Готова на все

- А декан и завкафедрой, значит, величины недостаточно крупные, чтоб им импортные деньги отламывалось? – не обращая ни малейшего внимания на неудовольствие «жеванного», снова вклинился в разговор «кожаный».

Эля опасливо покосилась на распахнутую дверь – он и впрямь рассчитывает, что она вот тут, если не на глазах, так, считай, «на ушах» всего факультета ему местные подводные течения как на карте разложит?

- Давайте дверь прикроем? – быстро спросил «кожаный» у «жеванного».

Тот раздраженно покосился на напарника – точно как декан на совещаниях косился на покойного шефа – и Эля поняла, что откажет. Просто чтобы показать, кто здесь главный.

- Задохнемся, - буркнул он и в подтверждение раскурил новую вонючую сигарету. – Вы отвечайте на вопрос, Элина Александровна.

Ага, сейчас. С ума еще не сошла.

- Чтобы получать импортные гранты, надо хорошо владеть хотя бы английским. - тоже не самое лестное для начальства объяснения, но ничего, терпимое – все их поколение «безъязыкое», дети «железного занавеса».

- Не понял, - быстро бросил «кожаный», - Вон, когда ваш завкафедрой книжонкой своей голову морочил, я в киевское отделение звонил – там все по-нашему говорят.

- Потому что там давно уже все наши, а где все наши – там ловить нечего, - отрезала Эля. Надо же, какое на него сильное впечатление звонок в Киев произвел, теперь всю жизнь вспоминать будет. – В постоянно действующих отделениях фондов в Киеве работают, в основном, местные сотрудники, а значит – там все делается как у нас.

- В смысле?

- В смысле, через них гранты получают Киев, Львов, в крайнем случае – Харьков. Нестоличным ученым с киевскими отделениями дело иметь бесполезно, надо обращаться напрямую, в штаб квартиры фондов. А для прямых контактов нужно знать язык и хотя бы элементарно понимать, как заявки составлять, чтоб западников проняло!

- Покойный, значит, и знал, и понимал?

Эля смолкла, лихорадочно соображая: правду говорить не хотелось, но слишком много народу знает, как оно на самом деле. Да и «кожаный» смотрел на нее так, словно все ее сомнения – врать или не стоит – он насквозь видит.

- Это не он, это я знала. То есть, я и сейчас знаю. У нас на факультете самый первый конкурсный отбор на грант прошла я. Только не на исследования здесь, а на годовую магистратуру в Австрии.

- Что ж там не остались? – поинтересовался «жеванный», - Патриотизм замучил?

Эля молча пожала плечами. Вот уж тут объяснений он не дождется. Не его дело.

- Следовательно, все проекты покойного профессора Савчука на самом деле составляли вы, - заключил «кожаный».

Эля отчаянно замотала головой:

- Идею всегда выдвигал он! Савчук большой ученый! Был большой ученый. Я только переводила и оформляла документы.

- Ага, - снова проявил понимание «жеванный», - Выходит, вы при вашем профессоре переводчицей.

Эля оскорблено моргнула. Мало ей факультетского шипения за спиной – «настоящие ученые без гроша, а какая-то девчонка за паршивые переводы три зарплаты гребет», - так теперь и эти за секретаршу держат, сейчас кофе отправят варить. Она невольно покосилась на «кожаного», тут же рассердилась на себя за «покосы-перекосы» – какое ей дело, что случайный человек думает о ее научной карьере? – и отчеканила:

- У меня два высших образования, я защитила магистерскую диссертацию в Кремском университете, я кандидат физических наук… - кандидатом она еще не была, как сказал декан: «Тут вам не Кремс!». Защита уже состоялась, но пока киевский ВАК подтверждения не пришлет, она оставалась никем. Но в такие тонкости она милицию посвящать не собиралась, - Я работаю по всем грантам именно как физик, а документация и переговоры – это дополнительно.

И пусть те, кто ее зарплаты считает, попробуют как она: и свои исследования тащить, и бумажки на трех языках писать, и переговоры вести. Быстро тех денег не захочется!

- Какая вы… крутая, - с легкой насмешкой поглядывая на разбушевавшуюся Элю, хмыкнул «кожаный».

