Ты будешь моей

— От меня? — его голос пропитан осипшим треском.

Киваю.

Как только я замечаю, что губы Яна снова начинают шевелиться, вылетаю с балкона с рекордной в моей жизни скоростью, едва не оторвав чертову заклинившую ручку.

У Дианы расширяются глаза при виде ее взлохмаченной старшей сестры, она заглядывает за мою спину, и я вижу, как ее брови стремительно ползут вверх.

— А вы здесь?.. — Ди нервно взмахивает ладонью и часто моргает.

— Случайно столкнулись, — выдаю на одном дыхании, чувствуя пульсирующее в воздухе недовольство Яна.

Хотя это, пожалуй, не слишком правильное слово для обозначения его состояния. Я боюсь повернуться к нему лицом и увидеть по-звериному бешеные глаза.

— Мне что-то не очень хорошо, — утягивает все наше внимание на себя Диана. — Я очень хочу домой. Агат, поедем, пожалуйста?

По ней видно, что выпитый из-за упрямства алкоголь — не единственная причина плохого состояния сестры. Что-то успело серьезно расстроить Ди, пока мы с Костровым зажимались на балконе.

— Сейчас вызову такси, — цепляюсь за возможность быстро исчезнуть, потому что у меня все органы прилипли к позвоночнику — вот насколько я боюсь дальнейшего выяснения отношений с Яном.

— Я вас отвезу, — вызывается он, ладонь, которая кажется сейчас невероятно тяжелой, ложится на мое плечо.

— У тебя в крови алкоголь. Такси, — последнее произношу с нажимом.

До быстро приехавшей машины нас по моей просьбе провожает Мирон. Пусть в глазах Кострова я буду выглядеть последней трусихой, но мне нужно перевести дыхание.

«Я приеду».

Смотрю на экран, зажмуриваюсь и снова смотрю, надеясь увидеть в конце знак вопроса. Но его нет. Как и выбора у меня.

«Адрес ты знаешь. Напишу, когда Диана уснет»— печатаю быстро в ответ и блокирую все оповещения, чтобы не трястись так хотя бы перед сестрой.

— Что у вас случилось? — шепчу ей на ухо, придвинувшись ближе к Ди на заднем сиденье и положив на ее плечо голову.

Мне нужно немного покоя.

— Ничего, — отвечает, разжимая сцепленные до этого зубы.

Она впивается пальцами в коленки до явной боли, ее всю потряхивает, но я не решаюсь как-то успокаивать сейчас Диану, потому что мне не хочется сделать хуже.

Дома я силой заталкиваю сестру в горячий душ, нечаянно дотронувшись до ее ледяных рук. Ощущение, что завтра мы будем бороться с температурой на раскаленном градуснике.

Либо это нервы, либо Ди где-то умудрилась простыть.

— Я не хочу спать сейчас, — по-детски капризничает моя красота в махровом халате и с мокрым полотенцем на голове. — Посмотрим что-нибудь?

Легче согласиться, чем спорить и доказывать свою правоту, потому что через пятнадцать, максимум, минут она будет уже мирно сопеть с закрытыми глазами и абсолютно ровным дыханием.

На деле так и выходит. Я осторожно выбираюсь из-под одеяла и глушу оставшийся в комнате свет, захлопнув бесшумно ноутбук и убрав его на стол.

На кухне включаю телефон. Никаких пропущенных нет, а значит Ян не пытался больше со мной связаться. Он терпеливо ждал.

Ждет.

Пальцы зависают над маленькой экранной клавиатурой. Я несколько раз стираю многострочные сообщения, прежде чем отправить короткое и емкое:

«Сейчас».

Совсем скоро, так и не успев допить свой кофе, я подпрыгиваю и едва не разливаю его от громкого сигнала автомобиля во дворе.

Выходить или нет?

Каковы шансы выбрать второй вариант и при этом не услышать совсем скоро, как Ян стучит кулаком в мою входную дверь?..

Темнота немного успокаивает. Это как небольшая защита перед Яном, мое маленькое преимущество, из-за которого получится скрыть эмоции на выдающем все с потрохами лице.

— Ты все-таки сел за руль, — шепчу вместо приветствия, когда мне открывают дверь прямо из салона.

— По-моему, у меня в ту же секунду все выветрилось. Я в норме, — сухо и слегка хрипло, его рука тянется к выключателю, но я останавливаю.

