Страшно Упрямый

— Для двадцати ты и правда старовата. — заключил Бейрут с улыбкой.

— Заметил? Что??? — до меня, жирафа, не сразу долетел смысл его слов с подковыркой, ведь я ожидала совершенно другой реплики в ответ. — Ах так?! Старовата?! Это все ты виноват! Все нервы мне вымотал! До встречи с тобой я была другая! А сейчас у меня даже пенки для умывания нет! Не говоря уже о косметике и средствах по уходу! А кожа у меня сухая, потому сморщенная!

— Да бедная. Сморщенная ты моя. — посмеиваясь, Бейрут с издевкой погладил меня по голове, чем конкретно взбесил меня. — Да ладно тебе злиться. Я пошутил. Ничего ты не постарела. Я бы дал тебе девятнадцать. С половиной.

— Серьёзно? Хочешь сказать, что я выгляжу на девятнадцать? — с упреком полюбопытствовала я, переведя внимание на Бейрута, на его черные блестящие глаза. — Брешешь.

— А чего сразу брешу? Не брешу я. Брешут собаки.

— Ой! Как будто ты не брешешь! — мотнув головой, чтобы скинуть с себя его ладонь, я отодвинулась от окна. — Дай сумочку. Там у меня косметичка. Хоть в божеский вид себя приведу. Чтобы не пугаться собственного отражения.

— Не дам. — с иронией в интонации отозвался Бейрут, не прекращая рассматривать мое лицо, чем вгонял меня в краску.

— Если дашь сумочку, я буду молчать. Клянусь, ни звука от меня не услышишь. Займешь меня как минимум на час. А ты за час сможешь порешать кучу дел. — пойдя на хитрость, предложила я беспроигрышный вариант, который устроил бы нас обоих. — А если не дашь, не видать тебе покаяния. То есть покоя. Хотя одно другому не мешает, в принципе. Ну так что? Дашь?

Бейруту ничего не оставалось, кроме как уступить. Пусть нехотя и сомневаясь, но он все же отдал мне сумочку, как только вернулся за руль.

— И телефон, пожалуйста. — пользуясь моментом, пока Бейрут уступчивый, настояла я. — Нужно глянуть лайфхаки, как наводить макияж в спартанских условиях.

— На. Только помолчи уже. Голова от тебя болит.

Пока Бейрут, ведя машину, упорно вызванивал кого-то, а тот упорно не отвечал на его звонки, я подняла телефон на уровне глаз и мельком сфотографировала придорожное здание. Чтобы сперва загуглить, где именно нахожусь. И передать эти данные Насте. И только потом почитать, что она понаписала.

Бейрут заметил это и резко дал по тормозам. Так резко, что я ударилась головой о панель. Хорошо, хоть не в лобовое.

Зашвырнув мой телефон куда-то назад, он приказал пристегнуться, если не хочу ходить со сломанным носом, и тут же набрал скорость.

Ну у него и маневры.

Псих! На трассе такое вытворять! О чём он думает вообще! В нас же фура могла врезаться!

Я бы многое сейчас высказала ему. Но поскольку обещала молчать, не проронила ни слова.

Чтобы убить время, попыталась навести макияж, всматриваясь в дрожащее зеркало, но Вольво то и дело вело в сторону. Стрелки поровнее хрен нарисуешь.

В итоге я забила на это дело. Закрыла косметичку, положила ее обратно в сумочку. Затем от нечего делать пересмотрела содержимое сумочки и печально вздохнула.

Бейрут поглядывал на меня искоса и тоже молчал. Затем, спустя минут десять, кто-то позвонил ему.

Кто-то важный и тайный.

Настолько тайный, что Бейрут при мне вести диалог не стал. Мало того, что съехал на обочину. Так еще и отошел от машины на несколько метров. Чтобы я ни в коем случае не подслушала разговор с кем-то, о ком мне знать не следовало.

Меня это возмутило. И насторожило. Настолько, что я едва сдержалась, чтобы не подойти к нему и самым наглым образом не постоять рядом и не послушать.

Что такого секретного у него может быть от меня? Может он с девушкой общается?

Присмотревшись к Бейруту, я догадалась обо всем.

Похоже, да. С ней говорит.

Как-то импульсивно он реагирует на то, что слышит.

Ругаются опять. Значит, любит ее. И сильно любит.

Ко мне же у него любви меньше, чем мяса в бульонном кубике, и та ненастоящая.

