Колодец

Уставший от беготни по городу в поисках работы, Раян взбирался по лестнице на свой этаж так, будто каждая ступенька была высотой с сам дом. Он оказался настолько сильно погружён в собственные переживания, что не заметил мужчину в синем комбинезоне, который вовсю орудовали у стены кисточкой. Его серые волосы были старательно уложены под оранжевую кепку, покрытую жирными пятнами, но всё равно казалось, будто мужчину ударило с утра током.

Заметив его, Раян остановился и стал наблюдать, как тот закрашивает силуэт тела Марти на стене. Сначала до него не доходил смысл действий человека, но затем что-то резко щёлкнуло в голове. Перед глазами возник образ Марти: скрюченное тельце, небрежно брошенное на пол у стены. Половина головы превращена в кровавую кашу из кусков мозга и черепа. И только приоткрытый рот позволял понять, что раньше это был самый живой человек в округе. А теперь это был самый мёртвый труп из всех, которые когда-либо находили в подъездах.

Стоило вспомнить эти лужи крови, как гнев вырвался на свободу. Словно наркотик проник в кровь Раяна, где смешался с отчаянием и безысходностью. А такая едкая смесь рождает только одно — насилие.

Взмахом ноги Раян выбил из рук одетого в комбинезон мужчины кисточку. Она подлетела и ударилась об потолок.

Вытаращив глаза от удивления, маляр поднял голову и уставился на покрасневшего от злобы Раяна.

— Ты чё, совсем уже…

Он не успел договорить. Кулак Раяна быстро расквасил его нос, заставив упасть с криком боли на ступеньки. Сквозь кровь мужчина булькал что-то, хватаясь руками за разбитый носище, пока Раян со всей силы бил его ногами, крепко стиснув зубы. Он бил нещадно. Так, словно перед ним лежал убийца Марти. В некотором роде, он и был убийцей, когда наполовину закрасил кусок стены. Он уничтожил последнее, что напоминало Раяну о человечности и надежде. Теперь остались лишь панельные стены и запах дешёвой краски. Ярость и злоба ослепили его. На несколько минут Раян ушёл в себя и свой гнев, забыв о происходящем. А когда рассудок вернулся к нему, то мужчина уже валялся в луже крови у его ног. Голова раскалывалась, а руки и ноги болели.

Накормив свою жестокость, Раян оставил мужчину валяться на лестнице, корчась от боли. Поднимаясь выше, он всё ещё слышал его стоны. И ему было наплевать.

Стоило ему пересечь порог квартиры, как перед лицом тут же возникли обезумевшие глаза отца. Его трясло, а лоб был покрыт испариной. В руках он сжимал целый набор помятой бумаги.

— Ты знаешь, где живёт председатель? — завопил отец, накинувшись на Раяна.

— У нас нет никакого председателя, — ошарашенно отвечал тот. Его слегка подташнивало после избиения мужчина мужчины на лестнице. А из-за работы в многоквартирном доме он чувствовал себя грязным. Хотелось помыться водой цвета ржавчины и уснуть.

— Тогда где у нас почта? — выл отец, показывая ему бумаги.

— Закрылась. Или никогда не открывалась. Я уже не помню.

Раян попытался обойти обезумевшего отца, поскольку сил для очередной драки у него не было, но тот неожиданно расхохотался ему в лицо, продемонстрировав жёлтые зубы.

— Они специально хотят нас погубить, — орал отец сквозь смех. — Это всё было спланировано. Но у них ничего не выйдет, ничего, я тебе обещаю.

— Господи, о чём ты?

Раян тряхнул его за плечи, но отцу это не особо помогло. Он вырвался и ушёл на кухню, где сел за стол и принялся яростно что-то писать на бумаге.

— Я достучусь до них, вот увидите, — лепетал отец, словно умалишённый, быстро водя ручкой по бумаге. — Я подам жалобу всем. Когда моё письмо получит президент, то нам мигом вернут и работу, и жильё. А их всех посадят надолго, вот увидишь. Я знаю свои права. Если будет нужно, то дойду до всех министерств, вытащу с любого заседания самого мэра, чтобы он мне лично за всё ответил…

Президент, министерства, мэр… Все эти слова звучали так пафосно и так незнакомо, как будто их вовсе не существовало. Раян сомневался, что хоть одно из них имело смысл. Прислонившись устало к стене в прихожей, он пустыми глазами наблюдал, как его отец, подобно Джеку Торрансу, судорожно пишет жалобы, рвёт их на куски, а затем начинает вновь, повторяя эти бессмысленные действия снова и снова.

