Колодец

Дома было не лучше. Иногда Раян пытался понять, где ему хочется сильнее наложить на себя руки — на улице, глядя на тающий снег и зловонные горы мусора, или дома в окружении больных родителей.

Отец сидел за столом на кухне и что-то неистово жевал. Его челюсти перемалывали нечто, словно это был кусок асфальта. Из своего порванного бурого свитера он так и не вылез. Чёрная щетина стремительно покрывала серое лицо. Оно и не удивительно — лезвия для бритвы закончились, а на новые денег было жалко.

— Привет, пап, — сказал Раян, пройдя на кухню.

Отец даже не моргнул. Раян завернул ему за спину и налил себе в кружку кипяток. Руки быстро согрелись, а вскоре и нёбо приятно обожгло. Чая не было, кофе он терпеть не мог в любом виде.

Облизнув пересохшие губы, Раян выпалил:

— Пап, наш дом собираются сносить.

Никакой реакции.

Раян повернулся к сидящему за столом отцу, который продолжал смотреть в пустоту.

— Ты меня слышишь? — спросил Раян. — Я же не шучу. Мне на работе рассказали, что…

— Помолчи! — рявкнул отец, резко прекратив двигать скулами. — Не хочу ничего слушать.

— Но это важно…

— Да мне наплевать. Пусть хоть мир сгорит дотла. Наплевать. Не может всего этого быть. Это всё чушь, понял?

— Это не чушь, а правда, — попытался возразить Раян.

— Заткнись, я сказал! — проревел отец, ударив кулаком по столу. — Не хочу слушать твои бредни! Не хочу знать, что там думают твои тупые дружки.

— Они не мои дружки…

— Да какая мне разница? Всё равно пошли все на хер.

— То есть ты не собираешься что-то делать?

— Чего я должен делать? А? Я что-то кому-то должен? Ты донимаешь меня всякой чушью, а я что-то должен?

Его аж трясло от злобы. Правый глаз начал дёргаться сам собой.

— Да и пожалуйста, — сплюнул Раян. — Если тебе на всё насрать, то делай что хочешь. Сиди хоть до смерти здесь.

Он вылетел из кухни, чтобы избежать дальнейших бессмысленных споров. В голове пульсировало. Хотелось наорать на отца, чтобы выбить из него всю тупость и заставить взглянуть на реальность. Но когда за спиной раздался щелчок зажигалки, Раян понял, что тратить нервы нет смысла. Чёрт с ним!

Он заглянул в комнату матери и остановился. Она лежала всё так же на кушетке и смотрела на него слегка прикрытыми глазами. Ей было всего сорок лет, но она уже выглядела на все шестьдесят.

Раян подошёл к ней и заметил, что взгляд черных глаз нацелился на него. Значит, сердце ещё билось.

— Мам, я… — попытался сказать Раян.

— Твоего отца уволили, — произнесли её покрытые трещинами губы.

— То есть как… уволили? — в полном недоумении спросил Раян.

— Вот так. Уволили.

Она говорила всегда так спокойно, но при этом казалось, что вот-вот расплачется.

— Значит…

Раян хотел что-то сказать, но так и не смог выдавить слова. Иногда они были просто не нужны. Всё читалось в глазах.

— Дом снесут, — только и смог сказать он.

— Даже если так, то сейчас твой отец просто не может поверить, что может быть ещё хуже.

— Но когда он это поймёт, времени не останется.

— У него и так его не осталось.

Раян постоял возле кровати матери ровно столько, сколько потребовалось внутреннему демону на розжиг костра внутри его груди. Проведя рукой по спутанным волосам, он вышел из комнаты. Бесполезно пытаться спасти тех, кто и так считает себя утонувшим.

У себя он улёгся на кровать, предварительно выложив заработанные деньги в ящик стола. Поджав ноги к груди, Раян развернулся лицом к бетонной стене и стал разглядывать её трещины. Они походили на раны. Словно кто-то долго причинял боль этим стенам. Или они сами имеют свойство впитывать человеческие чувства. По крайней мере сейчас они хорошо отражают его состояние — боль.

