Страница 18 из 56
Сегодня — время сражения, ни секунды моей жизни не должно принадлежать ничему другому вплоть до финальной победы…
Друзья мои, братья, товарищи, от этой победы зависит счастье, свобода и достоинство — наше и наших детей…
До свидания, до скорого свидания в другом мире, более справедливом, более прекрасном, в другой Польше, где все — евреи и христиане, — братски смешавшись, смогут жить и творить в мире на счастье всему человечеству.
Вот что я хотел сказать, и еще множество разностей, о которых вам, быть может, скажет кто-нибудь другой… Я хотел вам также сказать, что я вас всех люблю так сильно… Не даю вам адреса: у революционеров адреса не бывает, но наши сердца соединены навеки, даже если дорогам нашим не суждено больше скреститься… Прощайте, товарищи; делайте то, что можете, то, что вы считаете нужным делать, верю в вас, даже если Арнольд поставит „Тевье“ в энный раз, даже если это бесполезно, делайте как можно лучше, и однажды время театра возвратится…
Да здравствует пролетарская революция! Да здравствует польская коммунистическая партия! Да здравствует Советский Союз, а также, почему бы и нет, да здравствует еврейский народ, вечный и интернациональный!
Ваш навсегда,
Морис».
Пауза.
Мотл. Дашь мне почитать? Я не все понял…
3ина (плачет). Я то же самое, не все поняла, но все равно прослезилась…
Арнольд. Что тут можно не понять, что тут понимать? Он больше не хочет заниматься театром, вот и все… Кстати, он прав, если уж ты не рожден для театра, то лучше заниматься тем, что полегче, — революцией-шмеволюцией.
Зина. Замолкни, дурачок, ты не заслуживаешь того, чтобы слушать подобные письма…
Арнольд. Зина, ты не слишком любезна…
Зина. Арнольд, ты обещал: ты мне — я тебе…
Арнольд. У меня при себе нет письма…
Зина. Что?
Арнольд. Ноя его помню наизусть! Письмо моей дочери!.. Оно у меня здесь…
Стучит себя по лбу.
…и здесь…
Стучит себя в сердце.
Зина. Так достань его уже…
Арнольд (после паузы). В общих чертах все идет хорошо, даже очень хорошо, они довольны, кузен Вейс сразу же нашел им квартиру рядом с ним, в еврейском квартале Берлина… Они говорят, что в этом квартале много свободных квартир, работы, правда, маловато… но они надеются на лучшее, говорят, что немцы ведут себя с евреями очень вежливо, очень корректно… конечно, как и везде, и среди них попадаются оголтелые, но и с ними можно найти общий язык — не то что с нашими польскими друзьями, все там умеют читать и писать, народ грамотный, цивилизованная страна — что вы хотите…
3ина. А что еще?..
Арнольд. Ничего, они счастливы, говорю тебе, все отлично.
Зина. Думаешь, им удастся свести концы с концами?
Арнольд. Ну, Мишель… если его немножко подтолкнуть… он ведь способный, нет? А Мириам, ты же ее знаешь, с ее головой, я не удивлюсь, если однажды она станет министром…
Мотл. Женщина-министр — это невозможно…
Зина. Это почему же?
Арнольд. Я не о какой-то там женщине говорю, я говорю о моей дочери!.. Да, они еще говорят, что в скором времени надеются найти какую-нибудь труппу, чтобы не бросать театра, они-то не растеряли веры! Это настоящие артисты!
Зина. Про меня ничего не спрашивали?
Арнольд. Про тебя, про Мотла, про всех…
Зина (снова заплакала). Я не сомневалась что они будут счастливы… Такие молодые, такие красивые…
Мотл. В конце концов… Они хорошо там устроились, это главное.
Арнольд. Поверь, они сделали правильный выбор. Мишель говорил со мной об Англии, но я ему не посоветовал: все-таки остров, не очень подходящая для нас страна…
Мотл. Почему же?
