Снафф

— Ага. А тебе?

Саммер помотала головой.

— Ровно в противоположную, — сказала она. — Ну что ж, выходит прощай?

— Только не устраивай из этого нелепую драму, я этого терпеть не могу.

— Как хочешь.

Сказав это, Саммер улыбнулась ему краем губ и пошла в противоположную сторону.

Даррен стоял на месте, глядя некоторое время ей вслед. Затем посмотрел себе под ноги, после чего укусил себя за нижнюю губу и, резко повернувшись, громко произнёс:

— Может быть, раз ты живёшь где-то здесь, увидимся снова?

Саммер обернулась и через плечо посмотрела на него.

— Ну, знаешь, — продолжал Даррен, — назначим время и место, чтобы не находить друг друга спящими под деревьями.

— С чего это ты изъявил желание?

— Не знаю. Но я ведь должен чем-то занять себя, пока родители наконец не захотят вернуться в город. И… если ты хочешь, то можем провести это время вместе. Разбить его напополам.

— Разбить время напополам, — повторила Саммер. — Да, это звучит заманчиво.

— Так ты согласна?

— Я подумаю. А ты приходи сюда завтра в полдень.

— Почему сюда?

— Не уверена, что есть ещё какие-то места в окрестностях, где ты бы не потерялся, пока искал бы ориентир.

Сказав это, Саммер развернулась и быстро пошла прочь. Даррен смотрел ей в спину и уже собирался уйти, как вдруг опомнился и крикнул:

— Спасибо!

Ответом ему было молчание. Тогда он повернулся и нырнул прямо в ржаное поле. В нём он побежал, распихивая свисающую траву в разные стороны. Почему-то теперь он чувствовал себя намного лучше. Дело ли в девчонке? Похоже на то, иначе он не мог себе объяснить столь странный эмоциональный подъём.

Запыхавшись, Даррен вошёл в покосившейся дом. В гостиной сидел отец, перебиравший как всегда свои нескончаемые бумаги, которые во многом стали причиной нервных срывов. Он никогда не позволит себе забыть о работе, даже если уедет с семьёй в отпуск на край света, как можно дальше от вонючего Стэрингстоуна.

Даррен надел на голову капюшон и, убедившись, что сигареты и блокнот лежат в карманах, попытался незаметно проскочить к лестнице.

— Ну как, — окликнул его отец, когда Даррен ступил ногой на нижнюю ступеньку, — подышал свежим воздухом?

— Более чем, — отозвался Даррен, продолжив быстро подниматься.

— Слушай, Даррен, — крикнул отец, заставив его остановиться, — ты не помнишь номер доктора Девиса?

— Нет. Тебе зачем?

— Хотел перевести ему деньги за последний сеанс, всё равно взялся разбираться со счетами.

— У меня в комнате где-то лежит визитка с его номером. Тебе принести?

— Если тебя не затруднит.

Ещё как затруднит, думал Даррен, переворачивая комнату на чердаке вверх дном в поисках этого проклятого куска картона. Лишь спустя минут пять поисков визитка нашлась — она служила закладкой в романе Кафки. Вытащив её из книги, Даррен ещё раз прочитал надпись, сделанную золотыми буквами на бежевом фоне:

ДОКТОР Л. ДЕВИС. ПСИХОТЕРАПЕВТ

На обратной стороне был размещён необходимый отцу телефонный номер.

— Ты вроде говорил, что здесь за сотни миль нет ни одной живой души, — сказал Даррен, отдавая отцу визитку.

— Ну, может и не за сотни, — засмеялся отец, — но всё-таки да, ближайший населенный пункт очень далеко от нашего дома. Мы здесь одни.

Даррен задумчиво уставился на отца.

— Всё в порядке, Даррен? — обеспокоенно спросил отец, видя взгляд сына.

— М-м? Да. Я просто не понимаю, зачем было так далеко уезжать от Стэрингстоуна.

— Иногда полезно убежать от перенаселённой выгребной ямы и дать себе отдохнуть от Стэрингстоуна, а ему от нас, — сказал отец.

— Вот оно как. Лады.

Поднимаясь по лестнице обратно в свою комнату, Даррен вновь услышал отца:

— Ты принял лекарства, Даррен?