Иногда он засыпал, но не на долго. Тут же просыпался и снова разглядывал трещины. И каждый раз в комнате становилось всё меньше света. А когда наступила ночь, Раян вылез из кровати, выпил стакан холодной воды на опустевшей кухне и, послушав завывания сурового весеннего ветра за окном, вышел из квартиры.

Люк никогда не запирали. Когда-то давно ещё пытались, но кто-то постоянно спиливал замок, так что в итоге на меры безопасности плюнули. Теперь на крышу мог при желании забраться и ребёнок, поэтому Раян смог без проблем попасть туда.

Наверху было ветрено. Раян огляделся по сторонам, заметив справа нависшее над городом бурое облако смога. Взглянув на небо, Раян разглядел звёзды. Иногда жизнь подальше от города давала свои преимущества, которые надо было уметь ценить. С другой же стороны открывался замечательный вид на мертвые, обвалившиеся деревянные частные домишки. Бесконечные ряды разрухи и нищеты, уходящие за самый горизонт. Не видно было ни горящих окон, ни каких-либо признаков жизни. Но ведь там кто-то жил. Раян был готов поклясться, что где-то под слоем этих гнилых досок находятся люди. Подумать только! Неужели после сноса дома они отправятся туда? Или смогут поселиться в городе? Стать частью этого вонючего муравейника.

Раян сел на самый край, свесив ноги вниз. Двадцать пять этажей. Земли не видно. Лететь долго. А потом — шмяк! И вот ты уже всего лишь месиво из мяса и костей на асфальте под окнами соседей. Они выйдут утром поливать цветы и найдут его тело, если это можно будет так назвать. И даже тогда всем будет плевать.

Или лечь под поезд? Сунуть голову под колёса. Никто не будет тормозить, так что это будет как гильотина. Отрежет вместе со всеми чувствами. Померкнет реальность. И вот тогда всем тревогам придёт конец.

Внезапно сквозь дикие завывания ветра в уши пролез ещё один звук. Сначала это был скрип, а затем шаги. Они приближались к нему. Неуверенно, но они становились всё ближе.

Обернувшись, Раян в темноте разглядел невнятный силуэт человека. Это была девушка, пусть мешковатая одежда и скрывала очертания её тела.

— Ты один? — услышал он её голос, сливающийся с порывами ветра.

— Всегда один, — отозвался Раян, не зная, как поступить и что следует говорить в таких ситуациях. Он не был готов повстречать кого-то в такое время.

Девушка кивнула и тут же уселась рядом с ним.

— Ты кто? — спросил Раян, всё ещё сверля незнакомку взглядом. У неё были приятные черты лица с разводами черной туши на щеках. Глаза были подведены, но весь макияж оказался размыт. Спутанные чёрные волосы дрожали на ветру.

— Честно говоря, никто, — ответила она, засовывая руки подмышки. — А ты?

— Я тоже, кажется, никто.

— Но имя-то у тебя хоть есть?

— Раян.

— Сара.

Раян хмыкнул себе под нос, не зная, что ещё можно спросить. Он никогда особо не общался с девушками. Особенно сидя ночью на краю крыши. Им вдвоём оставалось лишь смотреть вперёд, время от времени облизывая пересохшие из-за ветра губы.

— Ты часто сюда приходишь? — спросил Раян, лишь бы перебить тишину.

— Когда становится невыносимо терпеть город, — ответила Сара. — Он похож на лабиринт из однотипных панельных домов. На каждом углу тебя ждёт одно и то же. Перестаёшь отличать один день от другого, когда просыпаешься и видишь из окна всё те же клубы дыма. Здесь всё немного иначе. Создаётся хоть какая-то иллюзия свободы, если не смотреть в сторону города.

— Значит, ты с той стороны дороги?

— Если для тебя это важно, то да. Не кажется забавным, что мы запираемся в квартирах на сотни замков, боясь посмотреть друг на друга или впустить к себе чужака, но при этом каждый подъезд открыт, все люки вскрыты — заходи куда хочешь?

Раян не знал, стоит ли отвечать, поэтому скромно промолчал, сделав вид, что думает над чем-то важным.

— А ты? — спросила Сара. — Ты зачем сюда пришёл?