Конфидент для призрака

– Ещё хорошо, что у тебя хватило ума не промолчать о своём косяке, а рассказать, потому как если бы я узнал всё не от тебя, а от других… – Фомич с намёком посмотрел на виновато вздыхающего Диму, – то тебя не спасло бы ни заступничество Юли, ни то, что к тебе проявили интерес определённые люди.

Дима внутренне напрягся: вот оно, то, благодаря чему он всё ещё жив и даже относительно благополучен. Им кто-то заинтересовался из тех людей, с кем считается даже обладающий огромным влиянием Фомич.

– Ты понравился одному серьёзному человеку: он как раз подыскивал парнишку твоего типажа. Начнёшь с низов, с самого начала, и если докажешь свою полезность и убедишь его, что в тебя имеет смысл вкладывать деньги, то когда-нибудь сядешь в депутатское кресло. Улавливаешь?

– Вы имеете в виду политическую карьеру? – не решаясь поверить тому, что услышал, спросил Завьялов, незаметно вытирая мгновенно вспотевшие ладони о брюки.

– Её самую, – кивнул Фомич, – сейчас как раз спрос на таких, как ты: молодых, симпатичных, с честными лицами, не замазанных ни в криминале, ни в бизнесе. Ты подходишь со всех сторон, так как о твоём косяке знаю пока только я. Ты понимаешь мой намёк, Дмитрий Александрович?

– Разумеется, – кивнул Дима, стараясь не выдать охватившего его ликования, – я всегда буду помнить, кому обязан началом своей карьеры.

– Ты не просто будешь помнить, – в светлых глазах Фомича сверкнула хищная искра и тут же погасла, – ты будешь моим человеком.Со всеми потрохами, Дима, потому что одного моего слова будет достаточно, чтобы твоя карьера политика закончилась, не начавшись.

– Я понимаю, – Завьялов кивнул, мельком подумав, что рано или поздно… так или иначе… но он сумеет вырваться из-под опеки Фомича, если та станет слишком уж навязчивой. В конце концов, никто не вечен, верно?

– В общем, у тебя есть несколько дней, чем меньше, тем лучше, чтобы решить вопрос с этим пропавшим недотрупом, ты понял? Делай что хочешь, но чтобы у этой твоей, как там её, Оли, не возникло даже мысли появиться на твоём горизонте или обратиться в органы. Что ты придумаешь — меня не волнует. Это в твоих интересах, Дмитрий Александрович.

– Будет сделано, Егор Андреевич, – клятвенно пообещал Дима и, попрощавшись, вышел, спиной чувствуя тяжёлый оценивающий взгляд.

Выйдя в коридор, он прислонился к стене и, убедившись, что вокруг никого нет, несколько раз глубоко вздохнул. Нужно во что бы то ни стало придумать, как обезопасить себя от потенциальных обвинений со стороны, возможно, выжившей Лёли. В глубине души Димочка искренне надеялся, что девушка, из-за которой он пережил столько неприятных минут, всё же умерла. Даже если ей каким-то чудом удалось выбраться из горящего дома, что очень маловероятно, то она наверняка сейчас валяется где-нибудь в лесу. Он ведь видел, как неестественно была подвёрнута её нога, да и удар о твёрдый земляной пол наверняка был сильным. Нет, с такими травмами долго без медицинской помощи не протянешь. Скорее всего, те, кто искал тело, просто схалтурили и не полезли раскапывать подвал. Да, скорее всего, так и было…

Тем не менее, необходимо подстраховаться: такая возможность, о которой говорил Фомич, дважды не предоставляется, значит, нужно вцепиться в неё зубами и никому не отдавать.

А что если намекнуть нужным людям через Фомича, что деньги, которые Денис Забельский должен, он собирался забрать именно в этом старом доме? Приехал с девушкой — интересно, и кто вообще пустил этот слух про то, что он был не один? — а она подожгла дом и сбежала со всеми деньгами. Ну и что, что никаких денег, как и самого Дениса, там не было? Кто об этом знает? Зато Лёля, если вдруг появится, то сразу попадёт в серьёзные неприятности, и тогда разбираться с ней будет уже не он. Попробуй доказать, что ты не брала денег? Это очень сложно!

