Страница 64 из 70
После того, как меня допустили к полётам, на разведку я вылетал, в сопровождении Егора Ляпина, каждый день. В основном мы пролетали над оборонительными укреплениями немецких и румынских войск. Аппаратурой фотографировали, по возвращению материалы сдавали в свой штаб. «Мессеры» Люфтваффе делали попытки отогнать нас, мы особо не сопротивлялись. Как правило уклонялись от боя, немцы не выказывали желания нас преследовать. В начале апреля мне попалась на глаза листовка, что я разбрасывал над войсками немцев в начале лета. Художник Пётр Васнецов по-прежнему служил в нашей охранной роте. Я не замедлил с решением и потопал к нему с просьбой нарисовать новую листовку, так сказать образец. Основное количество буду заказывать в типографии. Подключил к этому делу политрука нашей дивизии, полковника Олега Сергеевича Ожогина. Мужик он оказался вполне вменяемый, правда я пока не показал ему текста, но зато он меня познакомил с работниками типографии, которая расположилась в Сталино. Что мне, собственно, и требовалось, даже записку дал для руководства. Васнецов постарался знатно. Сначала шёл текст на немецком языке, румынский я не знаю, так что заморачивться не стал.
«Немецкие и румынские солдаты, сдавайтесь в плен. Вас ждёт горячее питание, а главное вы останетесь живы. Дома вас ждут матери, сёстры и жёны. Подумайте о них. Кто откажется от сдачи в плен получат адекватный ответ по принципу: 'Кто не спрятался, я не виновата». Мы совсем скоро придём в Берлин, наши красноармейцы отвесят смачного пинка вашему бесноватому Фюреру Гитлеру и совсем дурному Рейхсфюреру Гиммлеру. Даю вам в этом своё обещание. «Фронтовая Ведьма». Далее шёл рисунок, на тонких кривых ножках Адольф, с кривыми ручками и толстым задом. Также выглядит и Гиммлер. Усы торчком, глаза выпучены. Оба получают пинок от красноармейцев кованым сапогом. А изо рта фашистов вылетают стоны «ой-ой-ой, спасите». Я покрутил рисунок и остался доволен. Выпросился слетать в Сталино у командира, как ни странно, он не отказал, наврал ему с три короба, что хочу отправить посылку домой. Через пару дней мне привезли листовки. Тираж небольшой, всего тридцать тысяч. Теперь в каждый вылет я разбрасывал листовки над расположениями гансов и фрицев. Моя выходка не осталась незамеченной. В связи с этим меня вызвали на «ковёр». Присутствовало всё командование нашего полка, даже комэсков не забыли позвать. Я вошёл в штаб полка и представился по Уставу.
— Товарищ гвардии полковник, гвардии капитан Красько прибыла по вашему распоряжению.
Наш Батя, взялся за голову и склонившись над столом сидел пару минут. Молчи-молчи ухмылялся. Политический гений Зузин злорадно улыбается. Остальные сохраняют невозмутимое лицо. Ну вот Гладышев встал из-за стола и подошёл ко мне вплотную. С минуту смотрел в мои глаза, которые в этот момент лучились преданностью и готовностью выполнить любой приказ. Наконец Гладышев заговорил.
— Женя, чего тебе в жизни не хватает? Чего ты всё время приключения на свой… кхм, ищешь?
— Нам нужна одна Победа, одна на всех мы за ценой не постоим, — в стихотворной форме произнёс я.
Гладышев тяжело вздохнул, на зная, как реагировать на мой спич. И тут решил прогнуться наш Зузин, мыслитель политического фронта.
— Недостойно ведёт себя Красько, объявить ей выговор по комсомольской линии. Выдумала, рисовать карикатуры… — начал было толкать речь политрук, но Гладышев посмотрел на него строго и Зузин замолчал.
— Не хочется расстраивать товарища гвардии капитана. Но мои действия с одобрения высших полит руководителей. Для того я советовался в дивизии. А проведение агитации среди солдат противника считается правильным политическим ходом. К тому же моя прошлая листовка понравилась товарищу Сталину. Об этом мне рассказывал Судоплатов, когда я ездила в Москву на награждение. А если нашему товарищу гвардии капитану не нравится одобрение товарища Сталина, то ему необходимо указать на его заблуждения, — выдал я как по писанному.
После моих слов Зузин закашлялся, а все офицеры отвернулись, скрывая улыбки. Улучив такой момент, я показал язык нашему замполиту.
— Победа нам, конечно, нужна. Только я твоими стараниями не доживу до Победы, сведёшь ты меня в могилу. Что прикажешь с тобой делать? — продолжил Гладышев.
— Понять и простить, — пропищал я, стараясь чтобы голосок был более тонким и девичьим.
Батя махнул рукой и выгнал меня из штаба. Репрессий не последовало, а замполит вновь старался не встречаться со мной.
Восьмого апреля 1944-го началась Крымская операция. Замысел Крымской операции состоял в том, чтобы силами войск 4-го Украинского фронта с севера — от Перекопа и Сиваша, и Отдельной Приморской армии с востока — от Керченского полуострова, нанести одновременный удар в общем направлении на Симферополь и Севастополь, расчленить и уничтожить группировку врага, не допустив её эвакуации из Крыма. Главный удар планировалось нанести с южного берега Сиваша. В случае успеха основная группировка фронта получает возможность выхода в тыл Перекопских позиций противника, а овладение Джанкоем открывало свободу действий в сторону Симферополя и Керченского полуострова, в тыл находившейся там группировке врага. Вспомогательный удар наносился на Перекопском перешейке. Отдельная Приморская армия должна прорвать оборону противника севернее Керчи. Главный удар наносить в сторону Симферополя и Севастополя, а частью сил — вдоль берега Крымского полуострова. Перед наступлением в течении пяти суток тяжёлая артиллерия наносила удары по долговременным сооружениям врага и по выявленным позициям артиллерии и миномётных батарей, разрушая и уничтожая технику и живую силу противника. Кроме артиллерии работала бомбардировочная авиация, наш полк вновь делал по несколько вылетов в день, чтобы обеспечить прикрытие нашим бомбовозам. В течении трёх дней шли ожесточённые бои. Десятого апреля наши прорвали оборону фашистов и вырвались на оперативный простор. В эти дни мы прикрывали с воздуха продвижения наших войск, устраивая воздушные бои с Люфтваффе. За время Крымской операции я сбил восемь самолётов противника, три из них «юнкерсы», что увеличило мой личный счёт. Мой ведомый Егор Ляпин увеличил счёт на пять самолётов противника.