить, дамочка, можно даже за бутылку водки, - с чувством собственного превосходства сообщил «жеванный».

- За бутылку водки – это я понимаю. И за миллионы – тоже понимаю. Но за деньги на Интернет и канцелярские расходы, которые надо каждый месяц в банке выписывать? – Эля развела руками, - И почему именно сейчас? Савчук и раньше гранты получал: вон, прошлой весной старый закончили, новый начали.

- Ничего странного в последнее время не замечалось? Исследования какие-то не совсем обычные вы вели? Или в поведении покойного что-то? – поинтересовался «кожаный».

Эля пристально, исподлобья поглядела на него. Разговорилась она. А «ковбоец»-то совсем не прост.

- Нет, - ровным голосом ответила Эля, - Ничего странного. Все как обычно.

И ничем она не рискует. Потому что странности последних месяцев – мешок странностей, вагон и маленькую тележку странностей! – кроме нее, никто заметить не мог. Чтобы их заметить, надо со студенческих лет с Савчуком работать, диссертацию у него защитить, и десяток проектов вместе с ним написать и сквозь придирчивые комиссии продавить.

Последний их проект весь был странным. А теперь Савчука убили. И сделал это… Она поглядела на дверь. Как не кричи, что у нас не убивают, но себя обманывать нечего: шефа убил кто-то из своих. Из тех, кто бывал в лаборатории, и не раз. Она должна все тщательно обдумать. И с ментами не трепаться.

- Вы хотели компьютер посмотреть? Я на этом работаю, только на нем в основном мои статьи, черновики проектов, адреса. А бухгалтерия и сами исследовательские материалы – они все на шефовом, - и она ткнула пальцем в «Макинтош», такой сиротливый без изящного, похожего на цветок монитора.

- У вас же здесь локальная сеть, разве компьютер убитого к ней не подключен? – заинтересовался «кожаный».

- Нет, - коротко ответила Эля.

Она не собиралась объяснять, что это и было одной из странностей последних месяцев. Шеф вдруг безапелляционно потребовал, чтобы его компьютер немедленно отключили из сети, и несмотря на все ее расспросы и даже обиды, так и не объяснил, почему. Потом все время страшно ругался: то нужной программы нет, то файл недоступен, но включить «Макинтош» обратно в сеть не позволил. Так и таскался с дисками и флешками, периодически сгоняя Элю с ее компьютера, чем злил до умопомрачения.

- Ничего, мы его сейчас на другой монитор переставим, вы нам, главное, прокомментируйте, что там к чему, - объявил «кожаный» и схватился за угол компьютера.

Его пальцы легли рядом с подсохшей кровавой полосой, рассекающей элегантность серого пластика. Эля сглотнула и торопливо отвела глаза.

- Вы не волнуйтесь, - милостиво успокоил ее «жеванный», - Эксперты уже все что надо сняли.

Вот за экспертов она как-то совершенно не волновалась!

С выдающей немалый опыт быстротой «кожаный» подключил шефов компьютер на другой монитор. «Макинтош» солидно и уютно загудел. Словно и не было никакого трупа, а просто обычный рабочий день, и она еще успеет формулу обсчитать, если, конечно, шеф никуда не погонит…

По темному экрану пробежали цифры, выскочила рамочка пароля – Эля быстро вбила туда шесть цифр. Компьютер вспыхнул любимой шефовой заставкой с мультяшными березками, всегда казавшимися Эле безнадежно сентиментальными.

- Странно, - почти неслышно шепнула она, озадаченно глядя в экран.

Но «кожаный» услышал:

- Вроде нормально грузится.

Она промолчала. То и странно, что нормально! Не должен этот компьютер сейчас грузиться нормально! Должен он глючить, жаловаться на некорректное отключение и требовать тестирования. А он почему-то не требует! Как это понимать? Шеф работал на компьютере, убийца выстрелил в него сзади, вколотив шефовы гениальные мозги прямо в развороченные недра монитора…

Эля почувствовала прилив дурноты, сильно встряхнула головой – не сейчас… А потом, получается, не просто ткнул пальцем в кнопку отключения, убийца выключил компьютер аккуратно, мышкой, с соблюдением всех процедур? Бре-ед!

- Тут легко ориентироваться, шеф все материалы в строжайшем порядке держал, - сказала она нависающим над ней «кожаному» и жеванному, - У него для всего отдельная директория, вот смотрите, - она открыла окошко «коммандера», - Вот немцы: проект, план, бухгалтерия, наработанные материалы. Канадцы отдельно, последний грант, американский – тоже. Потом директория со всякими его личными материалами…

- Где? – переспросил «жеванный».

Мышка под рукой у Эли дернулась, стрелка курсора скакнула по экрану, испуганно мечась по черным строчкам названий.

- Ну-у… Где-то здесь… - почти физическим усилием заставляя себя говорить ровно и спокойно, ответила Эля, - Это ж все-таки не мой компьютер…

Это был не ее компьютер, это был компьютер ее шефа. И еще пару дней назад, перед его поездкой в Киев, они вдвоем проверяли на нем цепочку расчетов. Заветная директория с гордым названием «МОЁ!», единственная, в которую шеф никогда не просил ее лазать, была на месте.

Переименовал? Перенес?

Курсор снова заметался. Савчук в жизни ничего не переименовывал и не переносил – порядок блюл. И всегда смеялся над ней, если она теряла файлы в компьютере. Надо, конечно, еще проверить, но похоже, все шефовы личные материалы исчезли. Во ерунда! Кому нужно красть из компьютера шефовы статьи? Савчук же лет десять как не засекречен, все его работы опубликованы, бери журнал и читай.

Эля поднесла руку ко лбу. Она должна спокойно все обдумать…

- Слушайте, вы ж, наверное, будете сейчас все это просматривать? Можно, я пока пойду? – умоляюще сказала она.

- Как это вы пойдете, Элина Александровна? – снова наливаясь гневом, рявкнул «жеванный», - Мы тут не в игрушки играем…

- Да ради бога, только я-то вам зачем? Компьютер я открыла, бухгалтерию все равно ваши эксперты смотреть будут, а чистая физика, я так понимаю, вам не нужна? Отпустите вы меня сейчас, ну пожалуйста! Мне ребенка из садика забирать, он там жить не может! И я тоже не железная! У меня сейчас истерика начнется, буду тут у вас на полу в корчах биться!