Немоногамия

— Тоже вспоминаешь? — интересуется Каминский.

— Ян…

Умолкнув, чувствую, как вспыхивают щёки. Хорошо, что при выключенном свете этого не видно.

— Скажи.

Муж меняет темп и теперь двигается требовательнее, торопливее и мощнее. Вдавливая меня в матрас, толкаясь до самого основания. Выбивая из груди крики и долгожданное: «Да».

Огненный шар внутри меня разрастается до невероятных размеров, а затем лопается на миллионы мелких частиц, которые разносятся по всему организму и максимально нагревают тело.

Глаза напротив заметно вспыхивают, а чувственные губы воспроизводят короткое: «Блядь», после чего ненасытно впиваются в мои и пылко целуют. Мы приходим к финишу одновременно.

— Теперь спи, — произносит Ян, перекатываясь на спину и отпуская голову на подушку.

Дико заведённый, вспотевший. Непонятно, о чем думающий и что планирующий дальше.

После того как всё заканчивается — у меня полностью пропадают силы. Кажется, если я хотя бы на час или два не отключусь, то никогда больше не смогу включиться.

Закрыв глаза, оплетённая руками мужа, с удовольствием ныряю в царство Морфея, больше всего на свете волнуясь, что, когда я проснусь, то Яна уже не будет рядом.

Впрочем, так и происходит. Когда я в следующий раз открываю глаза, то левая половина кровати пустует.

Часы показывают одиннадцать утра, в комнату попадают тёплые солнечные лучи.

Я тут же сажусь на постели, обнимаю себя руками за плечи и делаю судорожный вдох, мечтая отмотать время назад и предотвратить сексуальный эксперимент с Титовым. Жаль, что это уже невозможно.

Недолго думая, я надеваю шорты и связываю волосы в хвост. Почти бегом несусь на первый этаж, чтобы убедиться в том, что Ян дома.

Моего запала хватает ровно до лестничного пролёта, и я инстинктивно останавливаюсь, когда слышу приглушённые мужские голоса. Чёрт. Я была уверена в том, что Вова уехал ещё вчера, после того как Ян отнёс меня в спальню.

— У меня состоялась встреча с Елизаровым, — обращается к Каминскому Титов. — Он мне понравился.

— Я же говорил, что толковый мужик.

Размышляя, как лучше поступить: вернуться в спальню или невозмутимо войти на кухню, я за короткий срок выбираю второе. Не потому, что ничего не боюсь, а потому что это мой дом и будет глупо прятаться всю жизнь за закрытыми дверями. К тому же мы с Вовой не раз будем пересекаться в общей компании. И однажды нам придётся посмотреть друг другу в глаза.

— Доброе утро, — обращаюсь к мужчинам, переступая порог кухни и направляясь к кофейному аппарату.

Я чувствую на себе взгляды, но разобрать кому именно они принадлежат, не могу, потому что пока не рискую поднять голову.

— Доброе, — ровно отвечает Титов.

Боковым зрением я замечаю сидящего за барной стойкой Яна. Напротив него — Вову. В свежей футболке и спортивных штанах, а это означает, что он ночевал у себя в гостинице. Правда, к сожалению, мне пока не удаётся стереть его образ без одежды и белья.

Жму на кнопку кофейного аппарата, а в мыслях то и дело появляются фрагменты, как он целует, двигается и подбирает ритм, уверенно насаживая меня на себя. Бесконечно звучат в голове и его обещания.

— Вам приготовить завтрак? — спрашиваю как можно спокойнее и ровнее, но голос всё равно ломается и дрожит.

Я открываю холодильник, суечусь. На полках полно еды. Можно сделать авокадо-тосты, омлет или, например, глазунью с беконом.

— Завтрак не нужно, — отвечает Ян. — Тит уже уезжает — он здесь, чтобы забрать машину.

— Ладно, — понятливо киваю.

Вова и вправду начинает собираться — идёт на выход из кухни, попутно рассказывая Каминскому о наследстве и встрече с адвокатом. Я поднимаю взгляд, застываю. Наши глаза встречаются, когда Титов оборачивается в дверном проёме. Он смотрит цепко, пытливо. Наверняка догадываясь и чувствуя, что после эксперимента у меня был не менее жаркий секс с мужем.

— Хорошего дня, Майя, — произносит Вова напоследок.