— Машина другая…

— Показалось, что дело было в этом.

Неестественный накал между нами раздирает терпение и заодно меня.

К щекам приливает кровь, сердце выдает сбитый быстрый ритм. Мне будто сделали прямой укол адреналина в двойной, точно не меньше, дозе.

Мне страшно. Мне действительно страшно за реакцию Яна, хоть я и ни в чем перед ним не виновата. Ни в чем!

— Что ты хочешь услышать? — с нервами и надрывом в дребезжащем голосе произношу я.

— А что ты хочешь сказать? — он поворачивает голову ко мне.

— Ничего.

Наши американские горки выходят на новый виток гнетущей свинцовой тишины.

— Ты мог и не приезжать. Зачем, если все осталось в прошлом… Или рассчитывал на что-то? — вместо пощечины ударяю Яна хлестким сарказмом.

— Будь мне нужен банальных быстрый трах в гребаной, блять, машине, я бы не тащился к тебе сюда, а дернул бы любую девчонку из нашей сегодняшней компании. И время сэкономил бы, и нервы. Сука… — запрокидывает голову с глухим звуком удара затылка о подголовник.

— Я?

— Да вот думаю еще.

Хочу уйти, но Ян замечает шевеление моей руки и тут же блокирует дверь.

— То есть ты просто вычеркнула меня, решив растить ребенка в одиночестве? — каждое слово как удар острым лезвием.

— Я ничего не решала. Ты, кажется, за двоих все решил еще в тот вечер, когда я пришла к тебе после дня рождения. Полуголая девка в твоей квартире — отличный намек на жирную точку.

Горло будто кто-то сдавливает. Давит сильнее с каждой секундой, впивается пальцами до острой боли и хрипов, подступающих изнутри.

Главное, не плакать.

Я пережила это. Даже глубокие раны и открытые серьезные переломы имеют свойство заживать. На погоду, правда, иногда реагируют. Как и я реагирую на летящие в мой адрес обвинения.

— Почему ты не сказала мне о своей беременности? — он злится.

— Ты выкинул меня из своей жизни, как ненужную вещь. Мне было очень больно, и я больше никогда не хотела тебя видеть.

— Дочь или сын? — едва сдерживая свою ярость, спрашивает Ян.

— Дочь… — в глазах появляются слезы. — Маленькая девочка, которая искренне любила бы тебя.

— Я хочу познакомиться с ней.

— Поздно. Уже слишком поздно для этого.

Ян сжимает ободок руля, и в какой-то момент я думаю, что он выдернет его с мясом.

— Послушай, если ты и дальше собираешься скрыватьмою дочь… — он словно пробует «на вкус» новое для него выражение. — Мою дочь от меня…

— Нет никакого ребенка! — вместо моего родного голоса раскатистая волна грома. — Нет. Никакого. Ребенка.

Как же больно это произносить.

Глава 12

Мне казалось, что слез больше не осталось, но после своего признания я утыкаюсь лицом в ладони и позволяю себе разрыдаться прямо на глазах Яна.

Он сам, наверное, ошарашен, но все равно в ту же секунду пытается меня успокоить, притянув к своей груди.

Сопротивляться не хочется. Его запах окутывает все вокруг каким-то напряженным теплом, в салоне автомобиля Яна сейчас вообще все пронизано натянутыми пружинами.

Сорвется одна — будет катастрофа.

— Хочешь рассказать? — полушепотом спрашивает он.

— Я узнала о своей беременности перед новым годом. Сначала думала, что мое недомогание — последствия стресса, задержку тоже списывала на переезд, а потом все-таки пошла к гинекологу, потому что начало тянуть внизу живота… Прости, — поднимаю голову, встречаясь с Яном взглядом.

— За что? — касается губами виска, руки прижимают все крепче к нему.

— Такие подробности. Тебе, наверное, неприятно…

Ян забирается ладонью мне под кофту, и где-то в районе талии обжигает довольно чувствительным щипком.

— Все понятно? — сразу следует вопрос.

— По срокам выходило, что малыш был от тебя, — я закусываю губу, чтобы не ляпнуть лишнего.

Поддавшись внутренним протесту и обиде, я не хочу говорить Яну о том, что после нашей с ним встречи с Володей я ни разу не спала.

— Я разговаривала с ним всю беременность, — печально усмехаюсь.