Страница 8 из 18
Я присела на бортик, отделяющий паркет от ящиков с зеленеющей порослью. Лидония все еще выглядела чахлой, цвела с трудом. В прошлом сезоне я едва нацедила бутыль отвара и тянула его до этой осени. Оставалось совсем на донышке. И то, что я видела сейчас, не внушало надежды приготовить отвара на грядущий год хотя бы в том самом количестве.
– Как мама умудрялась справляться с этим? – кажется, подумала вслух.
Обычно я прячу свои мысли, чтобы не волновать братьев, а они всегда вертятся где-нибудь поблизости, навострив все четыре пары любопытных ушей. Но сейчас беспокойство за состояние Тео притупило бдительность.
– Он становится все… – тихо сказал Юса, и присел на корточки рядом со мной.
Мы оба знали, что близнец имеет в виду. Если у нас не будет достаточно отвара лидонии, то Тео придется очень плохо в попытках обуздать поднимающийся Гнев. Просто мы видели приступы несколько раз, когда все только начиналось. И ни мальчики, ни я не хотели бы повторения тех ужасных дней. Когда никто из нас не знал, как ему помочь.
И тогда, в первый раз…
Страшные в своем молчании, налитые кровью лица озверевших уже нелюдей. Осколки стекла, впивающиеся в локти и живот. И жуткий крик Тео – не горлом, всем телом, перекинувшимся неестественной дугой на бетонно-стеклянном крошеве.
Я не поняла, что случилось, просто не поверила, как крик может быть неслышным, но мощным. Искаженное лицо полузверя, отброшенного ко мне этим взрывом, его раззявленный рот из которого вываливается откушенный язык, едва держащийся на окровавленной ниточке.
И Тео – кажется, мертвый, глаза закрыты, голубая густая жидкость размазана по лицу. То ли изо рта, то ли из носа…
– Это пройдет, – сказала я, потрепав Юсу по светлой макушке, наливающейся рыжиной к кончикам волос. – Потерпим еще немного. Он сможет справиться. И Старшие Хозяева контролируют. Все будет хорошо.
Юса покачал головой.
– Не убаюкивай меня, я уже не маленький. Так было до Вторжения. Никто не знает, что будет с нами – пережившими его волну.
– Ты… Ты или Ранко… Вы чувствуете что-то необычное?
Я задавала им этот вопрос в последнее время все чаще. Стараясь это делать как бы между прочим. Не волновать средних близнецов напрасно, и в то же время не хотела пропустить момент зарождающегося Гнева. В смысле, если он у них проявится. Это не обязательно, но такие случаи бывают. Тео сказал мне, что иногда Гнев может подняться и у младших братьев Хозяина. А после Вторжения… Никто не знал, как Гнев будет проявлять себя теперь.
– Да, – Юса поднял на меня вдруг испуганный взгляд. – Меня тревожит…
Я осела на землю от слабости, пронзившей с этими словами. Хорошо, хоть и так сидела на бортике, поэтому просто сползла руками по липкой от влаги почвы. Неужели?! Если и Юса тоже, то… Я просто не знала, что делать, если Гнев пробуждается и у средней пары близнецов. Что тогда будет с Ранко?
– Что ты чувствуешь? – звуки с трудом проходили через враз пересохшее горло.
– Я… – голос Юсы прерывался. – Я чувствую… Чувствую…
Он закатил глаза и почти лег навзничь, словно совершенно обессилил. Неужели? Движения не походили на припадок Гнева Тео – тот всегда валился плашмя, застигнутый врасплох вырвавшейся силой, а Юса лег как-то очень аккуратненько. Но сейчас мне не хватило рассудительности, чтобы заметить эту странную неловкость. Да что там! Я была просто в ужасе! Два брата с Гневом! И если Гнев проснулся у Юсы, то, значит, Ранко… К кому из них мне сейчас бросаться?!
– Юса, – закричала я, совершенно забыв о том, что малыши рядом.
Схватила брата за плечи, приподняла, судорожно вглядываясь в лицо. Оно… нормальное. В углах губ не появилась пена, и они подозрительно дергались. Так, как если бы Юса пытался сдержать смех.
Малыши и пока невредимый Ранко кинулись на мой крик, обступили со всех сторон, загораживая свет.
– Отвар?! – закричал Юль, не так, чтобы испуганный, а больше довольный своим жизненным опытом. – Я принесу! Я!
– Подожди!
Я наконец-то поняла: что-то тут не так.
