Преступники. Факел сатаны

– Вот подфартило Анфисе Афанасьевне, – пораженный увиденным, сказал Черноуцан.

– Да, всегда достается не тому, кому надо, – сказала с завистью одна из понятых.

– И главное, не успеет попользоваться, старенькая больно и хворая, – заметила вторая. – Внуку перейдет, сыну Станислава Аскольдовича.

– Он и так не бедный, – вздохнула первая. – Недаром говорят: деньги тянутся к деньгам. – И с укоризной добавила: – Хоть и нехорошо осуждать покойника, но зачем он говорил, что помогает людям бескорыстно?…

Вопрос этот теперь звучал риторически.

Что еще заинтересовало Виктора Павловича, так это письма. Их было сотни полторы, не меньше. Со всех концов Советского Союза. Большинство из них– с просьбой принять и помочь избавиться от застарелых болезней, от которых не лечили врачи. Болезни были самые разнообразные: от экземы до раковых заболеваний. В письмах – вопль души, последняя надежда несчастных, уповающих на чудо.

ГЛАВА XI

П6 своему опыту Гранская знала, что люди могут лгать где угодно, но вот в дневниках своих пишут правду. И потому она решила самым внимательным образом познакомиться с дневником Кирсановой.

Из дневника Лаймы Кирсановой:

«20 ноября 1965 г.

Все, я решила записывать каждый день, что случилось со мной. Вчера мне исполнилось 10 лет, а сегодня наш класс приняли в пионеры. Выступал старый большевик. Он рассказывал, как видел Владимира Ильича Ленина. Вот повезло! Участвовал в Великой Октябрьской социалистической революции, устанавливал самую справедливую, самую гуманную власть на земле. Он повязал мне красный галстук той рукой, которой жал руку великого вождя мирового пролетариата. Еще он сказал, что мы теперь взрослые и должны сознательно помогать партии строить коммунизм. Все было так красиво и торжественно, что я чуть не расплакалась от счастья. Потом состоялся первый пионерский сбор. Председателем совета нашего отряды выбрали Витю Корецкого. А пионервожатой у нас будет Маша Быстрова из 9–го «Б». Она круглая отличница и является старостой школьного кружка по зоологии. Я тоже туда хожу. В зооуголке у нас много зверушек. И рыб. Есть очень редкие. Такие, как американские тетры. Они очень красивы: с красными и черными полосками. Много у нас волнистых попугайчиков, кроликов, морских свинок. Есть ежи и черепахи. А еще Маша ходит в конно–спортивную школу. Она рассказывала нам, что лошади спят стоя потому, что в диком состоянии у них были враги из хищников. Если бы они спали лежа, их бы разорвали. А стоячая лошадь быстро просыпалась и сразу убегала. Вообще лошади мне нравятся, но я боюсь к ним подходить близко.

Из школы я вернулась под вечер, когда я разделась и мама увидела на мне красный галстук, она почему–то испугалась и стала креститься. Выслушав мой рассказ, она сказала, что все мы, т. е. наш класс, совершили грех, но Бог простит всякого, кто будет усердно молиться, потому что, кто любит Господа, тот всегда его помнит. Память Божья рождает молитву. А через молитву приходит благодать Святого духа. Молитвой хранится человек от греха. Особенно нужно вечером молиться. Честному кресту. В этой молитве, сказала мама, выражается твердая вера в то, что силой креста, крестного знамения отгоняются бесы. Обращаясь ко Кресту Господню, мы называем его животворящим, ибо крест – это непостижимая и непоколебимая сила; сам Христос Спаситель был распят на нем как на жертвеннике за грехи наши и тем избавил людей от вечной смерти.

И потому мама помогла мне выучить еще одну вечернюю молитву: «Огради мя, Господи, силою Честного и Животворящего Твоего Креста и сохрани мя от всякого зла».

Мама моя очень правильная и очень умная. Я люблю ее слушать, хотя и не все понимаю, что она говорит о Законе Божием. Когда я об этом сказала отцу Александру, он успокоил меня: мол, вырасту – все пойму. Сегодня мама просила меня перед сном трижды прочитать новую вечернюю молитву. Она сказала, что, отходя ко сну, христианин помышляет о дне судном, о том, что ему предстоит дать отчет Вседержителю, и совершает исповедь перед сном – свое повседневное покаяние в грехах. Подробно рассмотрев свой день, начиная с утра и до самого вечера, христианин умоляет Господа простить все грехи этого дня и всей предыдущей жизни. Святые отцы напоминают нам в своих творениях, что лучше плакать каждый день и всю жизнь до смерти и испросить у Бога прощение, чем отойти из жизни с тяжким грузом грехов.

