Порочный Миллиардер

Глава 29

Крейтон

Я открываю дверь в пентхаус в шесть сорок пять, и мне внезапно хочется крикнуть что-нибудь вроде: «Дорогая, я дома!» Хотя после вчерашнего я уже знаю, что нет никакой гарантии того, что Холли будет дома, несмотря на мои угрозы.

Она, похоже, имеет склонность делать то, что ей заблагорассудится, и мне придется нелегко привыкать к этому. Когда я отдаю приказы, я рассчитываю, что они будут безусловно исполнены. Хотя, учитывая, как мне нравится наказывать ее за непослушание, полагаю, мне не на что жаловаться.

Но когда на кон поставлена ее безопасность, это важнее всего. Мысль о том, что она может одна разгуливать по Манхэттену, пугает меня больше, чем я могу выразить. Она не осознает, что может легко стать мишенью из-за меня.

Но прежде чем я успеваю что-либо сказать, я слышу, как Холли начинает перебирать струны гитары и что-то напевать. Потом наступает молчание.

Я заглядываю в гостиную и вижу ее, сидящую по-турецки посреди дивана, перегнувшись через гитару, что-то пишущую в блокноте, лежащем перед ней. Ее волосы рассыпаны по плечам, и она одета в лосины и серый свитер. Ее ноги босы, и я думаю, что, пока я буду стоять молча и неподвижно, она даже не заметит меня.

Я решаю понаблюдать за ней несколько минут, чтобы проверить мою теорию.

Моя теория оказывается правильной, когда она, закрыв глаза, начинает наигрывать странную и невероятно щемящую мелодию. Она не поет, но ее губы движутся, словно она проговаривает слова, известные только ей. И в этот момент мне хочется увидеть ее в родной стихии – на сцене.

Я подозреваю, что уверенность в себе, которая дает о себе знать, когда она со страстью говорит о своей карьере, еще больше видна, когда она стоит на сцене. Она редкое создание, моя жена.

Она снова останавливается и склоняется над блокнотом, что-то зачеркивая и начиная писать заново. Когда она поднимает голову, она наконец замечает, что я стою в дверях. Ее глаза расширяются от удивления, и она кладет ручку на блокнот.

– Эй, я не знала, что ты уже пришел.

– Я просто наблюдал за тобой.

Ее лицо озаряется улыбкой.

– Это еще только наброски, но это будет чертовски хорошая песня. – Она смотрит на часы, стоящие на боковом столике. – Ох, черт! Я еще не готова! Ты хотел, чтобы мы вышли из дома в семь часов. Я мигом. Что мне надеть? Мне нужна помощь, потому что я не хочу, чтобы ты за меня краснел.

Непринужденность, которую она излучала, играя на гитаре, покинула ее, и мне неприятно, что я тому причиной. Я знаю, что мое решение посоветоваться с Кэнноном о том, что мне сегодня вечером делать с Холли, было правильным, потому что я хочу, чтобы эта непринужденность вернулась к ней.

Я отвечаю ей со всей честностью:

– Ты одета нормально. Надевай ботинки.

У Холли на лице отображается шок.

– Ты шутишь? – Она смотрит на свои лосины. – Я выгляжу как…

– Сексуальная женщина?

– Как девчонка из Кентукки.

– Какой ты и являешься. Так в чем твоя проблема?

– Это Нью-Йорк. И я недостаточно шикарна для Нью-Йорка. Я и так выделяюсь из толпы; мне ни к чему выделяться еще сильнее.

– Ты совершенна. Надевай ботинки. Мы уходим.