Страница 7 из 18
– Я бывала у вас в Доме до того, как все это случилось, и мы когда-то…
– Может быть, – Тео продолжал закрывать меня, и голос его становился все глуше и глуше. Это пугало. С чего бы сейчас вскипать гневу Шиори? – Только это было так давно, не думаю, что сейчас нам стоит вспоминать об этом.
– Наверное, вы правы, – ответила Вира. – Только я-то помню. Помню, что знала Эльзу.
– После Вторжения она откликается на имя Клен, – угрожающе заявил Тео. – Так получилось… И, кстати, вы, кажется, тоже оказались в бункере времени? Возможно, после восстановления ваши воспоминания искажены. Такое часто происходит, не так ли?
– Конечно, – быстро согласилась Вира. – Я хотела выразить свою поддержку подруге детства. Только и всего.
– У Клен есть поддержка, – сказал Тео и крепко вцепился в мое запястье. – В любом случае. Она у нее есть.
– О-о-о… – протянула Вира. – Я нисколько не сомневаюсь. Клен!
– Да! – откликнулась я, вытягивая шею за спиной Тео.
– Приезжай в Дом Крозе. Я буду тебя ждать. Надеюсь, Тео, старший Дома Шиори, ты не будешь против визита своей сестры к давней подруге?
Тео зашипел, как будто он был раскаленным углем, и на него плеснули холодной воды. Брат явно против, но его недовольство ничем не оправдано, все правила приличия Вира соблюла, и Тео просто нечего возразить в ответ на ее любезное приглашение. Кроме всего прочего, они были равны по статусу – Старшие Домов, и Тео не мог просто проигнорировать ее. А ему очень, очень не хотелось принимать предложенную дружбу.
– Непременно и с удовольствием, – сказала я, наконец-то выдвигаясь из-за Тео.
Вира кивнула и неожиданно скользящими, легкими шагами отправилась прочь с балкона.
– Ты и в самом деле хочешь нанести ей визит? – спросил Тео, отвернувшись и от меня, и от удаляющихся шагов. Уставился в ту самую тьму, которую я самозабвенно поглощала несколько минут назад.
– Я не только хочу, – улыбнулась я. – Обязательно сделаю это в самое ближайшее время.
Он недовольно и даже как-то угрожающе хмыкнул.
4. Легенды и реальность
На следующий день я проснулась в настроении, которое нельзя назвать ни хорошим, ни плохим. Оно было каким-то странным. Словно мне приснилось что-то важное, а что именно я никак не могла вспомнить. Только знала, что обязательно должна.
В такой задумчивости я встала, привела себя в порядок и спустилась в столовую. Нарезала для мальчишек свежего, еще горячего хлеба, привезенного затемно из ночных пекарен, густо намазала маслом, на пару из ломтей сыпанула с горкой сахара: Юса и Ранко активно шли в рост и сметали все сладкое, что попадалось на глаза.
Полюбовавшись на дело рук своих, я накрыла бутерброды прозрачной глубокой крышкой и поднялась на террасу, где несколько лет назад разбила небольшой цветник. А вернее – восстановила разбитую после Вторжения оранжерею, где мама выращивала лидонию для отца. Кремовые неброские соцветия казались просто сорной травой, которая пылится по обочинам загородных дорог, но отвар из них очень облегчал страдания при чрезмерном приступе Гнева.
Волна Вторжения вынесла в оранжерее все стекла и опрокинула горшки. Когда я впервые поднялась сюда, то просто застыла на пороге, не в силах заставить себя ступить в крошево из мелких осколков вперемешку с комьями земли. Сверху этот жуткий «ковер» щедро покрывали глиняные черепки от огромных напольных горшков, в которых мама лелеяла и холила каждый чахлый росток.
Я нашла всего три побега, которые еще давали надежду на возрождение. Два из них засохли, так и не дав всходов, а вот третий, на мое счастье, немного помедлив, вдруг налился живым зеленым, пошел в рост. В тот первый год я с большим трудом смогла сохранить его, а на второй – еще и размножить. Хотя делала это тогда на всякий случай, не понимая еще, зачем мама так оберегала эту оранжерею. А невероятная забота просто пропитывала всю стеклянную террасу, покрытую невысоким прозрачным куполом.
Я подняла глаза к потолку, заваленному разноцветными листьями. Кажется, там спрессовался сушняк еще и с прошлого, и с позапрошлого года. Лучи солнца не торопились проникать через весь этот завал. Как бы мне исхитриться и почистить купол снаружи? Боюсь, что еще один сезон в тусклом пыльном свете лидония, выращенная с таким трудом, не выдержит.
