Страница 50 из 57
Глава 30
Холли
Крейтон сумасшедший. Он хочет вывести меня в свет в таком виде? Я бреду вслед за ним в спальню и надеваю ботинки, поглядывая на то, как он переодевается из костюма в удобные брюки и рубашку, которые можно лишь с натяжкой счесть за свободную форму одежды.
– Я не буду одета слишком просто? – спрашиваю я. – Потому что ты выглядишь куда шикарнее, чем я.
Он улыбается.
– Там, куда мы направляемся, я буду больше выделяться из толпы, чем ты. Поверь мне.
И мне снова предстоит принять решение. Когда он подходит к двери, у которой я стою, и протягивает руку, я делаю свой выбор.
– Как скажешь. Давай сделаем это.
Я беру Крейтона за руку, и мы покидаем пентхаус, но не раньше, чем он достает из гардероба пальто, шапку и перчатки для меня и куртку для себя. Я удивлена, но решаю, что это разумно, когда не вижу стоящего у входа «Бентли» с сидящим за рулем шофером. Очевидно, мы пойдем пешком.
Крейтон ведет меня по оживленному переулку, а когда мы сворачиваем за угол, то попадаем на еще более оживленную улицу. Похоже, люди в Нью-Йорке никогда не могут угомониться – они все время куда-то спешат. Я стараюсь не глазеть на небоскребы, как туристка, так что вместо этого разглядываю людей. Мы какое-то время идем по улице, а потом снова сворачиваем. Мы направляемся к банку, и я совсем сбита с толку.
– Куда мы?.. – начинаю спрашивать я, и тут вижу маленькую черную вывеску рядом с банком.
«У Джонни Юта».
– Это здесь, – отвечает мне Крейтон, подводя меня к двери под маленькой вывеской. – Это заведение, наверное, единственное такого рода в центре города, и один мой друг посоветовал мне заглянуть сюда.
Мы входим внутрь, и это место оказывается не только битком набитым народом, но и может похвастать ареной с механическим быком, вокруг которого стоит загородка из кованого железа, а рядом на полу лежат толстые маты.
Я с изумлением смотрю на Крейтона.
– Это правда?
– Да.
– Ты собираешься покататься на этом быке?
Он усмехается.
– А ты?
Моя собственная улыбка становится шире, и в первый раз с нашей с ним встречи я не стыжусь своего акцента.
– Детка, это не первое мое родео.
– Хорошая девочка. Потому что я хочу это увидеть.
Мы направляемся к бару, и я снимаю шапку и перчатки и засовываю их в карман, пока Крейтон заказывает нам выпивку. Я не возражаю, особенно когда он заказывает два виски. Это напоминает мне наш первый вечер в «Роуз Клаб», и я поражаюсь тому, как отличается теперешний вечер от того, хотя прошло так мало времени. Это сумасшествие, что все может измениться так быстро.
Из колонок доносится песня «Только красивее», которую поет Миранда Ламберт, и я улыбаюсь. Она начинала почти так же, как я, а посмотрите теперь на нее. И она не стыдится быть естественной. Я, возможно, смогу кое-чему научиться у нее.
Но, с другой стороны, она была, как Тана, замужем за таким же исполнителем кантри, а не за миллиардером. Это абсолютно другая ситуация. Я пытаюсь существовать в двух мирах одновременно, но, по крайней мере, сегодня Крейтон привел меня в такое место, которое не совсем чуждо мне.
Он ставит стакан с виски передо мной и поднимает свой.
– За нас. Мы официально продержались дольше, чем, по крайней мере, некоторые знаменитости. Первой в голову приходит Бритни Спирс.
У меня вырывается смешок, прежде чем я отвечаю на его тост.
– Не могу поверить, что ты знаешь об этом.
– Думаю, об этом знают все. – Он по-прежнему держит в руках стакан и приподнимает бровь. – Не ответить на тост – к несчастью. На тост… и на кое-что другое.
Я улыбаюсь, и эта улыбка совершенно искренна. Я не ожидала, что у него есть чувство юмора.
– Ну, думаю, несчастья нам ни к чему. Так что, – говорю я и поднимаю свой стакан, – за нас.
Мы чокаемся, и я делаю большой глоток. Мои глаза щиплет, но это никак не связано с тем, что виски обжег мне горло. Я потрясена тем, что мы пьем за «нас».
За меня и Крейтона Караса. Моего мужа.
Я зажмуриваюсь, чтобы скрыть предательские слезы прежде, чем они покатятся по моим щекам. А потом со стуком ставлю свой стакан на деревянную стойку.
– Давай сделаем это, – киваю я в сторону механического быка.
На нем катается девушка; ее элегантная черная юбка-карандаш задирается вверх, а пиджак распахнут. Под пиджаком на ней надета белая нарядная рубашка, и ее сиськи подпрыгивают в такт движениям быка. Но она ухитряется продержаться всего несколько секунд, а потом соскальзывает на маты. Приятно видеть, как кто-то расслабляется после рабочего дня.
А теперь я покажу им, как это делает настоящая деревенская девчонка.
– Будем держать пари? – спрашиваю я у Крейтона.
– На что – на то, сколько ты продержишься на быке, или на то, насколько твердым станет мой член при этом зрелище?
Я хихикаю.
– Мне нет нужды заключать пари по поводу твоего члена. Мы с ним уже близко знакомы, и у меня есть все основания считать, что ему это очень понравится. – Я соскальзываю со стула, скидываю пальто и бросаю его ему. – Позволь мне показать, как это делает деревенская девчонка.
Крейтон наклоняется ко мне, держа в руках мое пальто и шепча мне на ухо:
– Я знаю, как это делает эта деревенская девчонка, и она подцепила меня на крючок.
Я молчу, потрясенная его словами. В первый раз он показал, что чувствует ко мне что-то большее, чем просто желание обладать мною, как своей последней игрушкой. И я не могу осознать его слова прямо сейчас, посреди бара, под песню Монтгомери Джентри «Ботинки Хиллибилли», которая доносится из колонок. Все это слишком сложно для меня.
Крейтон не знает меня. Не всю меня. Не мои сердце и душу, которые я вкладываю в песни. Не то, как я невероятно счастлива, когда стою на сцене. И не то, как я, простая девчонка из маленького городка, добилась успеха.
Если бы он знал все это, остался бы он на крючке?
Я натягиваю улыбку, чтобы скрыть мои мысли.
– Увидимся после того, как я продержусь восемь секунд, – говорю я и, резко развернувшись, направляюсь к мужчине, стоящему рядом с быком.