Страница 3 из 16
А те, в свою очередь, успели подуспокоится — восстановительные работы на средства первых людей города, среди которых наибольший вклад внесли губернатор и Лагрнадж, делали своё дело.
Но все понимали, что лучше нам наконец-то выйти в море. Благо, судно было наконец готово.
— Фух… — смахнул пот с лица Кевин Рассел — сейчас профессор Морской Академии, а в прошлом старший плотник-артефактор на моей любимой Лудестии.
— Очень содержательно, профессор, — усмехнулся я.
Мы стояли в чистовом доке и глядели на творение рук наших. Конечно, работали не только мы вдвоём — нам помогали плотники с верфи и даже некоторые горожане (из благодарных мне за спасения города) — таскали тяжести либо подкармливали работников. Разумеется, трудилась не покладая рук и вся моя команда — три офицера, Починкко, Джу, и двадцать матросов со спасённого брига. В ту ночь парни потеряли не только свой корабль, но и капитана со старшими офицерами, и многих товарищей. Некоторые из них решили пока что осесть на Буне.
Но самые отважные… или лучше сказать безбашенные присоединились ко мне.
— Он… удивителен, — изрёк Кевин, не отрывая взгляда от тёмно-серого корпуса корабля. Такой оттенок он приобрёл из-за тёртого камня «дубового кремния», который я использовал для укрепления корпуса. Обычно этот оттенок нивелируют, добавляя другие присыпки… Но у нас был отличный повод сэкономить — тёмный цвет прекрасно маскирует множество сочленений и заплаток — ведь мы собирали своё судно сразу из трёх кораблей.
— Отличный получился баркас, — хмыкнул я.
— Баркас? — наконец посмотрел в мою сторону Кевин. — Слишком большой для баркаса.
— А ты можешь квалифицировать наш уникальный корабль как-то иначе, профессор? Нет? Значит я, как владелец, капитан и создатель нарекаю его баркасом. Баркас «Франки-Штейн»! В честь артефактора из древних легенд, который пытался создать живой корабль, а затем сделал корабль из самого себя.
Я патетично поднял указательный палец вверх.
— Ха-ха, — схватившись за живот, засмеялся профессор. — Смешная шутка, капитан Лаграндж.
— Я нисколько не шутил, — ответил я.
Он прекратил смеяться и уставился на меня изумлённым глазами, а затем вновь залился хохотом.
А я просто смотрел на него и улыбался.
— Спасибо, — выдохнул Кевин спустя минуту. — Я отлично провёл время. Я… будто вернулся в прошлое и снова стал молодым. Будто вновь занимался Лудестией вместе с капитаном Джонсоном, — закончил он тихо.
Сжав кулаки, я прикрыл глаза.
Я не предлагаю присоединиться к себе тем, кто всё равно откажется.
Но…
В тот момент я проиграл своим чувствам и быстро сказал:
— Поплыли с нами, профессор. За Франки-Штейном нужен глаз да глаз. Вы нам очень пригодитесь. А мы будем очень рады, если вы присоединитесь. Я буду очень рад.
Наши взгляды встретились. Секунд десять Кевин боролся сам с собой, а затем отвёл взгляд.
— Я не могу… Я слишком стар для этого, капитан Лаграндж. У меня семья, дети… Я… Прошу, не искушайте меня! Когда-то я пообещал себе, что как офицер я буду выходить в море лишь на Лудестии. И я не хочу отказываться от своих слов.
— Вот как, — усмехнулся я. — Что ж, на том и порешили.
Пристань бурлила. С верхней палубы Франки-Штейна Марси видела, что проводить их в путь собралось едва ли не полгорода. Кто-то подбадривал, кто-то сыпал проклятьями, но равнодушным не остался никто.
А затем совершенно внезапно гвалт начал стихать. Через несколько секунд город будто бы и вовсе погрузился в тишину, нарушаемую лишь плеском волн да криками чаек.
И размеренным цоканьем каблуков о деревянную пристань.
Фигура капитана поражала одновременно величественностью и расслабленной беззаботностью. Он шёл, не обращая внимания ни на кого, держа в руках бутылку рома.
Его плечи и спину закрывал длинный потёртый плащ. Плащ красного цвета с погонами свободного капитана. Именно этот плащ носил на заре своей карьеры отец Марси — капитан Джонсон. Почему-то Марси считала вполне логичным, что её бабушка подарила этот плащ Тео.
Пшеничную голову капитана Лагранджа украшала тёмно-синяя треуголка — подарок от Лагранджа-старшего. Она дополняла образ. Сейчас человек, подошедший к корме пришвартованного Франки-Штейна, выглядел точь-в-точь как выглядел легендарный отец Марси. По крайней мере, очень похоже капитана Джонсона изображают на гравюрах. Если не считать отличия в цвете кожи и волос, конечно.
И зеваки, и команда с замиранием сердца смотрели на то, как капитан взмахнул рукой и швырнул в борт корабля бутылку.
Раздался грохот, будто выстрелили из импульсного пистоля.
Бутылка разлетелась вдребезги.
— У-А-А-А!!! — завопил народ.
Не поведя и бровью, капитан Лаграндж начал медленно подниматься на борт своего корабля.
— Что б ты сдох, грязный алти! — услышала краем уха Марси.
Быстро переведя взгляд, она увидела скрюченную старуху нищенку, показывающую команде Франки-Штейна средние пальцы. Марси сразу узнала эту вредную, как голодная чайка, бабку — Матильду. Даже дель Ромберги слышали об этой портовой звезде.
— Умирите алти!!! — перекрывала толпу старуха. — И все, кто с ними якшается! Сдохните! Пойдите на корм рыбам!
Не успела Марси подивиться силе голосовых связок этой бабки, как ситуация вновь изменилась.
Бац! И Матильде прилетает по роже огромной рыбиной. Где Тереза Джонсон взяла её, никого в тот момент не интересовало. Толпа вокруг пожилых женщин залилась весёлым смехом, злобно шипя, Матильда скрылась с глаз.
Ну а бабушка Марси, заметив её взгляд, сдержанно кивнула.
Марси улыбнулась. Шон толкнул её вбок, указывая на капитана.
Капитан Лаграндж уже был на шканцах. Крепко держа штурвал, он решительно поднял голову. От беззаботности не осталось и следа. Сейчас ему не терпелось сорваться с места.
— Команда! — заревел капитан Лаграндж. — По местам! Поднять якорь! Расправить паруса! Мы отправляемся!
Когда матросы побежали выполнять приказ, капитан гораздо тише добавил:
— Всем попутного ветра. Курс на горизонт.