Юса распахнул глаза, в которых вовсю плясали чертики.
– Я чувствую… Чувствую… По вечерам у меня сильно чешется левая пятка!
Он вскочил сразу на обе ноги и отпрыгнул от меня, уже не сдерживая смех.
– Пятка, Ле! Левая!
Юса отпрыгнул очень вовремя, потому что моя грязная рука со свистом прорезала воздух на том месте, где этот идиот только что валялся в мнимом припадке. Ранко смеялся в голос. И малыши тоже. Я вскочила и ринулась за Юсой, подхватывая на бегу какую-то испачканную в земле тряпку, которой протирала листья лидонии.
– Идиот! – закричала я. – Нашел, чем шутить!
Они все равно еще дети. Которые не понимали всей опасности Гнева, хотя и видели припадки у Тео, и знали, что если у одного из близнецов проснется Гнев, то, скорее всего, он убьет второго. Им это и в самом деле казалось временами забавным. Они все хохотали. Черствые, непослушные дети!
Мы с Юсой бегали между горшками с лидонией, стараясь не зацепить какой-нибудь из них. Брат все еще звонко ржал, увертываясь от моей тряпки, а я была такая злая, и волосы липли к мокрому от пота лицу, и еще ни разу не попала тряпкой по Юсе, и это злило меня больше всего. Под ногами у меня мельтешили Юль и Рос, которые сразу же включились в игру, а Ранко уже валялся, схватившись за живот, надрываясь от смеха.
Но постепенно злость проходила, оставался только азарт: прихлопнуть убегающую цель, и я тоже начала смеяться, как всегда, не в силах устоять перед этой мальчишеской кутерьмой. И в глубине души я знала, что очень рада: на этот раз все обошлось. Дурацкая и злая шутка осталась всего лишь шуткой, и это было самым замечательным в этой игре.
Уже и непонятно, кто за кем гонится: кажется, малыши устроили охоту на меня, они хватали за ноги, тянули в сторону, и в какой-то момент, когда я настигла Юсу, мы все не удержались и дружной кучей повалились на пол.
Хватались друг за друга, не давая встать, и руки, и ноги, и мордашки близнецов уже все перепачканы землей, и наш смех, казалось, пробивал стеклянный купол оранжереи.
– Что вы делаете! – голос Тео прорезал наш смех и вообще всю возню.
И был таким властным, что мы застыли в тех позах, в которых он нас застал: Юса прижимает меня к себе сзади за плечи, нога Юля на моем ухе, а моя рука обхватила Роса за талию.
– Что? Вы? Делаете? – отчеканил Тео еще раз, и в оранжерее словно повеяло холодом.
– Балуемся, – до Юля в последнюю очередь доходила неловкость момента. Он не принимал ставшую неприятной атмосферу, малышу хотелось продолжать это веселое барахтанье. – Тео, мы играем. Пойдем к нам.
– Немедленно поднимитесь! – Тео не кричал, говорил обычным голосом, но от этого вдруг стало страшно. Лучше бы он кричал, тогда бы оставался прежним знакомым Тео, нашим братом, а не этим равнодушным жутким человеком.
– Ты чего? – Ранко, наблюдавший за нашей беготней со стороны, резко перестал смеяться. – Тео, мы просто…
– Заткнись! Это неприемлемо для Дома Шиори!
Если у меня еще оставались какие-то надежды, что он просто шутит, как не раз притворялся строгим раньше, то теперь они все развеялись окончательно. Тео не шутил. Он и в самом деле думал, что мы занимаемся чем-то дурным. Неприемлемым для Дома Шиори.
– Юса, ты уже совсем взрослый! – продолжил он. – То, как ты прикасаешься к Клен, противоречит всем правилам приличия!
Юса спешно убрал руки с моих плеч.
– Ты что? – растеряно протянул он. – Это же… Это Ле. Наша сестра.
– Она – взрослая женщина, а ты уже почти мужчина, – отрубил Тео. Каким чужим он сейчас казался! – Это неприемлемо. И еще… Посмотрите, какой бардак вы тут развели!
– Ты с дуба рухнул? – поинтересовался бесстрашный Ранко. – С каких пор тебя заботит вот это вот все?
– С тех пор, как я отвечаю за Дом Шиори!
Мы поднимались, неловко отряхиваясь. Юса хотел мне помочь, но, коротко глянув на Тео, спешно убрал руку от греха подальше. Я достала из кармана чистый платок и принялась протирать мордашки младших близнецов.