Страница 177 из 187
Затем он научил меня естествознательству, и мои скудные знания врачевания расширились и обогатились. Я действительно вылечил Иоанту, и с тех пор мы были с ней вместе. Но что еще важнее — Вингардио помог мне самому исцелиться. Конечно, встреча с ним была лишь вторым шагом к исцелению, первым же считаю мое восприятие мира после опыта смерти близкого мне человека. Что дал мне этот опыт? Во-первых, я действительно по-другому взглянул на наш мир и, в частности, на других людей. Если раньше я видел человека недостойного, грубого, необразованного, в сердце своем я осуждал его или же насмехался над его невежеством и глупостью, одновременно превознося себя. Сейчас же, глядя на самого недостойного и грубого, я думаю — вот несчастный человек. Возможно, он уже столкнулся с тем же опытом, что и я, либо, возможно, ему это еще предстоит, и тогда он вдвойне достоин жалости, снисхождения и любви. Эта мысль, кстати, очень помогла мне в моем ремесле лекаря. Во-вторых, я по-другому стал смотреть на близких мне людей, не как на данность, присущую только мне, не как на вечное состояние, которое ничто не в силах изменить, но как на хрупкую хрустальную вазу, дорогое сокровище, любовь к которому нужно возгревать в себе постоянно. Вингардио действительно встретился мне в то время, когда мое сердце искало, находилось в состоянии борьбы, страдания, иначе говоря, в состоянии изменения. И он, а особенно знакомство с единорогами, этими мудрейшими существами, во многом способствовали еще большему моему изменению. Но представь себе мое разочарование, когда я увидел, что мой друг, наставник Вингардио постепенно уходит с дороги, которую сам же для себя предопределил. Как утрачиваются его связи с единорогами. Как он становится далеким и недоступным. А потом разделение, война… Теперь я уже даже не знаю, кем мне считать его…
Ирионус замолчал, и брови его нахмурились.
— А что стало с твоим отцом? — спросил Артур.
— Он не стал учиться естествознательству, сказал, что уже слишком стар. Однако Вингардио разрешил ему все же остаться в городе… Это был Воронес, то самое место, где сейчас возвышается Троссард-Холл. Как много воспоминаний о том времени и как мало всего осталось! К счастью, осталось самое важное. Я потерял Иоанту, но чувствую, что она не умерла. Вернее, она умерла в физическом смысле, но связь с ней не прервалась, понимаешь? Я не ощущаю себя одиноким. Каждый мой прожитый день приближает час встречи с ней. Я искренне в это верю. Ты должен знать, мой мальчик, даже если жизнь разделит нас с тобой однажды, а это когда-нибудь непременно произойдет, то не стоит слишком уж отчаиваться. Люди не стремились бы так к бессмертию, если бы его не существовало, понимаешь? На каждую нашу естественную потребность — например, в еде и питье, есть способ ее разрешения, например, мы можем пойти в таверну и насытиться. Мы ведь не желаем того, что нам совсем не свойственно, не так ли? Но мы искренне хотим бессмертия. Значит, и на эту потребность есть решение. Но вот как его достичь — уже совсем другой вопрос.
— Я не хочу разделяться с тобой, отец, — ответил Артур честно.
— Значит, этого никогда не произойдет, — улыбнулся Ирионус. — А сейчас нам пора идти дальше, мы и так слишком задержались.
Мужчина с трудом поднялся, поддерживая руку. Его начало лихорадить, что было, несомненно, дурным предзнаменованием. Судя по всему, рана вовсе не была пустяковой. Ирионус мог бы попросить Артура об исцелении, но боялся, что в этом случае мальчик потратит всю свою силу и потеряет шанс выбраться из пещеры. Сам же он в первой своей стычке с падшими единорогами оставил слишком много сил. Профессор истово надеялся, что сын сможет переместиться за пределы их каменной темницы, и таким образом спасется. Покуда эта мысль успокаивала его, он чувствовал себя менее уязвимым. Поэтому, собрав все свои силы, Ирионус бодро зашагал вперед, стараясь особо не двигать поврежденным плечом. Артур последовал за ним.
Эта пещера чуть отличалась от других. Она вся заросла зеленым мхом, и путникам казалось, что они идут по махровому ковру. Здесь было теплее и даже как-то уютнее. Вполне сносное обиталище, где можно было бы даже остановиться на ночлег. Однако же любая остановка могла обернуться их гибелью. Впрочем, равно как и продвижение вперед.
— В пещерах, подобных этой, растут плантовины, — сказал Ирионус. — Их можно есть. Это что-то вроде грибов… — добавил он неуверенным голосом.
Артур кивнул, про себя подумав, что название у них не очень-то аппетитное. Однако ж как знать. Плантовины все же лучше, чем смерть от голода. Будь на их месте Мидий Варелли, наверняка он бы придумал что-нибудь замысловатое.
Путники шли молча какое-то время. Потом Артур спросил отца, желая прервать тягостную тишину пещер:
— Какой была моя мать?
Плечи Ирионуса чуть вздрогнули, но он не обернулся. — Иоанта была смелой. Очень смелой. В каком-то смысле даже безрассудной. Ничто не могло напугать ее. Честная, прямолинейная. Всегда говорила, что думала, вследствие чего далеко не все любили с ней общаться. Но не я. Я ценил ее честность, так как это большая редкость. Ведь честна она была не только с другими, но и сама с собой, что, согласись, куда сложнее.
— Как бы я хотел с ней встретиться! — с жаром проговорил Артур. Ирионус не ответил, а продолжил молча идти.
Дорога вновь поменялась, стало темнее. Пещера сужалась, и приходилось ощупывать камни со всех сторон, чтобы не разбить голову. Мягкий мох уступил место жестким камням, которые издавали странный хруст, когда на них наступали.
— Ай! — неожиданно вскрикнул Артур, почувствовав, как что-то склизкое коснулось его ноги. Ирионус тут же в страхе обернулся.
— Что с тобой?
— Я не знаю. Будто по моей ноге проползло что-то…
Профессор наклонился над его ногой и с омерзением отпрянул. По влажной земле ползали черные насекомые размером с человеческий кулак. Они быстро и практически бесшумно перемещались по полу, не забывая заползать на их башмаки. Спереди у них торчали длинные лапки со странными прозрачными отростками. Вдруг Ирионус застонал от боли — насекомое забралось на него, с упоением присосавшись к его ноге. Артур яростно ударил ползущую тварь по ее склизкому тельцу, и та нехотя отвалилась на пол, издав при этом неприятный чмокающий звук.
— Это их нора! — воскликнул Ирионус. — Вперед идти нельзя, возвращаемся к озеру.
— Но отец! — воскликнул Артур. — Мы не можем вернуться! Вдруг впереди их будет меньше?
— Хорошо, попробуем.