Я лишь коротко киваю в ответ, провожая его высокую фигуру. И облегчённо выдыхаю, когда слышу хлопок двери и шум мотора.

С отъездом Вовы порочный воздух в доме рассеивается и становится не таким густым как прежде, а почти невесомым.

Глава 17.

***

— Я безумно по тебе соскучилась, Маечка, — произносит мама в телефонную трубку. — Да и не только я, вся семья о тебе спрашивает. Бабушка, дедушка, дядя Наум и Вера Александровна.

Все мы когда-то жили под одной крышей, включая и Рину. Сказать, что было весело — не припомню, а вот то, что каждый член семьи молча поощрял жесткие методы воспитания моего отца — это да. До сих пор недоумеваю: как у них так ловко получалось притворяться слепыми?

— Извини, пока не могу приехать, — заявляю маме. — Давай на следующей неделе? Или лучше через две?

— Когда тебе будет удобно, — ласково воркует. — Ты только про денежку не забудь, ладно?

Закатываю глаза. С этого бы и начинала.

— Да-да, мам. Я помню.

Выслушав массу ненужной информации о многочисленных родственниках, я кое-как заканчиваю разговор спустя час. Бросаюсь к стейку, проверяю готовность. Голова кипит, а тело слабое, словно из него выкачали всю жизненную энергию. Так происходит почти всегда, когда я разговариваю с мамой. И мне бы не отвечать на её звонки, а то и вовсе сменить номер, но я пока не достигла такого уровня равнодушия.

Мобильный коротко вибрирует и на экране всплывает напоминание. Мама считает, что раз у меня есть богатый и щедрый муж, то это означает, что я могу себе позволить сорить деньгами направо и налево. Что вовсе не так. Я много и на отлично училась, затем усердно работала, чтобы никогда и ни от кого финансово не зависеть.

Открываю банковское приложение, вбиваю нужную сумму. С чувством выполненного долга возвращаюсь к готовке.

После того как умер отец, оказалось, что у него повисло много долгов. На попечении никогда не работающей матери остались пожилые родители и свёкры.

Автомобиль и огромный особняк пришлось продать, обслуживающий персонал – уволить. Ян внёс оставшуюся часть суммы долга, но дальше маме пришлось выйти на работу, а мне – помогать ей, потому что ни на одном месте она надолго не задерживалась. В супермаркете чересчур низкая зарплата, в театре плохой график и недружественный коллектив, а в издательстве — неподходящие и вредные условия. Сложно всё-таки менять свою жизнь почти в пятьдесят.

«Спасибо, Маечка!», — тут же приходит сообщение от мамы.

Я лайкаю, откладываю телефон на стол.

Восхитившись тому, как чудесно подрумянился на гриле стейк, осторожно выкладываю его на тарелку и, пока готовится второй, занимаюсь салатами и закусками.

Очевидно, на съедобные запахи со второго этажа спускается Ян. Серьёзный, задумчивый.

Сегодня выходной, но я всячески старалась забить его делами, только бы не пересекаться с мужем. Отменила доставку еды, клининг. Долго сидела над конспектами и проверяла контрольные работы. Искреннее надеялась, что Каминский уедет по делам, но этого не случилось.

— Ужин почти готов, — заявляю ему. — Я пока накрою на веранде.

Не услышав ни слова в ответ — делаю по-своему, как и задумала. Ношусь туда-сюда словно электровеник, беру столовые приборы и салфетки. Достаю из гриля второй стейк, накладываю в тарелки салат и овощи. Напоследок заглядываю в духовку, чтобы проверить, как себя чувствует шоколадный десерт.

— Может перестанешь наконец от меня бегать? — интересуется Ян, когда я сажусь на стул и пытаюсь пододвинуться к столу.

Муж упрямо разворачивает меня к себе и присаживается напротив. Сверлит взглядом, опускает на мои колени ладони. И так тепло-тепло становится — даже жарко. Виной всему, конечно же, не погода.

— Как ты? — спрашивает Ян.

— Всё хорошо, спасибо, — отвечаю ровным тоном. — Работала, готовила ужин и общалась с мамой. В очередной раз вспомнила, почему сбежала от родителей за тебя замуж.

На лице Яна мелькает едва заметная улыбка, и моё сердце начинает мелко дрожать и вибрировать в грудной клетке.