Страница 10 из 18
Глава 4
Дома мы расселись за столом и принялись изучать добычу. Плотный белый, слегка светящийся металл был именно бальмой. По просьбе недоверчивого Акимыча Гус лихо пробил им обеденный стол, а когда ключ выдернули обратно, никакой дырки не было и в помине.
— С какой вероятностью мы можем предположить, что это ключ от того самого Бальмового Покоя? — спросил я.
— Полагаю, что со стопроцентной, — ответила Ева, — учитывая то, при каких обстоятельствах и у кого мы его получили.
— А жалко слизнявку-то, — вздохнул Акимыч. — Жил себе, жил сотни лет, а потом бах — и помер.
— Это общая доля всех, имеющих дыхание в груди своей, — с важным видом сообщил Лукась.
— Первое, он не жил никаких сотен лет, Альтраум столько не существует, это ложные, внедренные воспоминания. Второе, он уже наверняка возродился каким-нибудь таосаньским младенцем с чубчиком и в передничке.
— А ты, Евик, умеешь поднять человеку настроение. Ну что, когда пойдем за нашим миллионом?
— Куда пойдем? — спросил я.
Ева сосредоточенно натирала ключ, возможно, ждала, что на нем проявятся какие-то письмена, жаждущие снабдить нас недостающей информацией.
— Может, в огонь его кинуть, как в том кино? — предложил Акимыч.
— В огонь не стоит. Бальма — легкоплавкий сплав.
— Неудивительно, учитывая, что у него в составе есть снег. — сказал я.
— Что мы знаем, — сказал Акимыч, раскачиваясь на стуле. — Покой — это комната размером, ну, наверное, с нашу столовую, да, Евик? Он запихнут куда-то внутрь одной из шоанских гор. Наверное, не так уж далеко от того места, где он был изначально. Мы знаем где это место, да, Евик? Не знаем? Жаль. Но можно пойти в тамошнюю гильдию алхимиков, порасспрашивать…
— Ага, — сказала Ева, — и посадить их к себе на хвост, а то мало там фиолетовых болтается. Клан «Зеленый Лист» объявляет гонки с ценным призом! Нет уж, пожалуйста, проше панов зарубить себе на носу, что всё это вопросы глубоко конфиденциальные, которые нельзя обсуждать ни с кем за пределами нашего маленького сообщества. Не писать никому исповедальных писем, да, Нимис? Не печатать объявления в газетах.
Акимыч с готовностью застегнул воображаемую молнию на рту, после чего тотчас широко распахнул его.
— Ты же говорила про этих жучков из бальмы, подслушивающих и всюду шныряющих, которые сквозь камень просачиваются. Давай закупим их целый мешок, приедем на Шоанский хребет и расшвыряем повсюду. Неужто не найдем заветной комнатки?
— Во-первых, мы разоримся на этих жучках, они дорогие. Одно дело — вдоль по золотой жиле их пускать, другое дело — сеять, как горох, куда ни попадя. Во-вторых, неужели ты думаешь, что шоанские алхимики всего этого уже не проделывали?
— Интересный парадокс, — заметил я, — если ничего из того, что описано в этой легенде, на самом деле не было, потому что это — фальсифицированная история, то в реальности этой комнаты никто никогда и никакими способами не искал.
— Несомненно, — ответила Ева, — но учти, что это история, сфальсифицированная умными людьми, а, стало быть, Бальмовый Покой находится в том месте, которое никак нельзя было бы обнаружить теми средствами, которые непременно использовали бы тамошние алхимики, если бы последние существовали в реальности.
— Все это для меня слишком сложно, — помотал лохматой головой Акимыч. — Короче, я понял, мы в пролете, без шансов.
— Вот он, шанс, — сказала Ева, крутя ключ пальцем по столу. — Я надеялась, что нам из него квест выпадет, но сюжетные пласты сплошь и рядом без квестов обходятся. В любом случае, если нужно отсюда уезжать, то теперь хотя бы не нужно ломать голову — куда. Бежать мы будем в Шоан, и, извини Нимис, но рыбы там нет.
— Что, вообще?
— Может, пара каких-нибудь луж с карасями. На сколько дней у тебя медицинские счета оплачены?
— На двадцать три дня.
— Мало, — вздохнула Ева. — Нам неделю только до Шоана добираться, порталов-то у вас ни у кого нет. И то, если попутный караван сразу встретим. Из Вивана нам с караваном выходить нельзя: фиолетовые первым делом порт и караван-сарай под наблюдение возьмут. Я бы на их месте так и сделала, а эта курва точно не глупее меня. По дороге будет время подумать и поэкспериментировать с ключом. Уходим следующей ночью, огородами, на большом шляхе нам поначалу светиться незачем. Сегодня в городе не мельтешим, увольнения оформляем по почте, переходим на осадное положение.
Мы согласились, что это похоже на самый настоящий план.
— Зона тут пятидесятого уровня, стало быть, к вам, мелким, зверье будет сбегаться пачками, — сказала Ева, вглядываясь в громаду темного леса.
— С нами Хохен, — откликнулся Акимыч, — а если с нами Хохен, то любые мишки делают реверанс и уползают задом в валежник.
— Прежде чем они уползут, они могут кого-то на фляки пустить.
— Что такое фляки? — спросил Акимыч.
— Вот встретишь медведя, у него и поинтересуешься.
Ева решительно перелезла через последнюю плетеную ограду и двинулась к лесу, опираясь на свой высокий посох. Мы последовали за ней.
— И все-таки хотелось бы узнать, что такое фляки.
— Суп из коровьего желудка, — кинула через плечо Ева.
— Буээ.
— И никакое не буээ, а очень вкусно. Вот приедешь в Варшаву — отведу тебя туда, где лучшие фляки подают, язык проглотишь.
— А вот если я возьму, да и на самом деле приеду?
Ева хмыкнула и нырнула во мрак чащи.
Я шел за Евой по невидимой в темноте тропинке и ровным счетом ни о чем не беспокоился. Подумаешь, медведи — с нами высококвалифицированный маг, а сзади слышен успокоительный лязг Хохена. А что темно, так скоро уже рассветет, мы выдвинулись под самое утро. Еще час-другой, и мы будем идти не по непроглядной темноте, а по красивому солнечному лесу. И наслаждаться пением птичек вместо этого неприятного воя непонятно где. Кажется, воют все-таки не слишком близко.
— Черт, — Ева остановилась так резко, что я на нее налетел, — Лбом треснулась. Понаставили тут деревьев. Нимис, у тебя фонарь Лукася под рукой? Маслом его заправил?
— Заправил.
— Так зажги его. Честное слово, почему мне приходится все, как детям неразумным объяснять? Как надо проявить какую-нибудь дурную самостоятельность — это всегда с превеликим удовольствием, а как своей головой подумать, так нет…