Расправившая крылья

Даир тяжело вздохнул.

– Знаю, потому и приехал.

Риваль положил руку на камин:

– Ты рисковал. Что, если бы мы поверили и действительно пошли на земли волков? Ты попал бы в самое пекло.

Даир скрестил руки.

– Пеклом меньше, пеклом больше.

Риваль посмотрел на друга. Даир всегда был стоиком, слишком скрывал чувства.

– Рабовладельцы так сильно наступают?

– Волки их сдерживают, но открой вы второй фронт, наше войско бы не справилось. Рабовладельцы расширились в последние две седмицы, захватили земли кердов и рарров. Всех покоренных распродали вглубь материка, оставив самых сильных среди войска.

Риваль ударил по мрамору камина:

– Танбат будет стоять до конца.

– Волки тоже. Вот почему нам с тобой нужен союз.

– Это уже решено, Даир. Но что, если они пойдут по границе? Земли антилоп тоже под защитой Танбата, а вот дальше, за морской линией слабые кенны. Они быстро падут.

– Но не завтра, – Даир подошел к камину. – Рабовладельцы не успевают организовывать новый строй на покоренных территориях. Некоторые рабы восстают. Чем больше ширится государство, тем сложнее его контролировать. У нас есть время, но его мало.

Риваль налил вина, протянул другу:

– Мы должны держаться вместе и решить вопрос. Я поеду с тобой, как договорились. Хочу сам посмотреть.

Даир выпил из кубка, задумался, мозг его в который раз перебирал варианты. Империя врага стала огромной и крайне агрессивной.

– Если не решить вопрос, наши кланы ждет судьба рабов. Нужно сильное оружие. Я поручил Дому Цилл…

Внезапно в дверь постучали. Даир бросил взгляд на каминные часы. Для визитов было слишком поздно. Риваль тоже выглядел удивленным. Отставив кубок, он молча пересек кабинет и открыл дверь. Послышался тихий женский шепот.

– Да, леди Танбат, – озадаченно протянул Риваль и отступил, освобождая путь. – Проходите.

– Благодарю вас.

Даир обернулся на голос, который не мог выбросить из головы весь день. Шелестя юбками, в кабинет вошла Клеопатра Тристон Танбат. Ее спина была прямой, талия узкой, а походка соблазнительной. Темные кудри, собранные на затылке в игривый пучок, отливали красным в свете пламени камина, открывали тонкую шею. Встретив растерянный взгляд, Даир сразу заметил, что она снова плакала. Что за женщина может лить слезы с утра до вечера? Ее отчаявшиеся глаза выворачивали его наизнанку. Щеки Клео порозовели.

– Я… – она смутилась и обернулась к Ривалю. – Милорд, прошу прощения, я думала, вы один.

Даир сощурился, весьма кстати вспомнив, что перед ним "умная и коварная женщина, которая пойдет на все ради цели". Какие отношения связывают ее с графом Танбацким? Отношения, дающие право прийти в кабинет мужчины практически ночью в столь соблазнительном виде. Должно быть, трудно терять статус первой леди? А ведь графу разрешено иметь несколько жен. Эти мысли были отравляющими, просто выбивали почву из-под ног. Лэрд Ноан тяжело вздохнул. В Танбате он гость. Не ему осуждать обычаи и тем более завидовать другу. У него самого просто давно не было женщины. Даир отставил кубок и кивнул в знак почтения.

– Леди Танбат. Я как раз собирался уходить. Доброй ночи.

Наверняка в этом проклятом городе есть места, где можно раздобыть себе женщину. Может быть, он даже найдет похожую.

– Доброй ночи, – сказал Риваль, чувствуя себя лишним.

Клео вздрогнула, когда хлопнула дверь. Этот огромный длинноволосый заморский рыцарь был необычным, странная мрачная красота волновала. Что за напасть заставила его оказаться в кабинете прямо сейчас.

– Милорд, – Клео взяла себя в руки. – У меня крайне деликатный разговор. Прошу прощения, что помешала, я долго решалась. Но завтра уже слишком поздно.

Риваль отодвинул кресло:

– Присядьте, Клеопатра, – обошел рабочий стол и тоже сел. – Что за дело привело вас?

Девушка села, раздумывая, с чего начать.

– Милорд, мы можем позвать леди Танбат? Я хотела бы говорить в ее присутствии.

Риваль приподнял брови:

– Кинни уже приготовилась ко сну. Я бы не хотел ее беспокоить.