Я выполнила просьбу мамы – помолилась и легла в постель, а потом тихонько встала, включила свет и вот пишу дневник. Впервые в жизни. Потому что стала взрослой. Наша учительница сказала, что почти все великие писатели вели дневник. Чтобы потом использовать для своих произведений. Я тоже уже написала два стихотворения. Одно даже напечатано в школьной стенной газете. Может быть, и у меня талант писателя.'

Ритка хвалилась, что ведет дневник еще со 2–го класса. Я попросила показать, но она сказала, что дневник показывать никому нельзя. В него люди записывают свои тайны и секреты и прячут, чтоб никто не нашел. На чердаке есть незаметное место за дымоходной трубой. Если там спрятать дневник, его ни за что не обнаружат, даже милиция с Мухтаром. А тайны у меня есть. Мне очень, очень нравится Витя Корецкий. Вчера на моем дне рождения он сам сел рядом со мной. А когда я под гитару запела «Буря мглою небо кроет» Виктор первый подхватил романс, любовь к которому мне перешла от мамы. Как и любовь танцевать танго при свечах. Кстати, и танго мы танцевали с Виктором. А Рита смотрела на нас и злилась. Она очень хотела, чтобы Виктор сидел с ней и танцевал тоже с ней. Вообще Ритка воображала. Хвалится, что у нее папа офицер и привез из Венгрии платье, которое не мнется. Она и заявилась в этом платье. Ничего особенного. Мое лучше, хотя его сшила мамочка своими руками. И пирог «наполеон», который испекла мама, самый вкусный в мире. Но если говорить честно, Ритка не жадная. Подарила мне вчера заграничный набор шариковых ручек. А Витя подарил книжку «Как закалялась сталь» Николая Островского. Книжек подарили больше всего, 6 штук.

Самая большая моя тайна, что мамочка и я верующие и мы вместе несколько раз ходили в церковь. Но вот теперь я стала пионеркой. А пионерская организация носит имя Владимира Ильича Ленина. А он в Бога не верил и боролся с попами. По его приказу в нашем городе разрушили собор, а в одной церкви сделали кинотеатр. Спрошу завтра у мамочки: могу ли я молиться утром и вечером, а днем носить красный галстук? Вообще я буду жить, как Николай Островский. Витя написал на подаренной книге любимые слова Николая Островского. Они будут и моим девизом. «Жизнь дается человеку один раз, и нужно прожить ее так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Самая большая тайна, что мой папа работает за границей по особому заданию. Этот секрет я должна никому не выдавать, потому что у папы будут большие неприятности. Правда, я не удержалась и в прошлом году рассказала об этом только Вите. Он дал слово, что будет молчать. Жаль, что я не могу рассказать Ритке. Чтобы она поменьше хвасталась своим отцом. Папа тоже присылает мне подарки.

1 апреля 1967 г.

