Мираж

— После всего, что я услышал, Билл, Мюнхен мне кажется глухой провинцией нашей разведки. — Ричард подлил масла в огонь.

— Г-м-м, а местная печать? Более сорока испанских журналистов сотрудничают с нами. Резидентура имеет, по крайней мере, по одному информатору в каждой влиятельной газете, журнале или радиостанции. Некоторые журналы и газеты полностью контролируются нами. Полетишь в самолете — полистай их. Апарасию Педро Гомес, Марин Паскуаль, Аугусто Ассиа Бартоломе Мортаса, Хосе Мария Гомес-Саломе, свободный журналист Висенте Галлего, корреспондент «Вашингтон пост» Мигель Акока делают все, что мы им заказываем. Ты слышал об Институте международных проблем? Немного? Так вот, крестным отцом его был Вернон Уолтерс — помнишь, он числился заместителем директора ЦРУ? В этот институт входят многие испанские военные, политические деятели, бизнесмены и журналисты. Это тоже один из рычагов влияния на местную печать, канал для продвижения наших материалов, идей, оценок. А какой там вербовочный контингент! Только забрасывай сети и лови агентов косяками. Все наши парни, кто работал через Институт международных проблем, — и Гай Фермер, и Гарольд Баум, и Роберт Плоуткин, и даже Аллен Смит — пополнили сеть информаторов, расширили наши каналы влияния. С одной стороны, чтобы ускорить вступление Испании в НАТО, наш Альберт Сассевиль, встречается с испанскими военачальниками и экспертами «в области обороны ведущих партий: убеждает, доказывает, соблазняет перспективами. А с другой — какой-нибудь корреспондент из Эй-би-си или из ЭФЭ запускает очередной материал: пугает «советской военной угрозой», террором или анархией и подсказывает выход из грозящей ситуации: только под опекой НАТО, под крылышком Америки Испанию ждет стабильность и процветание… Ты почему не пьешь?

— Заслушался тебя.

— Не льсти. Тебе не нравится ликер? Послушай красивую легенду. Когда война, неурожаи и эпидемия чумы свирепствовали в пятнадцатом веке в Ломбардии, Бернардино Луини, известный в то время художник школы Леонардо да Винчи, расписывал стены в храме Санта-Мария-дель-Грация в местечке Саронно. Хозяйкой гостиницы, где обитал живописец, была молодая вдова дивной красоты, мать младенца и девочки-подростка. Молодая вдова позировала художнику для образа мадонны, а с младенца живописец писал святого дитя для фрески «Рождение Христа». Наступило рождество, и хозяйка гостиницы решила отблагодарить маэстро, который ее обессмертил. Женщина она была бедная и нашла единственный способ выразить свою благодарность — угостить его ликером. Молодая вдова взяла абрикосовые косточки, которые собрала ее дочь, и положила их настаиваться в коньяк. В результате получился янтарный, ароматный ликер, носящий до сегодняшнего дня название…

— «Амаретто ди Саронно», — подхватил Ричард.

— Правильно.

Ричард пригубил бокал. Горьковатый привкус абрикосовых косточек…

— Билл, ты знаешь, я скептик по натуре. Тебя послушать — так вы всесильны, всемогущи, а газеты и журналы пестрят разоблачениями деятельности ЦРУ. Что-то не так.

— Сложная страна. Гордый, независимый народ, большая тяга к демократии, богатое историческое прошлое. — Чамберс явно отрабатывал «ход назад». — Все не так просто. Во время последнего визита Каспара Уайнбергера мы дали указание допускать на пресс-конференции или для интервью с министром обороны только журналистов — членов Института международных проблем. Разразился крупный скандал. Еле утрясли. Провалы? Тоже бывают. Хавьер Рунерес, секретарь по международным связям Союза демократического центра Испании, ценный был агент. Его похитила сепаратистская организация басков ЭТА. На допросах в «народной тюрьме» он и признался, что работает на нас, какие имел задания и с кем встречался. А недавно местная полиция поймала с поличным Джино Росси, итальянского бизнесмена. Парень с помощью техники вел в гостинице подслушивание телефонных переговоров одного важного француза. Щекотливое дело. Ты прав, Ричард, всякое бывает. В общем, пятьдесят на пятьдесят.

— Это, пожалуй, ближе к истине.

— Но учти, Ричард, удачная работа в Испании гарантирует в будущем резиденту ЦРУ или его заместителю высокий пост в Лэнгли и безвыездную работу в США.