Бейрут еще долго что-то выяснял по телефону. Затем вернулся в Вольво, весь злой и вздернутый, и сообщил новость, от которой у меня внутри все перекувырнулось буквально с ног на голову.

— Планы изменились. Мы не можем покинуть страну.

Глава 16

— Планы изменились. Мы не можем покинуть страну. Но это временно. — прибавил Бейрут обнадеживающе. Прозвучало это так, будто мы вообще никогда не покинем страну.

— Только не говори, что ты скинешь меня бабке, а сам Антона бить поедешь. — накрутив саму себя и надумав много чего лишнего, я встала в позу, с трудом умолчав о той навязчивой и наверняка слабоумной догадке, что Бейрут поедет не Антона бить, а бывшую ловить, которая, как, как и мы, никуда не улетала. — Я не согласна на такой расклад событий. Даже не уговаривай.

— Причём тут «твой» Антон? — брякнул Бейрут с таким неподдельным недовольством, будто и впрямь неровно дышит ко мне и ревнует даже к тому, кто от нас за тучу километров. — Нужно встретиться кое с кем. Всего лишь. И еще…

Бейрут замялся, запнулся, засомневался, потерял уверенность и резкость в голосе, что не могло остаться без моего придирчивого внимания. Я подняла на него глаза и теперь ждала, что же он соизволит рассказать дальше.

— Найти бабуле постоянную служанку. — проговорил Бейрут как на духу, явно не желая мне признаться в этом, чувствуя свою вину за что-то. — Мишка задрал уже меня с этим. Пока не найду — он не успокоится.

Молча покачав головой, я отвернулась к окну.

Все-таки сдаст он меня той бабке в рабство. Недолго музыка играла… Недолго его лживая любовь цвела…

— А что тебе этот Антон? — Бейрут вернулся к теме, которая его волновала больше. — Вот нахер ты о нем вспоминаешь? Любишь его, да? Жалко тебе его?

— Боже упаси. — поторопилась откреститься я, безрадостно усмехаясь при этом и думая о своем горьком будущем. — Не люблю и не любила. Делай с ним что хочешь. Только не в ущерб мне. Я не пойду в прислуги к бабке твоего главаря даже на день. Конечно, тебя не волнует мое мнение. Но если хоть чуточку тебе не безразлично, то знай, что я против.

— Ох, Мария, Мария… — протяжно вздохнул Бейрут. — Узнав тебя поближе, у меня такое чувство, что ты вообще никого никогда не любила. Даже мать родную. Которой ты так и не написала кстати.

— Возможно ты прав. — вынужденно согласившись с тем утверждением, мне стало вдвойне обидно и мерзко на душе.

Ведь Бейрут достал меня за живое. Зацепил. Уколол в том, что я и впрямь должна была сделать. Я конечно засовестилась, что солгала насчет мамы. Но не подала виду, что его претензии долетели до нужного места и стрельнули прямо в лоб.

— Забыла маме написать, да? — поняв, что не получит от меня ничего вразумительного в ответ, ведь я была не намерена продолжать столь больную тему, Бейрут попытался успокоить меня. — Ничего. Бывает. Я сам порой забываю. Не переживай. Я сам ей напишу, что с тобой все в порядке. Но сперва заедем в магаз. Купим подарок. Поможешь с выбором? Или на тебя нельзя рассчитывать?

— Подарок? Кому? — подивилась я, чуя грандиозный подвох.

— Ей. — кратко произнес Бейрут и, недолго колеблясь, стоит ли посвящать меня в детали, смолк.

— Кому ЕЙ? — переспросила я, с недоверием поглядев на него.

Бейрут же не удостоил меня ответом. Не посчитал нужным.

Догадайся мол сама.

Я и догадалась.

В силу своего ревнивого ума и постоянной неопределенности во всем, что происходит вокруг меня, в голову полезло только одно.

Так он девке своей подарок покупать идёт? И просит меня помочь выбрать? Ну он и сволочь. А как же мы? А как же то, что между нами было? Да, пусть мало, но я считаю, было. Пусть без втыкания поезда в тоннель, но всё же. Было ведь.

— Хотя не надо. Начнёшь материться в магазине, орать как полоумная, и мне будет стыдно за тебя… — рассуждал Бейрут вслух с тем намерением, чтобы я убедила его в обратном. — Пожалуй, сам подарок выберу… Или попрошу продавца помочь…

Борясь с чувством обиды и ревности, поселившихся внутри, я твердо заявила, что он может на меня рассчитывать.