Взглянув под ноги, Раян заметил листок с объявлением. Подняв его, он тут же скомкал и отбросил в сторону. Уведомление о выселении в связи со сносом здания читать долго не требовалось. А смотреть на него сил не было.

Закрывшись в ванной, Раян разделся и залез под душ, включив максимальный напор, чтобы шум воды заглушил параноидальное бормотание отца. Глядя, как коричневая вода стекает в водосток, Раян выдохнул и подумал, что теперь-то точно наступило начало конца. Закрыв глаза, он ударился лбом о стенку, надеясь хоть так взбодриться.

Когда он вышел из ванной, то отец всё ещё сидел на кухне в окружении рваной бумаги. Он раскачивался взад-вперёд и кусал ручку, сочиняя жалобу за жалобой. Где-то за стенкой слышно было сопение матери.

Закрывшись у себя, Раян зарылся в грязное одеяло и пролежал в форме зародыша до самой ночи. Он так и не смог уснуть. Стоило закрыть глаза — и возникал образ изуродованного лица Марти.

Раян выбрался из постели и отправился в единственное место, где он мог почувствовать себя немного свободнее. Забравшись на крышу, он увидел сидящую на краю Сару. Наверное, он всегда сможет узнать её по чёрным волосам, которые вечно находились в промежуточном состоянии между укладкой и беспорядком.

Он сел рядом с ней и сказал:

— Рад, что ты пришла.

Это были его первые по-настоящему искренние слова за долгое время.

— Раз уж дом снесут, — вздохнула Сара, — хотелось бы провести последние ночи именно здесь.

— А что, в городе совсем невозможно вот так проводить время?

Сара поморщилась.

— Там крыши всё время кем-то заняты, — сказала она. — Зачастую это пьяные и больные на голову юнцы, для которых крутым считается сидеть на краю крыши в позе лотоса. Всё сделают, лишь бы впечатлить своих малолетних девок. Даже сдохнуть не против.

Она посмотрела на Раяна и улыбнулась:

— Ещё не надумал сбежать? — спросила Сара.

— Если бы всё было так легко, — выдохнул Раян.

В порыве чувств жалости, Сара внезапно приблизилась к нему вплотную, а затем, взглянув для уверенности в глаза, коснулась губами его губ. Обмякнув от неожиданного поцелуя, Раян даже не смог ответить. Всё, что он почувствовал, как нечто мокрое и тёплое припечатало его губы.

— Я подумала, что тебе это нужно, — сказала Сара, когда прервала поцелуй.

— Я ничего не понимаю, — признался Раян. — Вот уже несколько дней я живу будто в ночном кошмаре, где все сходят с ума. Но сейчас мне кажется… нет, я уверен, что полюбил тебя, хотя понятия не имею, что есть любовь. Её ведь никогда не было среди этих стен.

— Это глупо, — засмеялась Сара.

— Знаю, но уж лучше пусть это будет глупо, чем странно.

Он взял её за руку и погладил по лицу.

— Мы могли бы уехать вместе, — сказал Раян. Язык не слушался его, а губы онемели. — Сядем на поезд и сбежим. Я оставлю часть заработанных денег родителям. Вдвоём им будет легче прожить. Они справятся без меня. А мы могли бы начать жизнь вдали отсюда. Я устроюсь. Я найду работу. Я буду работать день и ночь. Мы найдём дом или построим его. Постепенно всё наладится, обещаю. Вместе мы выберемся из этого болота, уедем туда, где нет никаких панельных домов. Вместе у нас должно получиться.

Сара на каждом его слове мотала головой.

— Нет, Раян. — сказала она. — Прости, но я не могу уехать.

— Но…

— Ты не знаешь меня. И не знаешь, что чувствую я. Поверь, нельзя выбраться отсюда вдвоём. Ты должен сделать это один, а затем… забыть меня. Забыть всех.