Эля печально кивнула. Ох уж да, ох уж такая крутая, что от этой повышенной крутости ей скоро и конец. Напрасно Светлана Петровна думает, что Эля, сидя на шефовых документах, сможет добиться чего-то для себя. Начальство сойдется стенка на стенку за наследство Савчука, а ее в этой борьбе разорвут на части. Отдаст она всю информацию одному, тут же станет ему не нужна, и второй ее в отместку всенепременно скушает. Как же она влипла!

- Сколько всего исследований вел Савчук?

- Три. Для немцев, Канады и Америки, - машинально ответила Эля. А может, поделить между ними? Завкафедрой немецкий грант, декану канадский, так они за американский подерутся, и вообще, ерунда это. Там тематика смежная, не разделишь.

Ой стыдоба, знал бы шеф, как его ученица спокойненько готовится участвовать в разделе его научной работы между всякими. А что ей делать? Широкой шефовой спины, способной заслонить от кого угодно, больше нет. Нету его больше, хоть ты криком кричи! И неизвестно, что будет с лабораторией, вон, даже мил-дружочек Грушин решил, что он теперь тоже начальство. А она не может потерять работу, и участие в грантах, если она их потеряет – на что они будут жить? Яська хочет то одно, то другое, весенняя куртка нужна, а в сентябре уже в школу. И теперь еще бабушка…

- Нам нужно связаться с этими фондами. Можете дать телефоны, адреса?

- Звонить дорого, лучше по электронной почте, - машинально обронила Эля и тут же махнула рукой, - Сами разберетесь. У меня все в компьютере.

- Пойдемте, - «жеванный» поднялся.

Глава 8

Все трое вышли в приемную. Эля походя покосилась на кабинет напротив, где Олег Игоревич вроде бы вел совещание. Так и есть, створка приоткрыта. И стоило в приемной зазвучать их шагам, как голоса за дверью мгновенно смолкли и воцарилась настороженная, вслушивающаяся тишина. Эля с трудом подавила желание обернуться – ощущение множества буравящих спину взглядов было невыносимым. Там что, весь профессорско-преподавательский состав у щелки локтями пихается? Хорошо хоть студентов из коридора разогнали.

Они подошли к металлической двери лаборатории.

- Ну что вы замерли, Элина Александровна, открывайте, - раздраженно потребовал «жеванный».

Эля нерешительно взялась за дверную ручку – и тут же отступила назад.

- А… Валерий Васильевич… Он… Еще там? – трудно сглотнув, спросила она.

«Жеванный» одарил ее презрительным взглядом, явно считая ее страхи бабской истерикой:

- Увезли, - он оттеснил ее плечом, и надавил на нижнюю ручку.

Та, как всегда, звучно щелкнула – и не открылась. Жеванный с громким тарахтением потряс верхнюю, снова переключился на нижнюю.

Решительно выдохнув – в конце концов ей все равно придется войти сюда, так почему бы не сейчас? – Эля отстранила его и привычно взявшись за обе ручки сразу, одновременно задрала их вверх. Защелки бесшумно отодвинулись, без единого звука дверь распахнулась. Эля слегка расслабилась – у стола перед компьютером тела действительно не было. Исчез и разнесенный вдребезги монитор. Только клавиатура осталась на столе и Эля отчетливо видела испещрившие пластик клавиш мелкие пятнышки крови.

Господи боже! Да как такое вообще могло случиться в их обычном, тихом вузе, где самым страшным происшествием до сих пор считалась драка в общежитии на прошлые майские праздники?

Это получается, шеф, как всегда сидел у компьютера, расчеты сверял, или статью делал, а кто-то подошел к нему сзади…

Эля вздрогнула, поглядела на защелки входной двери и обхватила себя за плечи.

- Скажите, - ломким голосом спросила она, - А его… Как убили?

- Баллистическая экспертиза покажет, - сухо отрезал «жеванный».

- Нет, я… Я не про оружие… Он ведь… не обернулся? Ну, когда убийца вошел – шеф его не видел?

- Почему вы спрашиваете? – быстро переспросил «жеванный» и по его мгновенной настороженности она поняла, что не ошибается – шеф смотрел в монитор, ему выстрелили в затылок, кто-то, на кого шеф даже не оглянулся.