— Утром.

— Хорошо. Не забудь принять их перед сном. Доктор Девис всегда говорил, что главное в лечении — системность. И тогда всё у всех будет хорошо.

— Будет сделано, пап.

Поднявшись на чердак, Даррен потушил весь свет, оставив гореть лишь ночник на столе. Он знал, что скоро мать позовёт всех ужинать, но сейчас это не имело значения, потому что его голова ломилась от свежих, не запятнанных депрессией строф. Он остановился у окна, глядя на то, как солнце умирает за горизонтом. Отсюда было невозможно разглядеть тот самый колодец, где они договорились встретиться. Придёт ли она вообще? Или это была одна из тех женских уловок, когда они хотят избавиться от раздражающих их парней? Даррен не знал. В голове были лишь рифмы, ничего кроме них. Их нужно было как можно скорее записать, нельзя забыть.

Он достал блокнот, уселся за стол и, нависнув над чистыми листами, принялся писать, сочинять одно стихотворение за другим. И даже когда мысль ускользала, он просто вспоминал Саммер и вновь продолжал покрывать белизну страниц новыми строфами.

***

За завтраком на следующий день отец Даррена с присущей ему эмоциональностью рассказывал о том, насколько важна его работа и необходимость страховки на все случаи жизни. В такие моменты Даррену казалось, что они с матерью что-то вроде доверчивой публики, на которой отец отрабатывает свои коронные приемы убеждения, из-за чего его карьера последний год стремительно идёт вверх. Иногда отец мог часами сетовать на то, насколько сильно его заваливают на работе, из-за чего все его нервы уже давно встретили свой заслуженный коллапс.

Но в целом это было забавное зрелище, особенно за столом, когда отец втыкал вилку сначала в кусок бекона, начинал фразу, отправлял бедный жареный кусок в рот, после чего указывал вилкой на кого-нибудь из собеседников и только тогда завершал начатую фразу.

— Когда речь идёт о такой непредсказуемой штуке, как жизнь, — вилка вонзилась в огурец, — нельзя жалеть денег, стараясь предусмотреть любые углы, откуда может протянуться лапа опасности.

Нанизанный на вилку огурец скрылся у отца во рту, моментально превратившись в порошок.

— Тоже самое касается и частной собственности, — подводил к финалу отец. — Жизнь, конечно, хороша, но ещё лучше, когда у тебя есть хотя бы крыша над головой. Только имея что-то своё человек начинает жить чуть более счастливо. Вот например…

Далее обязательно следовала какая-нибудь занятная, но однотипная история из отцовской практики с счастливым или трагичным финалом. Всё зависело от страховки — была она или нет. В то утро он во всех красках рассказал историю семьи Тёрнеров, живших, если верить его словам, не так уж далеко отсюда, что наглядно показывает, насколько велико пространство для беды, чтобы маневрировать.

— Я уж и не помню точно, что там произошло, — говорил отец, тщательно пережёвывая пищу, — но закончилось всё страшным пожаром. Дом сгорел дотла. А страховки, разумеется, не было. Ну вот как так можно, согласитесь? Даже эта лачуга застрахована на тот случай, если кто-то из нас вздумает баловаться с огнём.

Даррен поскорее проглотил свой завтрак, чтобы наконец выбраться из-за стола и больше не слышать эти потрясающие истории, из которых отец когда-то хотел сделать сборник историй, издание которого помогло бы, как он считал, развитию страхового бизнеса.

У себя в комнате Даррен надел черную кофту, засунув в карманы как обычно пачку сигарет и блокнот, который к тому моменту был уже на половину исписан. Самое странное, что, перечитывая написанное за долгую ночь, Даррен ни разу не захотел превратить свои стихи в курево. То ли одна мысль о том, что придется снова курить такие сигареты останавливала, то ли он и правда наконец написал нечто терпимое и не вызывающее тошноту.

Он проглотил утренние таблетки и несколько раз поморгал, стараясь привыкнуть к солнечному свету. Доктор Девис говорил, что эти таблетки помогут «добиться гармонии разума». Да, иногда он больше походил на философа или софиста, а не на доктора с высшем образованием, но аргументом против приема лекарств это не служило. Родители платят за это, так зачем препятствовать?