Кабус-намэ

Правитель Бухары ответил ему: „Избави боже, чтобы награда моя была равна твоей награде! Если бы я знал, что меня и тебя сравняют, никогда не выехал бы я в пустыню“.

Дервиш спросил: „Почему?“

Тот ответил: „Я выполняю приказ господа всевышнего, а ты нарушаешь его. Меня звали и я — гость, а ты прихлебатель. Разве может сравниться прихлебатель с почетом званого гостя? Господь всевышний пригласил богачей, а беднякам сказал: „И не ввергайте себя своими руками в опасности“[44]. Ты без приказа господа в нищете и голоде пришел в пустыню, подверг себя опасности и не послушался приказа божьего. Зачем же ты хочешь равняться с послушными приказу?“[45].

Всякий, кто имеет достаток, пусть от достатка совершит хаддж. Так он воздаст должное богатству и выполнит веление господа всевышнего.

Итак, о сын, если будут у тебя средства на хаддж, не допускай оплошности в служении богу.

А для хадджа нужно наличие пяти условий: власть, богатство, свободное время, почет и безопасность, и спокойствие. Если это все достанется тебе в удел, старайся о полноте [служения богу].

Знай, что хаддж также служение богу, что, когда у тебя есть нужные средства, если ты отложишь решение [ехать] на будущий год, греха на тебе не будет, но зекат это такое служение богу, что, если только есть возможность, не давать его непростительно[46]. Господь всевышний плательщиков зеката всегда называет приближенными своими.

Платящие зекат люди посреди других людей подобны царю посреди подданных. Он дает хлеб насущный, а другие только получают его.

Господь всевышний предопределил, чтобы одни были нищими, а другие богатыми. Ведь он мог всех сотворить богатыми, но все же создал два разряда из них, чтобы выявился сан и почет рабов [божьих] и высшие отделились от низших.

Так и царь сделает слугу кормильцем какого-нибудь народа[47], а если тот слуга сам будет кормиться, а им не даст, не уйти ему от царского гнева.

Зекат в год дается раз, и это обязательное предписание. Милостыня же, хоть и не обязательна, но подается по благородству и человечности. Если только можешь, подавай и не плошай, ибо податель милостыни всегда под защитой божьей, а защиту божью нужно признавать великим счастьем.

Берегись, о сын, и по поводу хадджа и зеката не позволяй сомнениям появляться в сердце, не думай пустого и не говори: зачем бегать да раздеваться и не стричь ногтей и волос? Зачем мне давать полдинара с двадцати динаров и что это за зекат? Зачем зекат с овец да верблюдов? Зачем мне приносить в жертву баранов? Во всем этом соблюдай чистоту сердца. Не полагай, что то, чего ты не знаешь, не благо. Занимайся выполнением велений господа всевышнего, а как да почему, не твое дело. А когда выполнишь этот приказ, знай, что почитать отца твоего — веление господа всевышнего.

Глава пятая

О почитании отца и матери

Знай, о сын, что так как творец наш, да возвысится он, захотел, чтобы мир оставался устроенным, он создал продолжение рода и сделал животную страсть причиной его. Следовательно, как на основании разумных соображений сыну обязательно уважать и почитать [причину] бытия своего, так же обязательно ему и уважать род свой и почитать его, род же его — это отец и мать. Смотри же, не говори: какие у отца с матерью права на меня, их цель была страсть, не меня они имели в виду. Хотя целью и была страсть, но страсть-то выкупается нежностью[48] их, тем, что ради тебя они и на смерть готовы пойти.

Наименьшая причина уважения к отцу и матери уже хотя бы то, что они оба — посредники между тобой и творцом твоим. Поскольку ты уважаешь творца своего[49], соответственно тому нужно уважать и посредников.

Тот сын, которым постоянно руководит разум, никогда не будет пренебрегать правами отца и матери и любовью к ним. И господь наш, да прославится он, говорит в преславном слове своем: „Повинуйтесь аллаху и повинуйтесь посланнику и повелителю вашему“[50]. Этот стих толковали на несколько ладов, и в одном предании я читал так, что повелитель — это отец и мать, ибо [слово] амр по-арабски [имеет] два [значения]: дело или приказ; повелитель — тот, у кого и приказ и власть. А отцу и матери дана власть вскормить и приказ научить добру.

Смотри, о сын, не терзай сердца родителей, не презирай их сердечные муки, ибо творец за сердечные муки их сильно наказывает и [в преславном Коране] говорит: „И не говори им тьфу и не отталкивай их, а говори им почтительное слово“[51].

Передают, что у повелителя правоверных Али, да возрадуется аллах, спросили: „Каковы права отца и матери над сыном и сколько их?“ Он ответил: „Это правило поведения господь всевышний показал при смерти родителей пророка. Ибо если бы они дожили до времени пророчества его, пророку было бы обязательно считать их выше всех [смиряться и унижаться перед ними и вести себя как подобает сыну][52]. Тогда слабым оказалось бы то слово, которое он, да благословит аллах его и род его, сказал: „Я господин сынов Адама и нет в том гордыни“.

