Страница 82 из 93
Плохо, что их женщины так быстро и легко отвернулись от них. Хотя «легко» — это, конечно, неуместное слово, вряд ли им было легко. Интересно, они сейчас вместе или разбрелись, не желая иметь ничего общего даже друг с другом? Надо будет пообщаться с ними потом, обязательно. Они, по ее задумке, должны будут выступить свидетелями, замолвить слово за обвиняемых.
Алиса волновалась за Лидию Васильевну и мысленно молилась, чтобы Сюзанна не бросила ее в этот сложный момент.
Закончив вступительную речь, обвинение вызвало в свидетели потерпевшую — Аглаю Матросову, которая все это время неподвижно сидела во втором ряду, в двух-трех метрах от клетки с обвиняемыми. Аглая старалась не смотреть ни в сторону обидчиков, ни на зрителей. Она отвечала на вопросы прокурора, выбрав точку где-то на полу между двумя рядами кресел. Аглая перечислила все разы, когда встречалась с обвиняемыми: в ночь изнасилования, при устройстве на работу и спустя девять месяцев, когда начала через день приезжать в офис, чтобы помочь сестре с подготовкой бала. Она ничего не знала о планах сестры. Об изнасиловании не заявила, боясь опозориться и упустить работу мечты. Признает, что это было глупым решением. Все девять месяцев, пока Регина ходила на работу вместо нее, Аглая приходила в себя. Допускает ли она, что сестра продумала план мести? Теперь да. Выходит, она целенаправленно собирала компромат, шантажировала мужчин, и за это они ее убили.
Алиса терпеливо дождалась окончания опроса прокурора, встала, одернула полы клетчатого пиджака от Chanel с вставками золотых нитей, откинула назад локоны песочных волос и приблизилась к свидетелю обвинения.
— Ваша сестра приехала в Москву на заработки, предварительно сдав малолетнего ребенка в интернат в вашем родном городе, так?
— Да. Наша мама заболела и не могла больше сидеть с внуком, сыном сестры. На лечение нужны были деньги. Регина поехала в Москву на заработки.
— И выбрала самый быстрый и легкий способ — проституцию?
— Протест! — подскочил прокурор.
— Хорошо. Она устроилась в ночной клуб танцовщицей. Но у нас есть свидетельства того, что Регина Матросова систематично оказывала секс-услуги за деньги во время так называемых приватных танцев. Она хорошо зарабатывала?
— Да. Она оплачивала мамино лечение и присылала деньги, чтобы я покупала все необходимое для Дани.
— Ее сына?
— Да.
— А чем вы занимались?
— Училась.
— Сестре не было обидно, что она тащит на себе все заботы, финансово обеспечивает семью, а вы ведете веселую студенческую жизнь?
— Ее жизнь всегда была веселее моей. На это она не могла пожаловаться.
— После смерти матери вы тоже приехали в Москву устраиваться на работу. Сестра приютила вас, а сама продолжила заниматься прежним ремеслом, хотя деньги на лечение были уже не нужны.
— Она сказала, что привыкла к хорошей жизни.
— Спасибо за это замечание. — Алиса многозначительно наклонила голову вбок и посмотрела на присяжных. — Попрошу суд обратить на него внимание. Регине Матросовой все еще нужны были деньги, причем большие деньги, потому что среднестатистической зарплатой хорошую жизнь в Москве не обеспечить.
— Протест! — с чувством выкрикнул прокурор.
— Перехожу к сути. В то время, как вас жестоко насиловали трое мужчин, ваша сестра снимала происходящее на видео. Вы знали об этом?
— Конечно, нет! — От возмущения Аглая покрылась пурпурными пятнами и бросила беглый взгляд на клетку.
— У меня есть основания полагать, что вы нам лжете.
— Протест!
— Не я одна ведь полагаю, что, когда одна сестра снимает на видео изнасилование другой, значит, имеет место сговор с целью дальнейшего шантажа? Что вы вообще делали под утро возле клуба?
— Я же говорила — приехала к Регине за ключами.
Алиса подняла брови и продолжила:
— Мои клиенты были одурманены наркотическими и стимулирующими либидо средствами, всю ночь подвергались соблазнению со стороны обнаженной танцовщицы, и в итоге им навязали приват-танец «с хорошей скидкой», прозрачно намекнув, что всем троим светит секс. При этом не учли, что сумма, которую мои клиенты заплатили, была для них весомой даже с учетом дисконта. После длительного ожидания они увидели, что девушка уходит, и последовали за ней, чтобы разобраться, в чем дело. Почему они не обратились к менеджеру? Да потому что его не было в поле видимости! Мы не знаем, что происходило далее на улице до того, как включилась видеозапись, не знаем, как вела себя девушка. Самое важное осталось за кадром. Мои клиенты не отрицают, что девушка сделала вид, будто видит их впервые, однако в целом их воспоминания до сих пор туманны. Вполне возможно, имели место провокации с ее стороны. Аглая, предположим, что вы и вправду не знали, что сестра снимает видео вместо того, чтобы помочь вам или позвать кого-нибудь на помощь. Может ли такое поведение быть вызвано обидой на ваше бездействие, в то время как она вкалывала, чтобы заработать денег? Вкупе с тем же самым планом шантажа, ведь клуб, в котором она работала, посещает в основном публика состоятельная? Опять же, мои клиенты стали исключением — их туда пригласил постоянный член клуба, их руководитель, телевизионный магнат Григорий Селиванов.
— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно хорошо знать Регину. Мы всегда были очень разными с ней. Вряд ли она мне когда-нибудь завидовала.
— Позвольте, угадаю: у нее ненасытный сексуальный темперамент? Вы можете предположить, сколько мужчин у нее было?
— Да, мужчин было очень много, начиная с четырнадцати лет. Пожалуй, насчитываются сотни.
— Прошу суд принять к сведению, что в личной беседе с моим клиентом Денисом Жолудевым Регина, выдававшая себя за Аглаю, призналась, что страдает нимфоманией. Она просила профессиональной помощи. То есть то, что она увидела, не было для нее чем-то ужасным. — Алиса снова повернулась к Аглае. — Скорее, это было чем-то вроде нереализованной сексуальной фантазии, правильно? Если верить вашей версии, вы, грубо говоря, увели у нее из-под носа удовольствие в виде трех видных симпатичных клиентов. Вот вам и причина для зависти.
— Соглашусь с вами. Тем более, долгое время я и не знала о существовании видеозаписи. Если бы я пошла в полицию, мне бы сейчас поверили и не пришлось бы выслушивать ваши обвинения в заговоре!
— Это и впрямь чересчур, Ваша честь! — вступился прокурор. — Моя клиентка — жертва! Максимум свидетель! Но никак не обвиняемая!