Реву сегодня весь день. Клякса на бумаге от моих слез. Почему у всех нормальные родители, а у меня, оказывается, все неправда. Чем я прогневала Бога, что он сделал меня такой несчастной? А случилось вот что. Прямо с урока меня вызвали к директору школы. А там сидит пожилая женщина, похожая на Рину Зеленую. Только очень строгая. Она сказала, что работает в гороно. Женщина спросила, с кем я хочу жить, с отцом или с матерью? Сначала я подумала, что это первоапрельская шутка. Мы сегодня разыграли Ритку. Она ходит в балетную школу, и мы сказали ей, что она приглашена в Ленинград на олимпиаду юных дарований. Нужно срочно взять билет на поезд у Маши Быстровой. Ритка побежала к пионервожатой, а у той глаза на лоб. Сначала Ритка обиделась, а потом смеялась вместе со всеми. Я чуть не померла от хохота. Но правильно говорит наша соседка тетя Липа: кто много смеется, обязательно будет плакать. Женщина из гороно сказала, что мой настоящий отец Артур Вениаминович живет в Риге и работает на радиозаводе инженером. Я спросила, откуда известно, что этот самый Артур Вениаминович мой папа? Женщина ответила мне: он хочет добиться через суд, чтобы я жила с ним. Семьи у него нет, обеспечен хорошо, имеет машину и дачу. Я совсем растерялась. И спросила, а как же мама? Женщина сказала, что моя мама Елена Николаевна прислала из Норильска письмо в суд и категорически возражает, чтоб меня отдали отцу. Потому что с самого моего рождения он не помогал бабушке материально и морально растить меня. Я подумала: вот те раз! Ведь Лена не моя мама, а сестра. Я так и заявила женщине, что нечего меня разыгрывать. Моя мама – Анастасия Серафимовна, а я и Елена – ее дочери. Тогда директор школы вздохнул, погладил меня по голове и сказал, что на самом деле Анастасия Серафимовна моя бабушка. Она еще раз спросила, какое мое будет решение. Поеду я жить к отцу в Ригу или нет? Я крикнула, что мне никто не нужен, кроме мамочки, то есть бабушки. И выбежала из кабинета. Как я очутилась в овраге за школой, не помню. Там мы играем, когда бывают свободные уроки. Сколько я там сидела и плакала, не знаю. Не хотелось никуда идти, никого видеть. Даже маму–бабушку. Обидней всего, что она меня все время обманывала. Она сама нашла меня в овраге и была такая расстроенная, что мне стало жалко ее. Мы вместе поплакали и пошли домой. Мама–бабушка все рассказала. Оказывается, Артур Вениаминович действительно мой отец. А Лена – моя настоящая мама. Лена, то есть мама, училась в Рижском университете, когда познакомилась с Артуром Вениаминовичем. Он уже работал. Они любили друг друга. Хотели пожениться. Но вдруг папу арестовали. А Лена, вернее, мама (все время путаюсь!) была уже беременная. Артура Вениаминовича посадили в тюрьму, а мама вышла замуж за следователя, который арестовал его. Следователя почему–то сразу уволили с работы, и он завербовался на Север и уехал в Норильск. Маме Лене оставалось учиться всего один год, и она осталась. Михаил, это новый муж Лены, не знал, что она должна родить. Я появилась на свет семимесячной. От всех неприятностей у мамы Лены пропало молоко. Мама–бабушка забрала меня к себе и всем сказала, что я ее дочь. Выкормила она меня искусственно. До сих пор Михаил не знает, что я не сестра Лены, а ее дочь. У них есть сын Андрюшка. Выходит, он мне не племянник, а брат. Вот так все перепуталось. Как я к этому привыкну, не знаю. И как теперь называть Лену? Мамой? Просто язык не поворачивается. А как называть бабушку? В общем, от всего голова идет кругом. Еще я спросила маму–бабушку, где ее муж. Она ответила, что мой дедушка Николай Харитонович воевал на фронте и пропал без вести. Но мама–бабушка до сих пор верит, что он жив и обязательно вернется. Как Федор Иванович из третьего подъезда. На него тоже прислали похоронку, но оказалось, что Федор Иванович попал к немцам в плен. А после Победы над Германией его посадили в нашу тюрьму. Потом я снова стала расспрашивать о своем настоящем отце. Почему раньше он не думал взять меня к себе? Мама–бабушка ответила: он не знал, что ты существуешь. А с чего это вдруг сейчас объявился? Кто ему сказал? Мама–бабушка только руками развела. Неужели она действительно не знает, или просто опять скрывает от меня? Если говорить честно, то очень бы хотелось встретиться с Артуром Вениаминовичем. Интересно, он видел меня? Господи, а не тот ли это дядя, который на прошлой неделе сфотографировал нас с девчонками, когда мы шли по скверу? Вот и опять клякса от слез Почему я не могу, как все, иметь папу? Почему? А что, если посоветоваться с Риткой? Да, расскажешь ей, а она растреплется на всю школу. Уж лучше с Витей. Но вдруг он возьмет и перестанет дружить со мной? Ведь получается, что я обманщица. И еще дочка человека, который сидел в тюрьме. Нет, ни за что! Лучше пускай узнает не от меня. Впрочем, все уже наверняка все знают. От директора школы. Что же делать? Как появлюсь в классе? Через полчаса надо идти на школьный вечер, где я должна играть на гитаре и петь (этому меня научила мама–бабушка), а лицо зареванное и совсем нет настроения. Маша Быстрова так на меня надеется! Но выступать я сегодня не могу. Придется сослаться на то, что разболелась голова. Но никто, наверное, не поверит. Может, сказать Маше, что у меня началась менструация? Это мысль! И вообще странно получается, Ритка на два с половиной месяца младше меня, а у нее уже есть менструация. И грудь больше, чем у меня, носит лифтон. Одним словом, она уже девушка, а я еще совсем девчонка. Плоская, как доска. Спортом, что ли, заняться, чтобы фигура развивалась? Ради Вити. Он позавчера положил мне в дневник записку из трех слов: «Да или нет?» Ой, глупые же эти мальчишки! Неужели сам не понимает, что 1000 раз да! Да! Да! Я люблю тебя, Витенька. Люблю, люблю, люблю! Бросаю писать, потому что пришла соседка тетя Липа.