Страница 80 из 93
— Палыч не отдаст мне его, пока я не соглашусь вести защиту. Но поверь мне на слово. К тому же скоро оно будет доступно везде.
— Общественность не захочет видеть их на свободе.
— В том-то и дело, — Алиса задумчиво доковыривала вилкой десерт.
— Привет, Элис! — поздоровался с ней Вэл из самого дальнего угла маленькой комнатки для свиданий. Двое других мужчин промолчали, но не остались равнодушными к ее появлению.
Алиса уже давно привыкла к тому, как ее образ ошеломительно контрастирует с устройством казенных заведений, которые ей приходилось посещать по работе, и к тому, какое впечатление производят на окружающих ее яркие наряды. Сегодня на ней пиджак благородного молочного цвета, скроенный аккурат по ее фигуре, из-под которого выглядывает ярко-розовая блуза с объемным бантом на шее, оттеняющая такого же цвета кристаллы в серьгах и массивном кольце, цветастая воздушная юбка чуть ниже колена и облегающие сапоги, подчеркивающие каждый изгиб ее стройных ног. Золотистые блестящие волосы уложены волнами, ниспадающими до лопаток.
Алиса просканировала взглядом каждого. Вот этот красавчик с неряшливо убранными за уши русыми волосами, задержавший на ней заинтересованный взгляд, — Михаил Стрельцов (Мика, как называет его Палыч), набирающий популярность писатель. Алиса любила книги и, как-то бродя по книжному, даже подержала в руках его нашумевшую новинку. На обложке он, конечно, выглядит опрятнее, щетина намного короче, но явного старания преподнести себя в выгодном свете она не заметила.
А вот его приятель с торчащими в разные стороны короткими волосами и в очках — Денис Жолудев, Дэн — прилично недотягивает до своего привычного облика: щетина, потухший взгляд, синяки под глазами. На сайте его частной практики, который она просмотрела мельком по дороге в СИЗО, красовалось фото холеного, ухоженного, уверенного в завтрашнем дне мужчины.
Один Валя Ваганов (Вэл) ничем сейчас не отличается от своего привычного облика. Расслабленная поза, пренебрежительный взгляд на мир и как будто даже едва уловимая ухмылка. Только он еще больше раздобрел с их последней встречи. Ну и растительности на лице прибавилось.
— Здравствуй, Валя. Здравствуйте, Михаил, Денис. Меня зовут Алиса Селиванова. Григорий Павлович просил меня, чтобы я защищала ваши интересы в суде. Но пока я не ваш адвокат. Мы с вами поговорим, и если решим, что подходим друг другу в этом деле, Григорий Павлович возьмет на себя все расходы.
— Вот это судьба, Лис. Кто бы мог подумать, — сказал Вэл, глядя в стену.
Алиса села на единственный свободный стул, поставила свой Birkin на обшарпанный стол и посчитала нужным пояснить:
— Я видела запись изнасилования и прочий компромат.
— Если даже наш адвокат будет называть произошедшее изнасилованием, мы точно далеко уедем. И нескоро вернемся к своим семьям, — заметил Дэн.
— Не гунди, Дэныч. Алиса лучшая в своем деле, — осек его Вэл.
— Я пока не ваш адвокат, — повторила Алиса. — И я не люблю браться за безнадежные дела. Поэтому хочу услышать вашу версию от начала до конца и найти в ней зацепки, которые могли бы помочь вам избежать высшей меры наказания.
Мужчины кивнули.
— Первый вопрос: вы признаете, что совершали действия насильственного характера над Матросовой Аглаей Вадимовной?
— Алиса, мы до сих пор не врубились до конца, кто из них Аглая и с кем и когда мы имели дело. Это две интриганки, психопатки, проститутки хреновы, которые решили сломать нам жизнь.
— Да все понятно, Вэл, угомонись, — отозвался Мика. — Как раз впервые за долгое время все встало на свои места. Мы напали на невинную Аглаю, которая просто оказалась не в то время и не в том месте.
— Это она так говорит, — возразил Вэл, кивая Алисе для убедительности.
— Я тоже думаю, что они могли все подстроить с целью дальнейшего шантажа, — вклинился Дэн. — И самое главное — у меня дома в ящике рабочего стола до сих пор хранятся результаты анализов, которые я сдал на следующий день после посещения стрипбара. Они подтверждают, что нам в напитки подмешали средства, возбуждающие потенцию и агрессию. Это ведь можно использовать как улику? — он с надеждой посмотрел на Алису.
Она неопределенно кивнула:
— Нужно еще доказать, что вы не принимали эти средства по своей воле. И было бы хорошо, если бы вы все трое сдали тогда анализы. Но тут можно найти и другой способ переложить ответственность на бар.
— Следственный эксперимент? — догадался Вэл.
— Да. Отправить туда своего человека.
— Нет нужды, — оживился Дэн. — Палыч оттуда не вылезает, он подтвердит, что сотрудники бара постоянно травят своих клиентов. — Дэн осекся под испепеляющим взглядом Вэла. — Простите, — сказал он Алисе. — Но Палыч и впрямь готовый свидетель.
— Ничего страшного, я знаю. Но он выступает заинтересованным лицом. Не уверена, что суд прислушается к его показаниям.
Так, оживленно споря и перебивая друг друга, мужчины довели свой рассказ до конца. Алиса с интересом слушала и наблюдала. «Если они так же вразнобой будут описывать момент гибели Регины, то дело плохо», — подумала она. Но, как будто прочитав ее мысли, подозреваемые четко изложили все произошедшее в вечер убийства.
— Алиса, — тихо обратился к ней Мика, — та запись… Ее увидят все?
— В ходе процесса ее точно покажут. И потом, если этого еще не произошло, наверняка сольют в сеть. Вряд ли удастся сделать процесс закрытым от журналистов. Отчасти тут сыграет роль ваша популярность.
— Я не популярен, — устало возразил Мика, запрокинув голову на скрещенные за спиной руки.
— Ваш роман продается во всех книжных магазинах страны, печатаются дополнительные тиражи. Вы просто пока этого не почувствовали.
— Теперь мы все без пяти минут знаменитости, — философски заметил Вэл.
Алиса внимательно посмотрела на него. Горечь в глазах, посеревшее лицо, ни следа от былой залихватской прыти.
— Как мама, Вэл? — спросила Алиса.
Он поморщился, как будто она потревожила его самую больную мозоль.
— Три года назад она поборола рак — опухоль в голове. Грешным делом вот думаю, что зря она выздоровела.
В груди у Алисы защекотало. Дэн напомнил:
— У нас тоже есть родители, жены, у кого-то даже дети. И если все они увидят запись, то, в сущности, уже не так важно, где мы будем доживать свой век — на свободе или за решеткой.