Идеальная девушка

Веки с ушедшим в перезагрузку имплантатом не желали разлепляться без глазных капель или хотя бы воды, зато левому глазу, подпитанному выбросом адреналина, хватило сил широко распахнуться.

От увиденного по коже прошел мороз, а писк чего-то в изголовье койки помог сознанию проясниться сильнее.

Рядом никого. Марк с задумчивым видом стоял у выхода и явно не переместился туда за те несколько мгновений, требовавшихся, чтобы взгляд сфокусировался. Странное «прикосновение» к губам еще не исчезло, словно кто-то действительно пытался со мной поцеловаться, но обладал телом едва-едва плотнее воздуха.

От страха руки и спина покрылись пупырышками.

Над изголовьем пискнуло еще раз, и койка начала теплеть — приборы решили, что пациенту холодно, повысили температуру.

Мне же хотелось поднять руку и с силой провести по губам, стереть это странное, пугающее ощущение, но тело стало неподъемным.

«Бесполезно и не сработает так, как нужно» — что-то похожее на эти слова промелькнуло словно бы за пределами головы, а потом тепло и лекарство погрузили все во тьму.

Мы состыковались. Это просто невероятно — проснуться с мыслью о том, что такая громадина как имперский боевой крейсер состыковалась с чем-то еще более огромным. Приподнявшись на локтях, я ошалело затрясла головой, пытаясь вернуть все на место. Втиснуться обратно в свое ничтожное тельце, заключенное в далеко не самую новую модель универсального комбеза, а потом перестать чувствовать целиком и тело, сосредоточившись на пяти чувствах, которые большую часть жизни игнорировала, а не использовала.

Сейчас же казалось, тело просто какая-то шелуха, а я сама гораздо больше и вообще не имею к нему никакого отношения.

Нет, это, в общем-то, не страшно, но обдумав впечатления, захотелось разреветься. Навряд ли Марк вколол вместо лекарства наркотики, а значит все, что сейчас со мной происходило — глубочайшее психическое расстройство. Закрывать на это глаза больше не имело смысла…

Вспомнив о Марке, я не смогла понять, поцеловал он меня на самом деле, а мне просто показалось, что я сразу же открыла глаза, или так напугавшее прикосновение всего лишь результат полусонной работы моего больного измученного мозга. Ну все это в черную дыру!

Стоило только «болтанке» отступить, как нахлынуло чувство, что я проспала несколько дней, а не часов. На фоне остального казалось смешным, что эта мелочь вообще может волновать, но, темнее менее, печали в общую картину добавлялось.

Эх, как просто жилось среди контрабандистов! И никаких болезней, даже если приходилось сидеть полуголодной на сухом пайке, когда однажды настырный патруль из кожи вон лез, несколько месяцев обшаривая метеоритный пояс, в котором мы засели. Я тогда чуть не полюбила эти гнусные булыжники.

Умывшись и делая своеобразную зарядку, я еще раз попыталась разложить все в голове по полочкам, найти ответы на все странности.

Капитан всегда ругался, что я умудряюсь не замечать самого очевидного, так что я отбросила всю психику и сосредоточилась на более материальных вещах. Даже если с головой теперь действительно не порядок, это не смертельно, а значит, может подождать.

И так, начнем сначала. Я прибываю в точку встречи с покупателем. «Жеор» не слишком навороченный корабль, не может совершить несколько гиперпрыжков подряд, поэтому Де Лачжон предпочитает оказываться на месте задолго до назначенного времени, чтобы двигатели перезагрузились и после встречи с клиентом могли унести нас куда подальше. Корабль получше привлечет ненужное внимание, а на «Жеоре» при желании и отсутствии на борту определенных грузов, можно спокойно пройти таможенною проверку, что мы частенько и проворачиваем.

До встречи с покупателем времени оставалось с запасом. И все-таки его не хватило для перезагрузки гипердвигателей. Откуда-то появился проклятый крейсер.

Теперь, прокручивая этот момент в памяти, я понимала, что появление никак не могло оказаться случайным. Делать им там нечего, а если и нужно для чего-то заскочить в пустынный сектор, то торчать там — точно нет. Разве что сидеть в засаде, ожидая, когда мы провернем сделку. А значит, нас сдали.

