Страница 81 из 93
— Исправить можно все, — возразила Алиса. — Кроме смерти. Уж вам, Денис, это должно быть известно, как никому.
— Спасибо, что поддерживаете нас, — поблагодарил Алису Мика, осуждающе поглядев на промолчавшего Дэна. — Даже несмотря на то, что еще не стали нашим адвокатом.
— Если я им стану, мне понадобятся ваша помощь, воля к победе и готовность пережить массу неприятных моментов. А то борьба еще не началась, а вы уже скисли…
На улице Алису ждал Палыч, подпирая ее «Бентли» и нервно докуривая сигарету.
— Ну что? Может, кофе?
— Ой, нет, мне некогда. — Алиса проследовала мимо него к водительскому месту.
Палыч бросил окурок и оббежал автомобиль, чтобы открыть перед ней дверцу. Алиса посмотрела на него, и он взмолился:
— Скажи хоть что-нибудь, а? Ребята уже неделю без адвоката!
Насладившись вдоволь секундами триумфа, Алиса ответила:
— Я возьмусь за дело. Организуй мне встречу с их близкими, желательно, с женами и невестами. А сам приготовься рассказать все, что знаешь, о логове разврата, в которое затащил этих законопослушных граждан.
Палыч благодарно кивнул и открыл дверцу, приглашая хозяйку автомобиля сесть за руль.
— И кстати, — сказала она, заводя машину, — где сейчас Аглая Матросова?
— Не поверишь — вышла на работу на третий день, не дождавшись похорон. Из-за вскрытия и судмедэкспертизы тело не выдавали пять дней. Пришла и сказала: «Я продолжу здесь работать». Представь реакцию коллектива. Особенно Сюзанны.
— Сюзанна — это невеста Вэла?
— Да.
— Поговорю с ней, когда официально стану их адвокатом. Завтра в моем офисе подпишем договор.
Виктор встретил Алису с бокалом вина.
— Милый, Дубай откладывается.
Он понимающе кивнул, дождался, когда она снимет сапоги и шубу, и протянул ей бокал.
Первый день суда выдался напряженным. Он оголил всю неприглядность положения подсудимых перед общественностью и близкими. Но Алиса знала, что так будет. До сегодняшнего дня удавалось скрывать от СМИ подробности преступления, по которому предъявили обвинение трем успешным мужчинам — респектабельным членам общества. «Не судим, не привлекался» звучало в отношении каждого обвиняемого.
У входа в зал заседаний Алиса встретила трех женщин, не решающихся зайти внутрь. Одна — стройная, с темными вьющимися волосами, прямая и напряженная, как струна; вторая — с большими серыми глазами, полными тревоги, очень трогательная, постоянно придерживающая одной рукой свой большой живот, словно подзаряжаясь решимостью от него; третья поразила Алису природной трагичной красотой, на ее груди в эргорюкзаке висел спящий младенец, она казалась самой поникшей и напуганной.
Подлетел Палыч, поздоровался с троицей и представил ее Алисе:
— Сюзанна. Элина. Надежда. А это Алиса, наш адвокат.
Представление было излишним, Алиса без труда определила, кто есть кто, и поприветствовала их. Возлюбленные ее подопечных кивнули в ответ. По их взглядам, полным трепета и надежд, Алиса поняла, что девушки еще не в полной степени осознают, в чем именно обвиняют их мужчин. Но совсем скоро пелена неизвестности и недосказанности спадет, поэтому Алисе от всей души хотелось посоветовать им не заходить в зал суда, где их робкие надежды на возможное недоразумение и благополучный исход дела рухнут навсегда.
Резкий поворот головы и встревоженный взгляд Сюзанны привлекли всеобщее внимание к пожилой женщине в конце коридора. Лидия Васильевна стояла в нерешительности, теребя пальцами миниатюрную сумку-саквояж. Драповое пальто по фигуре, низкие для сегодняшней слякотной погоды ботильоны, на голове темно-русый парик и шляпка. Алиса сразу узнала маму Вэла. Палыч медленно моргнул, демонстрируя недовольство ее появлением. Лидия Васильевна немного приободрилась, увидев знакомые лица — Палыча и Сюзанну, несмело улыбнулась и подошла к группе, преграждающей вход в зал. Алису женщина узнала не сразу, но все равно, даже для такого матерого адвоката, как она, появление матери обвиняемого стало болезненным ударом.
— Ей не стоит заходить внутрь, — шепнула Алиса Палычу.
— Однозначно. Но что я могу сделать?
От внимания Алисы не ускользнуло, как Сюзанна крепко сжала в своих ладонях руку Лидии Васильевны в облегающих капроновых перчатках.
— С богом, — произнесла Алиса и скрылась за дверьми зала суда.
Обвиняемых ввели, только когда все зрители расселись. Их поместили в клетку, словно диких хищников в вольер.
Произошло то, чего и следовало ожидать: увидев в зале мать, Вэл заметался по клетке и, несмотря на предостережения соблюдать спокойствие и ни в коем случае не выкрикивать с места, заорал, чтобы его мама покинула зал. Наблюдатели начали оглядываться в поисках той, что стала причиной такой импульсивной вспышки беспокойства одного из подсудимых, а Лидия Васильевна испуганно вжала голову в плечи и вся скукожилась. Алиса сорвалась было со своего места, но Сюзанна оказалась проворнее, сама выпроводила Лидию Васильевну. Заседание еще не успело начаться, а у половины присутствующих уже выступили слезы на глазах.
Вэл успокоился, как будто реакция присутствующих на то, что они сейчас услышат и увидят, его совсем не волнует. Он смотрел в пол, в то время как его друзья судорожно искали, на чем остановить взгляд.
Прокурор не стал затягивать с предъявлением обвинений, подкрепляя их сменяющими друг друга фотографиями и видеороликами из архива Регины. По какой-то понятной ему одному логике запись непосредственно изнасилования он приберег напоследок. Вскоре Алиса сообразила, для чего это было сделано.
Во время трансляции видеозаписи, которая явно шокировала всех, начиная с судьи и заканчивая конвоирами, не говоря уже о зрителях в зале и присяжных, женщины обвиняемых одна за другой покинули зал. Алиса слышала за спиной всхлипы и тяжелые вздохи. Обернувшись, она увидела, что последней из троих зал покидает Надежда с по-прежнему спящим младенцем на груди. По ее щекам текли молчаливые слезы.
Подсудимые тоже плакали, и Алиса подумала, что это хорошо. Как бы там ни было, они способны вызывать жалость.