Бразильский вояж

В Оман пришли удачно, всего за неделю хода. Так что всего в пути пробыли немного больше месяца. Это радовало Ника. Он скучал по Иветте, и хотел присутствовать на венчании сестры. А оно назначено было через три месяца, один из которых уже прошёл.

В Омане простояли больше месяца, и возвращение назад стало не таким успешным. Было межсезонье, ветры тут непостоянные, часто сменяющиеся шквалами и туманами. И очень жарко даже в открытом море.

Но трюм всё же наполнили местными товарами. Подняли якоря и судно взяло курс на юго-восток, используя попутный ветер, что всегда мог тут же поменять направление на противоположное.

Не прошли и трёх дней, как ветер всё-таки изменился, пришлось лечь в дрейф. Можно было подняться к северу, но капитан решил, что это неприемлемо для будущего хода.

В душную жаркую ночь начала мая мальчишка подлез к Нику и зашептал в ухо, что заставило юношу очнуться и спросить строго: — Ты что не спишь, мальчишка негодный?

— Сахиб, проснитесь! Я страшное услышал! Ничего не понял, но поспешил сообщить хозяину.

— Какому хозяину? Капитану?

— Нет, сахиб! Вам! Вы мой хозяин!

— Что же ты слышал и от кого? Только побыстрее, а то спать охота.

— Я, сахиб, лежал на палубе недалеко от румпеля. Хотел на ветерке заснуть. А в доске сучок вылез наружу от жары. Я его и выковырял. Лёг на это место и слышу тихий разговор двоих. Скорее всего, это были португальцы. Я их язык плохо понимаю. Но немного узнал, о чем речь шла.

— Ну и долго ты тянешь, Пит! Быстрее и без подробностей!

— Сахиб, они упоминали ваше имя и слово смерть, мой хозяин.

— Чепуха! Тебе послышалось или ты ничего не понял. Иди спать и мне не мешай, а то накажу!

— Нет, сахиб! Это я точно услышал. Ещё слышал, что спорят. Когда убрать, того не разобрал.

— Может речь о капитане?

— Нет, сахиб! Капитан пришёл, и они при нем продолжали спорить. Капитан не запретил им говорить при себе.

— Ладно, иди спать. Мне нет желания говорить с тобой. Я уже сплю, — и Ник перевернулся на другой бок.

Пит ушёл недовольный, а Ник вдруг даже привскочил на постели. В голове в тот же миг зароились тревожные мысли. Он подумал: «На судне только четверо белых людей. Туземцы интересовать никого не станут. Значит, не исключено, что говорили обо мне! Но зачем им такое? Хотя, постой! Ведь я им тут совершенно не нужен, а взяли, даже настояли, и не послушали Елену. Тут определённо что-то не так!»

Эти мысли окончательно прогнали сон, и до утра Ник так и не заснул, перебирая в уме все «за и против», сказанные Питом. А мальчишка не будет врать. Он предан мне и переживает не только за себя, но и за меня.

В очумелом состоянии Ник бродил по палубе и размышлял, как избежать покушения на свою жизнь? Ничего путного не прояснялось и это ещё сильнее тревожило.

— Слушай, Пит, а ты не запомнил, когда они хотят кого-то убрать? — допытывался Ник, вопросительно смотря на мальчишку.

— Я понял, сахиб, что через несколько дней. Точного числа не говорили.

Ник посматривал на небо. Облаков почти не было, а дождя хотелось ужасно. До дождливого сезона не меньше двух недель. И ещё подумал, что через неделю сестра выходит замуж, а его не будет с ней. «Может, хозяин на это и рассчитывал? Знал ведь все условия плавания, не то, что я. Точно, меня хотят прикончить, и тем самым устранить всякие препятствия к сестре. Но ведь я и так не препятствовал, или это Хелен так задумала?»

Эта мысль так поразила его, что он чуть не взвыл от отчаяния и бешенства. С трудом успокоился, полагая, что всё это могло ему просто привидеться в воспалённом жарой мозгу.

Он плохо спал, часто вскакивал с постели и прислушивался, покрываясь противным потом страха. Потом никак не мог заснуть, ожидая подозрительного и жуткого шороха убийцы. У двери спал мальчишка Пит. Он спал на циновке, но Ник и его начал подозревать в задуманном убийстве. Выходил на палубу и вдыхал свежий влажный воздух моря, немного успокаивался, оглядывая незаметно тёмное пространство судна.