Итак, если ты не будешь рассматривать право родителей с точки зрения веры, смотри с точки зрения разума и человечности. Отец и мать твои — причина добра и основа взращивания тебя самого. Если ты допустишь оплошность в отношении их, то это покажется так, словно ты недостоин никакого добра. Ибо тот, кто не ценит основного блага, не знает цены и благу производному. Делать неблагодарным добро — темнота. Ты же не ищи темноты и поступай с отцом и матерью так, как ты хочешь, чтобы с тобой поступали твои собственные дети. Ведь тот, кто родится от тебя, будет желать того же, что желал тот, от кого ты родился.

Человек — словно плод, а отец и мать — как дерево. Чем больше ты будешь заботиться о дереве, чем лучше и прекраснее будешь уважать и любить отца и мать, тем доходчивее будут их молитвы и благословения над тобой я ты будешь ближе к благоволению божью и благоволению их.

Смотри, не желай смерти родителей ради наследства, ибо и без смерти их достанется тебе то, что тебе назначено в удел. Ведь уделы распределены на всех, и каждому достанется то, что назначено ему. Ты не терзайся особенно из-за удела, он от стараний не умножится. Ведь сказано, живи усердием, а не усилиями.

Если хочешь из-за удела быть довольным господом всевышним, не смотри на тех, у кого положение лучше, смотри на тех, положение которых хуже твоего, чтобы всегда быть довольным господом всевышним.

А если оскудеешь имуществом, старайся разбогатеть разумом, ибо богатство разумом лучше, чем богатство добром. Ведь разумом можно добыть богатство, а богатством разума не накопишь[53]. Невежда живо обнищает, а разум ни вор не может унести, ни вода, ни огонь не могут загубить.

Итак, если есть у тебя разум, учись чему-нибудь, ибо разум без умения — тело без платья или человек без лица, ведь сказали:; образование — лицо разума.

Глава шестая

О смирении и умножении знания

Знай, и будь осведомлен, сын, что люди без умения всегда остаются без выгоды, как мугейлан[54], который ствол имеет, а тени не имеет, ни себе пользы не приносит, ни другим. Люди благородные и именитые, если у них и нет умения, все же по причине рода и племени не лишаются известного почета у других. Хуже бывает тем, у кого ни рода, ни умения. Старайся же, хотя у тебя и есть род и знатность происхождения, все же приобрести и личную знатность, ибо личная знатность лучше унаследованной; как сказали: почет за ум да за образованность, не за род да происхождение. Величие в разуме и знании, не в роде и происхождении. Не довольствуйся той славой, которую тебе дали родители, это ведь только внешний знак, доброе же то, что ты добудешь себе умением, когда ты от имени „Зейд“ и „Джафар“ или „дядя“ и „дяденька“ перейдешь к прозванию „мастер“ [устод] и „литератор“ [адиб] и мудрец[55].

44

Kop. II, 191.

45

Рассказ этот представляет собой резкую отповедь суфийским теориям о так называемом хаддже бит-таваккул, при котором дервиш совершенно сознательно пускался в длинный путь, не имея при себе никаких припасов, в расчете на то, что бог его прокормит, и с полной уверенностью, что в случае гибели в пустыне он попадет прямо в рай (cp. Goldziher. Vorlesungen, стр. 151-152). Впрочем, суфийские теории встречали отпор и в самой ортодоксально-мусульманской среде. Здесь же интересна грубость, с которой подчеркивается преимущество богатого.

46

Переведено в основном по Н, где общий смысл лучше, но есть какая-то порча во фразе. РК дает это место иначе, значительно проще: хаддж — служение богу; человек должен выполнять [веления] религии божьей и выполнять хаддж, пока есть возможность, и пользоваться случаем. Чтение Н мне кажется предпочтительным: оно связывает последующую фразу с первой, как будто указывает на противопоставление хадджа зекату. Хаддж можно и отложить, зекат же откладывать нельзя. Весьма вероятно, что чтение РК — поправка, внесенная в текст ортодоксальным ревнителем веры, оскорбленным таким аристократическим отношением автора к хадджу.

47

Н — кави — „мощным кормильцем“, явная описка из кавме.

48

Н — ша’аф — „радостью“.

49

Н добавляет: „и себя самого“.

50

Кор. IV, 62.

51

Кор. XVII, 24.

52

Добавлено по РК.

53

Любопытно весьма прозаичное доказательство преимущества разума над богатством, несколько выпадающее из общего тона поучения в этом месте.

54

Мугейлан — особый вид колючего растения, свойственного арабскому полуострову и Египту и сближаемый с акацией.

55

Здесь автор играет на двойном значении слова, прямом— „имя“ и переносном— „добрая слава, репутация, именитость“.