Анифа. Пленница степей

— Пусть боги благоволят вам, а духи будут милосердны, — в лучших традициях степняков поприветствовал их Шах-Ран, и торговцы в разнобой поклонились — каждый в своей манере.

— Мы благодарны вам, господин, за оказанное гостеприимство, — негромко проговорил один из караванщиков, выпрямляясь. — И за запас пищи и воды, которые столь необходимы в путешествии.

— Надеюсь, вы остались довольны сделками? Никто из моих людей не обидел вас? — степенно произнес вождь, тем не менее горячо и проницательно разглядывая каждого из торговцев.

Мужчины отрицательно закачали головами.

— Вот вам от Повелителя. Разделите между собой, — сделав один большой шаг вперед, Рикс размашисто швырнул увесистый, звенящий золотом мешочек из кожи.

Его поймал Хашим. Никто из его товарищей и слова не сказал против — знали, что он человек честный и безукоризненно исполнит волю степного вождя. Ну аж по поводу того, почему Шах-Ран решил дополнительно их возблагодарить, мужчины и вовсе не удивились. Это уже стало доброй традицией. Очень хорошей традицией, которая раз за разом усиливала веру торговцев в честность степного вождя и которая только укрепляла их хорошие торгово-дружеские отношения.

Шах-Ран знал толк в таких вещах. И потому такое отношение не могло не подкупать.

— Дариорш будет ждать вас на обратном пути, — продолжил вождь, — Как обычно, нам понадобится зерно и вино. А также соль, сахар и селитра.

— И сталь, — добавил Рикс жестко.

— И сталь, — кивнул Шах-Ран, — Клинки. Кинжалы. Булавы. Наконечники для копий и стрел. И железо.

— И железо, — согласился, беря на себя эту миссию, один из тех торговцев, которые специализировались на высококлассном орудии. Разбирались в нем. Чувствовали его. И понимали.

У кочевников хоть и были свои кузнецы, но их было мало и они заметно уступали в искусстве ковки мастерам из более развитых государств. В последние года степной вождь регулярно закупал сталь через торговцев, и сам вместе с Риксом занимался оттачиванием военных умений у новичков. Жестко, порой очень грубо и безжалостно — Хашим видел и помнил тренировку, свидетелем которой он единожды стал.

Держать оружие учились и мальчики, и девочки практически с младенчества. Но только самые крепкие и сильные попадали под крыло вождя или же, получив обучение в родном племени и выделившись на поле брани, уже взрослыми попадали в армию Шах-Рана.

Правда, пару лет назад приток воинов увеличился в разы. Степной вождь вел серьезную войну. И совершенно не собирался останавливаться.

— В добрый путь, — подытожил вождь, кивнув и обозначая тем самым, что разговор окончен.

Дав знак побратиму, Шах-Ран отвернулся и стремительным шагом пошел прочь. А Хашим, провожая его взглядом, не мог не оценить особую, отличающую его от прочих степных воинов, стать. Несмотря на резкость движений и порой грубое обращение с окружающими его людьми, в нем присутствовала величественная царственность и острый ум, порой выражающаяся через его речь, а не только через действия и поступки.

Глава 15

Я по дну бы морскому навстречу пошла,

Только в компасе старом сломалась игла.

Парус стерся до дыр от палящих светил,

Да и ветер попутный меня невзлюбил.

Ветер, брат ты мой, ветер, за что осерчал?

Хороню в себе боль и венчаю печаль.

Бурунами морскими пробежать нелегко –

Вспоминай мое имя… Прикасайся рукой…

Наталья О`Шэй

Но дальнейшего развития событий Хашим, несмотря на всю свою фантазию и весьма смелые взгляды, никак не ожидал.

Случилось это тогда, когда, выстроившись линией, караван неторопливо двинулся вперед. Уход торговцев не сопровождался ни чрезмерным вниманием, ни шумом, и ничто не предвещало каких-то неприятностей.

Но когда строй верблюдов, вьючных лошадей и всадников, обогнув городище, вышло на едва заметную на каменистой земле тропу, прямо под копыта лошади Хашима неизвестно откуда бросилась миниатюрная фигурка, закутанная с головы до пят в холщовину. Встревоженное животное раздраженно заржало, но нисколько не испугалось, и торговец вовремя натянул поводья и дернул кобылу в сторону, чтобы та не задела копытами неожиданное препятствие.