Тео объяснил мне, что это очень редкое и ценное растение. Любой Дом, в котором есть или даже теоретически может появиться Хозяин Гнева, бережет каждый побег, как зеницу ока. Тогда еще ни он, ни я и думать не думали, что Гнев уже просыпается в Тео, поэтому мне хотелось восстановить оранжерею в память о маме. Дом Шиори лежал в совершеннейшей разрухе, и в нем очень много жизненно важных помещений нуждались в срочном восстановлении, но я потратила много сил именно на эту, казалось бы, совершенно бесполезную в практическом плане оранжерею. И оказалось, что совершенно не зря.
Каждое из этих растений требовало так много заботы! Капризные и своенравные, они были согласны отдавать свои соки для облегчения страданий Тео только в обмен на тщательный уход. Поливать ранним утром водой исключительно определенной температуры – ни на полградуса больше или меньше, каждый день протирать выстреливающие длинные листья тряпкой, смоченной в соке лесных ягод, переставлять горшки утром – на восход солнца, а вечером – на запад.
Не успела я подумать, с чего мне тут сегодня начинать, как раздался топот, и в цветник ворвался шумный зверь о восьми мальчишечьих ногах. Взъерошенный и жующий на ходу сразу четыре бутерброда с маслом.
Эти масляные ладони облепили меня со всех сторон, превращая штаны, которые я только собиралась сделать рабочими, в пятнистое нечто. Накануне из-за этого раута впервые за много-много лет я не поцеловала мальчишек перед сном. До сих пор мы не расставались ни на один вечер, и я чувствовала, как они соскучились. Этого не скрывали даже подросшие средние близнецы.
И я… Я тоже ужасно соскучилась.
– Ле, – бурно забормотал Юль, – ты уже вышла замуж?
Ранко коротко всхлипнул от смеха:
– Не так быстро, Юль!
– Почему? – Рос поднял на меня удивленные синие глаза. – Вы же поехали на раут, чтобы Клен вышла замуж. Так уже все? Ты больше не уедешь?
Юса обнял меня за плечи. Пользуясь своим высоким ростом, легко отбил в единоличное владение. Малыши протестующе заверещали.
– Клен поехала туда ради приличий. Соблюсти этикет. А замуж выходят навсегда. Если бы такое случилось, Клен сейчас не рылась бы тут в нашем цветнике. А готовила завтрак мужу. Так же, Ле?
Он подмигнул мне, а Ранко обнял с другой стороны. Они в шутку стали тянуть меня в обе стороны, дурачась, но соперничая друг с другом.
– Так что – никаких замуж, – проговорил Ранко. – Мы тебя не отпустим. Будешь до конца своих дней готовить завтраки нам, а по вечерам – читать сказки. Ты наша – Клен!
– Пустите, – я вырвалась из этого дружеского «тяни-толкая», – у меня руки грязные, испачкаю. Дураки, вы сами женитесь, и будете слушать сказки, которыми вам заговорят зубы ваши жены.
– Жены тоже читают сказки? – заинтересовался Юль. – Так же как Клен?
– Хуже, – щелкнул его легонько по носу Ранко. – Конечно, хуже. Никто не сравнится с нашей Клен. В том числе и в чтении сказок.
– А зачем нам тогда жениться? – не желал сдаваться Юль. – Какое нам от этого удовольствие?
Он был довольно практичным ребенком для своего возраста. И – я отметила это особо, намереваясь тщательно обдумать линию поведения чуть позже, – непроизвольно отодвигал на задний план своего брата-близнеца. В тени бойкого Юля Рос становился все более молчаливым и незаметным. Я обязательно займусь его самооценкой, пока не стало поздно…
Замуж? Вот уж нет! У меня и в Доме Шиори еще дел не на одно десятилетие! Я фыркнула вслух.
– Про удовольствие мы поговорим чуть позже, – сказала я Юлю.
– Когда?!
– Например, когда ты почистишь зубы. И умоешься. И…
У всех братьев Шиори разом испортилось настроение. По крайней мере, они уставились невидящими глазами в сторону, на меня больше не смотрели. Младшие отползли к дальним побегам лидонии и невероятно заинтересовались каким-то жуком, пытающимся вскарабкаться на длинный изогнутый прут. Юль присоединился к ним.