Арнольд. Остров окружен водой…
3ина. В принципе…
Мотл. Ну и что?
Арнольд. Что? Попробуй-ка, поплыви со швейной машинкой в руках… И кроме того, последнюю войну Германия проиграла: следовательно, затевать войну вновь они не собираются, поняли, что это такое… Будут сохранять спокойствие…
Мотл. Это уж точно…
Арнольд. Ну как, Зина, ты довольна?
3ина. Да… Они больше ничего не сказали?
Арнольд. Нет… Впрочем, да, они говорили о некоем Гете. Они оба с ним познакомились и совершенно потрясены…
3ина. Не может быть, они только приехали, и у них уже друзья среди гоев? Но это потрясающе…
Арнольд. Гете! Гете! Вот так-то!
Зина. Гете! Гете! Затвердил, как попугай! Лучше бы дал нам письмо почитать, вместо того чтобы выдавать новости в час по чайной ложке, возможно, и нам удалось бы тогда сделать умный вид…
Арнольд. На что тебе это письмо, я все тебе рассказал, они в Германии, они счастливы и надеются, что скоро мы все снова будем вместе и навсегда…
Зина и Мотл. Умейн!
Арнольд. Хорошо, а не пора ли нам заняться серьезными делами?..
Мотл и Арнольд снова сталкиваются.
Мотл. Реб Тевье! Вот так встреча!
Арнольд. Я должен вам деньги?
Мотл. Кто это сказал?
Арнольд. Тогда чего же вы толкаетесь?
Занавес.
Ателье
Пьеса в десяти сценах
Пер. Елена Карасева
Элен
Симона
Жизель
Мари
Мадам Лоранс
Мими
Леон
Первый гладильщик
Жан, второй гладильщик
Макс
Мальчик
Два моториста
Сцена первая
Испытание
Раннее утро 1945 года. За общим столом, с краю, сидя спиной к залу, работает <b>Симона</b>. За отдельным раскроечным столом работает стоя ее хозяйка <b>Элен</b>. Время от времени она поглядывает на Симону.
Элен. Мою сестру они тоже взяли — в сорок третьем…
Симона. Она вернулась?
Элен. Нет… Ей было двадцать два года. (Пауза.) У вас была собственная мастерская?
Симона. Да. Все делали сами, вдвоем с мужем. В разгар сезона нанимали одну работницу… Месяц назад я продала швейную машинку. Теперь ему даже не на чем будет работать… Нельзя было ее продавать…
Элен. Ну, машинку-то всегда можно найти…
Симона (качает головой). Нельзя было ее продавать… Подвернулась возможность купить угля, вот я и…
Пауза.
Элен. Дети есть?
Симона. Два мальчика…
Элен. Сколько им?
Симона. Десять и шесть.
Элен. Хорошая разница… Говорят, что хорошая. У меня-то у самой детей нет…
Симона. Они молодцы, справляются. Старший следит за маленьким… Мы их переправили в свободную зону. Они все это время жили там, в деревне. Когда вернулись в Париж, старшему пришлось объяснять своему брату, кто я такая. Тот прятался ему за спину и не желал на меня смотреть. Говорил мне «тетя»… (Смеется).
Вошла <b>Жизель</b>. На секунду она задерживается у стойки, приспособленной под вешалку. Гладильщик имеет обыкновение развешивать на ней отутюженные изделия, а мастерицы оставляют здесь свою одежду. Снимает и цепляет за крючок стойки жакет, надевает халат и направляется к своему месту, приветствуя Элен и Симону.
Элен (представляя мастериц друг другу). Мадам Жизель… Мадам Симона, на отделочные работы.
Жизель понимающе кивает. Обе женщины молча раскланиваются и обмениваются вежливыми улыбками. Жизель поспешно принимается за работу. Входит <b>мадам Лоранс</b>, следом за ней <b>Мари</b>. Хором, громко здороваются с хозяйкой.