Клео вздохнула и встала, потому что спокойно сидеть попросту не было сил:

– Хорошо, ваша воля, – двинулась по кабинету вдоль стеллажей с фолиантами. – Сегодня меня навестила матушка, милорд. Вы знаете, она близка ученому Совету.

– Знаю, – сказал Риваль, по-прежнему ничего не понимая. – Благодаря вашему отцу, он всегда был верен Танбату.

– Так и есть. Ученый Совет тоже верен Танбату. Матушка сообщила, что он обеспокоен отсутствием наследника, – Клео смотрела куда угодно, только не на Риваля. – Совет настаивает на второй жене. Леди Шервен поручили сообщить мне, что ею выбрана… выбрана… – Клео всхлипнула не в силах продолжить, уронила лицо в ладони.

Отбросив формальности, мужчина резко встал. Клео, единственная любовь Тристона, всегда была для Риваля как сестра. Он подошел и положил руки ей на плечи:

– Клео, что ты говоришь?

Она протерла глаза и посмотрела на него:

– Я не хочу быть ею, Риваль. Защити меня. Ты же сильный, ты можешь.

– 

Тебя никто не принудит выйти замуж насильно.

– Уже принуждают.

Риваль отошел от нее и задумчиво глянул в темное окно. Ещё этой напасти не хватало. Он был готов к отстранению от графства всегда. Честно сказать, Риваль и не просил такой привилегии. Будь его воля, они с Кинни давно бы жили в своем личном доме в селении антилоп. Но сейчас надвигалась беда. Танбат, с его плодородными землями и сильным народом, был окружен огромной империей, которая стремилась к мировому господству и превращала в рабов всех покоренных. Надвигалась беда, бросить Танбат теперь было бы бесчестно.

Снежная крупа ударялась о стекло с тихим шорохом. В камине трещал огонь. В другое время в кабинете было бы уютно и спокойно, но сейчас в воздухе витало напряжение, предчувствие беды.

– Что-то странное творится, Клео. Учёный Совет никогда не применял закон о преемнике. Если то, что ты рассказала, правда, такое случится впервые.

Девушка была в отчаянии:

– Неужели ничего нельзя сделать?

Риваль хмуро обернулся:

– Одно все же есть. И раз уж нет выхода, придется пойти на это…

***

После разговора с графом Клео решила прогуляться по торжественному западному крылу Танбат-холла. Обычным жителям дворца разрешено было беспрепятственно передвигаться по восточному крылу, жилому. Здесь же, в рабочем западном, находились кабинеты и запреты. Чем выше этаж, тем строже уровень секретности. И тем интереснее, подумала Клео, закусив губу. Любопытство было отвратительной чертой, но бороться с ним девушка не собиралась – оно когда-то стало причиной знакомства с Тристоном, а теперь, когда Клео так глубоко погрузилась в науки, вообще стало ее второй натурой.

Портреты правителей Танбата укоризненно смотрели на нее сквозь пенсне из-за позолоченных рам, но сделать ничего не могли.

Риваль работал на верхнем ярусе. Придя к нему, Клео нарушила почти все правила. Но здесь было красиво, особенно сейчас, ночью, при слабом пламени свечей, горящих в углах и по стенам. Она почти не видела западное крыло, знала только кабинет графа, потому что до Риваля там недолго работал Тристон.

Клео снова покосилась на портреты правителей династии. Написанные маслом, яркие, они в полной мере передавали мощь и влияние родовой власти Танбацких. У одного портрета внезапно остановилась – картина, совершенно отличная от других, без налета чопорности и роскоши, полная вдохновения и свободы. На ней был изображен отец Тристона, граф Танбацкий, и высокий чужак в темных одеждах. Оба молодые, мощные, на вершине горы. Ветер трепал их волосы, за спинами неистово бушевало море. Перед незнакомцем стоял серьезный мальчик в кожаном плаще, с длинными светлыми волосами. Хмурая морщинка меж раскосых бровей делала его лицо более взрослым, чем на самом деле. Из-за спины ребенка выглядывал арбалет. У ног лежал взъерошенный волчонок. Клео не удержалась, подняла руку и очертила завораживающе яркие голубые глаза. Портрет притягивал, волновал ее. Опять это странное, звенящее чувство наполненности тела жизнью, до самых краев, будто сердце увеличилось и заняло все пространство вокруг, будто дышишь не лёгкими, а самим сердцем. Помотав головой, Клео сбросила наваждение и шагнула дальше. Хотелось обернуться и снова смотреть на портрет. Бесконечно. Запретила себе и упрямо пошла вперёд.