То есть если девушка не появится, то и вопроса нет: пусть кредиторы ищут Забельского, который наверняка уже загорает где-нибудь на Бали или на Гоа. А если она вдруг появится, то в дело пойдёт информация о том, что она-то денежки и прикарманила. И тогда её точно уберут, но он будет совершенно ни при чём. Она ни в чём не виновата? Да его-то какое дело? Она ему стала мешать, значит, она должна исчезнуть, но при этом он непременно должен остаться чист, как стёклышко.

Придумав выход, Димочка успокоился и, насвистывая что-то легкомысленное, отправился в кафе, где его ждала встреча с Юлей. Нет, жизнь всё-таки чертовски приятная штука!

Тяжело опираясь на трость, Лёля медленно передвигалась по комнате, стараясь не наступать на сломанную ногу, хотя фиксатор надёжно блокировал любую возможность ненужной подвижности. Когда чудесный Фёдор Павлович, поправив элегантные очки, сказал ей, что она может потихоньку вставать, она не поверила: в Лёлином представлении гипс был чем-то очень тяжёлым, практически неподъёмным. Но оказалось, что современные материалы гораздо легче и удобнее, и передвижение, пусть и очень медленное, но возможно. Во всяком случае, до ванной комнаты и туалета Лёля теперь добиралась самостоятельно.

Остановившись у окна, она медленно и осторожно опустилось в кресло, но, заслышав в коридоре уже знакомые неторопливые шаги, тут же снова встала. Она мучительно не понимала, как вести себя со своим спасителем. Почему он ей помогает? Допустим, в лесу он подобрал её из обычной жалости и в силу природного человеколюбия. Неважно, что приютивший её Алексей Константинович на доброго самаритянина не был похож абсолютно. Предположим, что именно так оно и было: увидел умирающую девушку, пожалел, подобрал и привёз домой. Это ещё как-то можно объяснить.

Но дальше-то? Зачем ему приглашать к ней своего личного врача, нанимать сиделку? Она ведь ему практически всё рассказала, и он не может не понимать, что взять-то с неё нечего. У Лёли ни связей, ни денег, ни ослепительно красивой внешности…

Она понимала, что Алексей Константинович принадлежит к тем людям, которые могут логически объяснить каждый свой шаг, но предположить, чем она его заинтересовала, не могла. Наверное, нужно как-то затронуть этот вопрос? А с другой стороны — куда ей идти? Дима найдёт её и непременно завершит начатое.

В дверь вежливо постучали, и на пороге появился хозяин дома, который при виде вставшей Лёли удивлённо приподнял брови.

– Ты уже встаёшь? Ничего себе! А Фёдор Павлович разрешил? Или это ты самодеятельностью занимаешься?

– Разрешил, – Лёля сдержанно улыбнулась, – но сказал не увлекаться. Так что я потихоньку.

– Вот и молодец, – похвалил её явно думающий о чём-то своём Краснов, – потом, когда медицина в лице Фёдора Павловича разрешит, начнём массаж и всякие укрепляющие процедуры. И будешь как новенькая, даже лучше, чем была.

Лёля глубоко вздохнула и, стиснув в кармане халата, который накинула поверх пижамы, собрав все силы, решительно спросила:

– Почему вы это делаете, Алексей Константинович?

– Что именно «это»? – ничуть не удивившись, уточнил Краснов, усаживаясь в кресло напротив. – Почему я не оставил тебя умирать возле того озера? Или почему забочусь сейчас?

– И то, и другое, – Лёля была настроена выяснить всё раз и навсегда, – вам ведь это только хлопоты и расходы, я никогда в жизни не смогу расплатиться с вами…

– Ага, – кивнул он собственным мыслям, – то есть в альтруизм моего поступка ты не веришь?

– Нет, – она покачала головой и добавила, – я, наверное, никому теперь не смогу верить…

– А вот это правильный подход, – ничуть не обидевшись, сказал Краснов, – верить нужно только тщательно и многократно проверенным людям. Ну или семье.

– А что, семья не может предать? – горько усмехнувшись, спросила Лёля. – Вы считаете это гарантией порядочности и надёжности?

– Если это настоящая семья — несомненно, – очень серьёзно ответил Алексей Константинович и как-то странно посмотрел на Лёлю. Ей даже ненадолго показалось, что он смущён или не уверен в себе, но она быстро прогнала эти нелепые мысли. – Просто семью надо создавать с тем, кто не способен на ложь и предательство. Иначе это не семья, а так… ячейка общества.