Но стоило маленькому человечку в грубой мантии протянуть тонкие и изящные руки к уздечке, Хашим мгновенно узнал их обладателя.

Точнее говоря, обладательницу.

Почему-то совершенно не удивившись, мужчина усмехнулся и успокаивающе похлопал лошадь по шее. Обернувшись, он кивнул разволновавшимся товарищам, идущих следом и тут же мотнул головой вперед, тем самым говоря, чтобы они следовали дальше.

— Что тебе, дева? — тихо спросил он, наклонившись всем торсом вниз.

Задрав голову, Анифа настороженно, но с надеждой заглянула прямо в лицо торговца.

— Заберите. Увезите отсюда, прошу! — жарко прошептала она и тут же закусила губу, будто сдерживая слезы, — Умоляю вас, господин!

Хашим не сразу сообразил, что рабыня заговорила на его родном, пусть с сильным акцентом, наречии. А, осознав, удивленно усмехнулся.

— Это плохая идея, дева. Сама же понимаешь, — проникновенно проговорил он, продолжая поглаживать своего по-прежнему недовольно фыркающего коня.

Отсутствие девушки заметят, даже если и не сразу. И вряд ли вождь или Рикс, сложив дважды два, не поймут, каким именно образом она могла исчезнуть. И не отправят погоню. Скакуны степняков настигнут их быстро, и тогда им всем не поздоровиться, а не только беглянке.

— Я все продумала, — произнесла Анифа горячо, — Меня хватятся только через два часа. И это время я пережду в хребтах. Если пойду быстро, я с легкостью догоню ваш караван у восточных склонов. Ведь вы туда направляетесь? Кочевники увидят, что меня нет и продолжат поиски. Но тут я уже смогу присоединиться к вам и уже не буду причиной для беспокойства.

Хашим покачал головой и холодно заявил:

— Это исключено.

— Я заплачу, — не отставала девушка, — Все те драгоценности, что северянин купил у вас. Я все их взяла с собой. И я верну их вам. Только спасите. Я… Я не могу больше находиться здесь!

Будь на месте рабыни кто-нибудь другой, Хашим бы ответил категоричным отказом. Но Анифа была редкой красавицей. Необыкновенной, просто совершенной красавицей с неповторимыми чертами и соблазнительной аурой, обладающей не только неповторимым очарованием юности, но и не огрубевшим, несмотря на обстоятельства, нравом. Исключительное сокровище!

Поэтому он на несколько секунд задумался.

В словах девушки был резон. И шанс в ее плане тоже был. Но столь небольшой, столь зыбкий, что, зная темперамент степняков и скорость их расправы, а также осознавая риск, которому он просто не мог подвергнуть жизни своих товарищей, Хашим просто не мог согласиться сразу.

Страшно подумать, что сделают с караваном степняки, если найдут любимую игрушку вождя в их нестройном ряду. И даже смерть не будет милосердной, не говоря уже о изощренных пытках.

Однако перед глазами вставала и другая картинка. Рабыня такой исключительной внешности стала бы украшением не только его дома, но и всего города. Возможно, он даже перепродал бы ее, найдя, тем не менее, доброго и щедрого хозяина для девушки.

Не думает же она, что он пойдет на такое безумство всего лишь за те, пусть и дорогие, но побрякушки и тряпки, на которые расщедрился Рикс?

— Безумство чистой воды, дева, — покачал головой Хашим, — То, что ты задумала, не сработает. Слишком уж мал шанс…

— Но он есть! — упрямо заявила Анифа, — Я маленькая. И потому незаметная. Я и в руках Шах-Рана оказалась только потому, что сама захотела! Иначе — не была бы здесь!

“А вот это уже интересная постановка вопроса, — усмехнулся про себя торговец, — И все же это не отменяет того факта, что это слишком опасно. Для нас. Для нее. И для будущей торговли. В отместку, как бы не был мудр Шах-Ран, он может приказать жестоко отомстить и отыграться даже на наших семьях и семьях тех деревень, где мы побывали. Увы, порой его ярость может быть безграничной”.