Страница 20 из 24
Глава третья, в которой «Это мой любимый момент»
— Ну, сколько там получается? — спросил Малк, лениво привалившись спиной к хижине шамана и делая глоток наигорчайшего шуйсю из здоровенной серебряной кружки.
И листья, из которых он приготовил настой, и используемая посудина — всё это Малк нашёл в вещах старого колдуна. И несмотря на то, что для Бакалавра размениваться на подобного рода трофеи было мелочно, он искренне радовался добыче. По настою Малк, откровенно говоря, адски соскучился и за щепоть заварки готов был даже рискнуть жизнью, а кружка… кружка ему просто понравилась. Тяжёлая, ладно сидит в руке, внутри и снаружи покрыта резьбой на морскую тематику. Из такой не стыдно пить и более благородные напитки, чем малоприятный для многих шуйсю!
Впрочем, не это было самой ценной частью добычи…
— Сложно сказать, всё-таки мы не знаем, насколько золото чистое. Но если брать по весу, то эти шесть самородков потянут драхм на пятьдесят. Не меньше, — сообщил Калакар после короткой паузы.
Затем сложил драгоценные золотины в потёртый мешочек и кинул его на землю рядом с Малком. Сам же подошёл к висящему над костром котелку, зачерпнул глиняным стаканом немного настоя, сделал осторожный глоток и… с отвращением выплюнул.
— Не понимаю, как ты можешь пить эту гадость. Чистая же отрава!
В отличие от тех бесед, что они вели перед дракой с шаманом, на этот раз Тиль говорил гораздо спокойнее, без непонятных скачков настроения, хитрых взглядов и невнятной мимики. Сейчас он походил на себя прежнего, каким был во время знакомства с Малком. Словно другой человек. И эта метаморфоза не могла не радовать — значит, не всё ещё потеряно и те подозрения, что питал насчёт Калакара Малк, не следовало воспринимать как окончательный диагноз.
— Зато полезно, — тоже с небольшой задержкой ответил Малк и тут же поинтересовался: — Дикари всё ещё не вернулись?
— Куда там… все дома два раза обежал — никого не встретил. Они как ту страховидлу увидели, которую ты изобразил, так в джунгли и рванули. Трусы! — поначалу спокойно ответил Тиль, однако последнее слово всё же не сказал, а едва ли не выплюнул.
Получилось у него это настолько прочувственно, что Малк бросил в его сторону острый взгляд — не вернулся ли новый Калакар, — но признаков обратной трансформации не заметил и успокоенно вздохнул. Прежний Тиль ему нравился гораздо больше.
— А почему трусы? — всё же не удержался Малк от вопроса.
— Потому что если бы они здесь остались, то ты бы их убил, и жажда мести в моём сердце хоть немного бы утихла! — с хорошо различимой злобой сказал Тиль.
Малка так и подмывало подколоть его насчёт постельных похождений и почётного титула, но он всё же смолчал. Наверняка Калакар озвучил лишь небольшую часть своей истории, и, возможно, то, что прячется во тьме, лучше вообще не трогать посторонним. В конце концов, жизнь в Мритлоке и так непростая штука, а уж жизнь в Яванском поясе, да ещё в рабстве у дикарей — особенно. Главное, скверны в Тиле нет, а уж то, каким было его прошлое — во всяком случае, весомая его часть, — Малку было не важно.
— Ну ты же сам говорил про зелье ярости, которое превращало воинов племени практически в воинов-магов. Неужели думаешь, что применение подобного рода магии, даже если она имеет демонические корни, проходит бесследно? У всего есть цена, и я допускаю, что жестокость, трусость, безынициативность и ограниченность ума местных воинов — это не более чем плата за возможность обретения телесной мощи. Выпили своё варево — и вот они уже короли острова, не успели — стая безмозглых баранов, ведомых одними инстинктами, — ухмыльнулся Малк, а потом, вдруг кое-что вспомнив, сказал: — Кстати о мозгах… Ты ведь торговец, правильно? И наверняка знаешь, где в Яванском поясе можно быстро разжиться драхмами?
— Я не торговец, я специалист по продвижению на рынке паровых двигателей, — огрызнулся Тиль, однако, видимо, вспомнил, что разговаривает со своим спасителем, и заговорил гораздо вежливее: — Но ты прав, кое-что всё-таки знаю… И если выбраться с острова для нас не проблема, то…
— Повторюсь: быстро разжиться драхмами! — напомнил оживившийся Малк.
— То охоту на монстров и ловлю всякого рода преступников на «цивилизованных» островах мы отбрасываем и… сами становимся преступниками! Потому как нет ничего более простого в деле обретения богатства, чем воровство у тех, кто данным богатством уже обладает, — с удивительной для законопослушного торговца лёгкостью сообщил Тиль.
Чем удивил даже Малка.
— И кого грабить будем? Если честно, то дикари в плане владения звонкими монетами как-то не особо впечатляют, — сказал он провокационным тоном и покосился на кошель с самородками у своих ног. — Да и перспектива разорять обычных в общем-то граждан мне как-то не особо нравится…
— О, Малк, кажется, ты забыл, где находишься. И не понимаешь, что в Яванском поясе всегда есть кто-то, в чей карман не зазорно залезть даже человеку с самыми высокими моральными принципами! — рассмеялся Тиль. — Торговцы запрещёнными товарами, производители демонических пилюль, охотники за рабами, сборщики жизненных сил — да мало ли на островах ублюдков?
— А чего-то более традиционного, вроде честной охоты на монстров, травничества и демоноборчества в твоём списке способов заработка нет? — нахмурился Малк.
— Но ты же хочешь быстрых денег… — развёл руками Тиль, и Малк вынужденно кивнул.
Он действительно хотел разбогатеть именно что быстро. Причём не ради обретения бессмысленного богатства, а исходя из сугубо практических целей. Находясь под прицелом внимания таких серьёзных структур, как Столпы и Тёмная Канцелярия, не обойтись без той свободы, что дают звонкие драхмы. Постоянные переезды, жизнь на съёмных квартирах и в гостевых домах, покупка недостающих знаний и колдовских материалов — есть куча причин, по которым вернувшемуся в цивилизацию беглому Бакалавру могут понадобиться деньги… Да хотя бы семью поддержать, в которой сразу пара Одарённых сестёр растёт!.. А раз так, то и о брезгливости придётся забыть.
К слову о чрезмерной щепетильности. Девятеро, вот попадись ему сейчас в закромах шамана какие-нибудь пригодные к продаже продукты демонической магии, и он точно не стал бы морщить нос — забрал бы их себе как миленький. Сам пользоваться не стал бы — он ещё не сошёл с ума, чтобы клятвы нарушать и свои принципы предавать, — но продать бы их обязательно продал.