Утром он вышел опять на палубу. Туман сократил видимость до четверти мили, судно двигалось неторопливо, его влажные паруса слегка полоскались. Через полчаса туман поредел, и силуэт чужого парусника замаячил в миле южнее.

По возгласам капитана Ник понял, что опасность вполне возможна. Он стал наблюдать судно и тотчас уяснил, что это европейское. Оно шло слегка на север, как и их судно, но заметно стало менять курс на северные румбы. Ход его оказался быстрее, и всё это заставило капитана забрать круче к ветру, что позволяло при косых парусах.

Матросы и помощники забеспокоились, забегали, а Ник ощутил внутри холодок страха. А туман продолжал рассеиваться, и вскоре увидели второе судно, идущее значительно севернее и тем самым отрезавшее путь дхау Ника.

— Голландские пираты! — прокричал капитан в рупор, снимая все надежды у людей. — Идут на нас!

Тут же до них донёсся звук пушечного выстрела, глухой в утреннем тумане, но достаточно красноречивый. Все поняли, что им предлагают ложиться в дрейф.

Капитан тотчас прокричал в рупор команду обрасопить[1] реи и матросы заторопились к снастям. Судно сбавило ход и вскоре закачалось без движения.

Одно судно приблизилась уже на четверть мили, стало видно, как в море спускают призовую шлюпку, а вооружённые матросы столпились на палубе, готовые попрыгать в неё и разобрать весла.

Около двух десятков пиратов быстро и бесцеремонно вскарабкались по трапу на палубу и осмотрели её и столпившихся людей, готовых к самому худшему.

— Кто капитан? — выступил вперёд пират в расстёгнутой белой сорочке с кружевами.

Капитан выступил вперёд, поклонился и застыл в ожидании.

— Что за судно? Португальское? Откуда и куда идёт? — пират говорил на хорошем португальском, и выглядел вполне приятным мужчиной с русыми волнистыми волосами и рыжеватой бородкой с усами. Атласные узкие штаны венчались кушаком, за которым засунуты два пистолета, на перевязи поблёскивала дорогим эфесом длинная шпага в красивых ножнах. Шляпы на голове не было.

Ник слушал, как капитан отчитывался за судно и удивился, что ничего не привирал, говоря только правду.

Симпатичный пират что-то сказал своим матросам, и те рассыпались по палубе. Заглядывали в каюты и полезли в трюм проверять правдивость слов капитана и груз.

Главный пират же оглядел команду, остановился перед помощниками и Ником. На последнего посмотрел с интересом и внимательно. Хотел отойти, но передумал.

— А ты кто такой? — спросил Ника, всматриваясь в его лицо. — По виду метис. Кто ты такой? Англичанин?

— Русский! — неожиданно даже для себя ответил юноша.

— Кто-кто? — переспросил пират, и его удивление возросло. — Откуда здесь могут быть русские? Ты больше похож на местного. Хотя тебя выдают глаза. Таких у индусов не бывает.

В словах и взглядах пирата легко читались вопросы, и Ник удовлетворил его любопытство, ответив:

— Мой отец русский, а мать местная. Так что я могу считать себя русским.

— А ты хоть знаешь, что такое Русь?

— Только со слов отца, и то мало.

— Как звать?

— Казак Николас, — почему-то ответил Ник, вспомнив имя отца, данное здесь.

— Удивительно! Ладно, Казак. Ценности имеешь? Выкладывай всё.

Ник с готовностью достал из кармана тощий мешочек с несколькими монетами серебра и меди и подумал, что хорошо, что всё почти оставил в Дамане.

— Бедно, парень, — усмехнулся пират и добавил: — Даже колец нет. Что, твой отец ничего не награбил здесь?

— У меня нет родителей. Они были убиты несколько лет назад, — мрачно ответил Ник, смотря в глаза пирата. — А я ещё ничего не смог для себя приобрести.

— У тебя будет время и возможности исправить это, Николас. А ты плохо говоришь по-португальски. Что так?

— Зато я хорошо говорю на английском. Мы долго жили в Сурате, в фактории компании. Мой отец там работал, пока его не убили на островах. На востоке.

— Понятно. Значит, ты ничем не связан с португальцами?