Финиш! Вот и ответ на глупый вопрос, почему меня до сих пор не спросили о контрабандистах! Да за время, что я на борту крейсера, можно начисто стереть все следы на базах, перепрятать или даже распродать весь товар и затеряться в космосе! Но Марк спокойно позволяет себе играть в детектива, потому что уже давно получил нужную информацию.

Остается вопрос, кто слил имперцам информацию, но это сейчас не особо важно. Вариантов много от самого покупателя, до кого-то третьего. В последнем случае покупатель мог узнать об этом и сорваться с крючка. Это бы объяснило появление крейсера с невыгодной позиции. Я могла от них удрать, дотяни двигатели «Жеора» до фазы гиперпрыжка.

Дверь скользнула внутрь стены, впуская в лазарет Марка. Он вновь одарил меня лучезарной улыбкой, от которой сводило зубы.

— Сколько планетарных суток я спала?

— Да тебя не проведешь, — Заррон-младший рассмеялся, ни капли не смутившись. — Пойдем.

Больше вопросов я задавать не стала.

Сейчас, когда странные ощущения не занимали внимание, я заметила, что тело больше не шатает от слабости. Наоборот, с каждым шагом чувствовала энергию, которая стремилась наружу. Сколько бы дней я не пролежала в химическом сне, за это время мне удалось отлично отдохнуть. А вот крейсер вокруг казался вымершим.

Проезжая мимо многочисленных палуб, мы встречали людей, но в огромном пространстве они казались единичными выжившими после катастрофы. На одной палубе я едва успела насчитать десяток. Слишком мало для такой громадины. Не знаю, как положено здесь по уставу, но наверняка их должно быть гораздо больше. Столько человек просто не могло отлынивать сейчас в каютах.

Если только… внутренне содрогнувшись, я вспомнила чувство, от которого проснулась. Если бы крейсер действительно состыковался с чем-то больше себя, а больше него могла быть только база, тогда персонал мог со спокойной совестью отправиться отдыхать. Эту мысль я откинула как бредовую. Слишком много думаю о том, о чем и думать-то нечего, потому что этого нет.

Шаг из очередного лифта и…

Я почувствовала, как мой разум дрогнул, готовясь перевернуть и вывернуть в черную дыру весь мой мир.

Лифт, из которого мы с Марком вышли, не составлял с крейсером одно целое. Стоило лишь осознать, что это часть стыковочного механизма, как все словно окрасилось в несуществующие цвета, очертилось невидимыми линиями, обрело границы, которые не могли смешаться.

Мы стояли снаружи крейсера, на одной из стыковочных платформ. А вокруг простирался титанический ангар, конец которого терялся вдалеке. Глядя на него, можно решить, что крейсер приземлился на какой-то планете, но крейсера не созданы для посадок. Во всяком случае, не способны взлететь с нормальной планеты без повреждений.

Вместо потолка тянулись ввысь другие уровни.

Задрав голову, я вглядывалась в опоясывавшие их огни. Сколько там должно находиться обслуживающего эту махину персонала! Голову повело в сторону и стало даже интересно, закружится ли она по-настоящему, если продолжу смотреть и размышлять обо всем увиденном.

На какое-то мгновение я вновь испытала чувство после пробуждения — отторжение от собственного тела, но оно тут же лопнуло, ввергнув в состояние, похожее на шоковое. Что бы там не генерировало в моем сознании глюки для защиты от действительности — оно не справлялось.

Всякая мелочь, размером с «Жеор» и чуть крупнее, стояла внутри, но крейсер оставался за бортом этой невиданной, незнакомой махины невероятных размеров. Только длинный шлюз, плотно состыкованный с днищем крейсера, соединял их. Он казался хрупким мостом, несмотря на всю технику и людей, проносившихся по разным лентам поблизости от меня и Марка.

«Жеор» остался там, на крейсере, который все удалялся и удалялся, по мере того, как лента неторопливо уносила меня вглубь бесконечного кошмара.