— Ладно, уговорил. Вернусь в Мюнхен, буду проситься в Мадрид. Возьмешь? Своим заместителем…

— Только за ящик «Амаретто ди Саронно». Не люблю конкурентов. Ты же сразу начнешь на пятки наступать.

— Тебе наступишь. Как же!

— Я все, Ричард, о себе. Ну а вы там, на РСЕ—РС? Тоже, наверное, масштабы, ведь центр Европы…

— У нас специфика. Резидентура в стане эмиграции либо эмиграция в стане ЦРУ. Второе вернее. Нет, Билл, это не Испания. Все мелко.

Чамберс истолковал лаконизм Каммингса как проявление осторожности.

— Ты прости, Ричард, я тут разболтался. В резидентуре с кем поговоришь? Все официальные, деловые. А мы все-таки однокашники.

— Не надо лишних слов, Билл. Ты меня знаешь. Прости, но объявили мой рейс.

— Ты летишь в Барселону? Надолго?

— Рутинная инспекция. Вхожу в курс дела. Надо побывать на нашем объекте в Плайя де Пальс. Двух дней мне будет достаточно.

— Хочешь, я позвоню шефу подрезидентуры в Барселоне? Тимоти Григгс — отличный парень. Окончил Мадридский университет, работал в Анкаре, Буэнос-Айресе. Страну и обычаи знает блестяще. Он тебе понравится.

— Спасибо. И помни, Билл, если я приеду в Испанию, в моем багаже ты найдешь ящик того чудного нектара.

— Не торопись. Где ты его возьмешь?

— Смотаюсь в Саронно. Поклонюсь мадонне, — может, отпустит из старых запасов… Пока.

Они расстались тепло. Насколько тепло могут расстаться два опытных сотрудника службы безопасности ЦРУ…

ВОЛНЫ мелкими барашками приближались к берегу и беззвучно растворялись в песке. Рыбацкие шхуны на горизонте, тихоходные круизные лайнеры. Мачты антенн РС, уходящие далеко в море. Залив Эстартит, Средиземноморье, Плайя де Пальс… Каммингс в смятении медленно брел по пляжу, утопая ногами в песке. Тимоти Григгс и заместитель директора РС в Испании Антонио Рейгоса Ариас, кубинский эмигрант, — каждый по-своему понимал состояние Ричарда. Они следовали на почтительном расстоянии. Полчаса назад Каммингс сделал открытие, которое просто ошеломило его, и он поделился им с Тимоти Григгсом.

Нет, никакие террористы не нападали на радиостанцию. Все было гораздо проще, обыденнее. В 21.00 в тот самый злополучный день через американский центр коммуникаций в Сантос-дель-Умоса на РС из Пентагона поступил кодированный сигнал «Ред хоутел уан». Действуя в соответствии с инструкциями, дежурный смены достал из сейфа особый пакет на случай чрезвычайных обстоятельств и вскрыл конверт № 1. Там указывалось, что по второму сигналу следует вскрыть пакет № 2. В 21.20 прошел второй сигнал — «Стэйт скарлет ту». Во втором конверте предписывалось включить четыре передатчика суммарной мощностью и в 21.40 передать зуммерный сигнал в направлении юго-востока, что дежурный смены и сделал. Все его действия были зафиксированы в журнале. Даже тот факт, что особый пакет поступил на РС в декабре 1980 года.

Взбивая ногами песок, Ричард мучительно размышлял.

«Какое-то наваждение. Только подберешь ключ к одной двери, смотришь, а за ней — вторая… Стоит ли перепроверять у дежурного по Пентагону, не было ли там ошибки в использовании кода, пароля сигналов связи? Значит, свои… Зачем? Может быть, «медные каски» просто проявили свою прыть, не согласовали ни с кем? Или Пентагон устроил проверку линии связи, а какой-то «крот», например сидящий «наверху», узнал об этом и воспользовался ситуацией? Невероятно, но как вариант для окончательного вывода о результатах расследования — не так уж плохо. Пусть в Вашингтоне ломают голову над этим кроссвордом. В Мюнхене дам официальный ход делу, представлю все факты, документы. Найдут «крота» — не забудут, с чьей подачи все началось. Не найдут — пусть накажут выскочек из Пентагона. Это ход. Хороший ход…»

Он несколько повеселел:

— Тимоти, не пора ли нам в обратный путь? Мне, пожалуй, здесь больше делать нечего. Сеньор Ариас, вернется из командировки директор РС — передайте Полу Норту, что я остался доволен мерами безопасности и четкой организацией работы персонала. В Мюнхене непременно отмечу эти моменты в своем докладе.