Повешенный

Глава 24

— Ваше величество, есть срочные новости из Шлисса!

Бенкендорф вошел в кабинет императора без предварительного доклада флигель-адъютанта, поскольку знал, что Николай Павлович с нетерпением ожидает этих вестей. Раздражать вспыльчивого царя излишним соблюдением протокола в данном конкретном случае не стоило.

— Надеюсь, Александр Христофорович — император демонстративно отбросил в сторону перо и нетерпеливо уставился на шефа жандармов — вам, наконец-то, есть чем меня порадовать. Беглецы схвачены?

— Нет, Ваше Величество — смутился Бенкендорф — этим пока порадовать не могу. Но мои люди напали на их след. Новости из Шлисса интересные, хотя и несколько… озадачивающие.

— Докладывайте.

Надежда, вспыхнувшая было в глазах императора, угасла. Но чтобы не показать своего разочарования, он снова потянулся за отброшенным в сторону пером, делая вид, что ему необходимо что-то дописать.

— Во-первых, майор Турубанов застрелился, не дожидаясь прибытия жандармов и начала следствия. Дела Секретного дома он оставил в идеальном порядке, несмотря на то, что принимал деятельное участие в поиске беглецов. Все личные бумаги покойного майора моими людьми просмотрены, ничего подозрительного или указывающего на его связь с устроителями побега, в них не найдено. Как и в прощальном письме, оставленном сыну. Свою вину он в нем полностью признает, называет себя верным слугой престолу и потому мол, сам выносит себе строгий приговор. Далее речь в письме идет об управлении их имением и обычные для такого случая отеческие напутствия сыну.

Бенкендорф положил изъятое письмо на край стола, но Николай даже не взглянул на него. Царь с трудом сдерживал раздражение, злясь на то, что Турубанову удалось ускользнуть от наказания, которое он так тщательно для него придумывал последние два дня.

— Продолжайте про найденный след. Не стоит и далее уделять внимание этому ничтожному, трусливому человеку.

— Как прикажете, Ваше Величество — кивнул шеф жандармов и перешел к главной части из донесения своего человека.

Но чем дальше он докладывал, тем больше округлялись глаза Николая. Он ожидал чего угодно, но не помощи церковников преступникам. А появление на сцене язычников и вовсе вызвало у него изумление.

— А… вы твердо уверены, что погибший истопник был волхвом? На каком основании ваши люди сделали такие странные выводы⁈

— При осмотре тела, на нем нашли весьма характерные татуировки в виде древних рун. Их смысл для нас утерян, но я распоряжусь доставить тело в инквизицию, где есть знающий человек. И уже сейчас понятно, что это был не рядовой язычник, а одаренный волхв, который несмотря на почтенный возраст, сумел оказать сопротивление и убить не только жандарма, но и гвардейца. Причем, его же оружием.

Император встал, стремительно прошел к окну, резко развернулся на каблуках сапог:

— Я все равно не могу понять, как бывшие офицеры — заговорщики могут быть связаны с монастырями, и тем более с язычниками? О которых сто лет ничего не было слышно — с тех пор, как мой прапрадед Петр Великий лишил их влияния и загнал в дремучие леса. Понятно, что среди крестьян суеверия живы, но что заставило сблизиться с волхвами представителей Церкви? Это церковный заговор⁈

— Боже, упаси! — открестился шеф жандармов от богохульного предположения — О таком и помыслить невозможно. Пока речь идет лишь о том, что благочинный мужского монастыря, соблазнившись крупным пожертвованием, предоставил ночлег крайне подозрительным «паломникам». Но стяжательство отдельных монахов и заговор — это разные и совершенно не сопоставимые вещи!

— Хорошо. Предположим, все дело в деньгах, к которым монахи имеют слабость. А что говорит настоятельница женского монастыря — как простой истопник оказался волхвом?

— Настоятельница Феофания клянется, что только наняла его. Предыдущий истопник пьет, к тому же скорбен умом и немой. Его нужно было заменить. Но в женский монастырь кого либо не пустишь — и возраст нужен солидный, и чтобы нравственные качества на высоте. А тут вдруг подходящий человек сам пришел наниматься, как ему отказать?

— А вы лично, Александр Христофорович, верите в рассказ этой Феофании⁈

— Пока все подтверждает ее слова, и моим людям больше нечего вменить ей в вину, как только излишнюю доверчивость. Но этот старик, и правда, выглядел благообразно и безобидно. Он пришел в монастырь незадолго до прибытия жандармов и имел недолгий разговор с настоятельницей, после чего сразу отправился к печи работать, поскольку истопник в этот день снова напился.

Николай Павлович недовольно поморщился и хмуро спросил

— И что теперь собираетесь делать?

— Установить скрытое наблюдение за этими монастырями и искать беглецов дальше. По крайней мере, теперь понятно, что преступники не отправились на Валаам, как они уверяли благочинного. Скорее всего, они решили добраться до Новгорода, а оттуда через Тверь в Москву.

— Почему же не в Кострому, где у самозванца имение?

— Он умен и понимает, что там его ждет ловушка. А Москва — большой город, в нем гораздо легче затеряться. К тому же я думаю, что беглецы скорее всего разделятся, поскольку бывших офицеров с самозванцем ничто не связывает, а поодиночке им будет проще добираться. В любом случае, приметы беглецов уже разосланы, хоть один из них, но должен попасться.

— Усильте поиски! Объявите награду за поимку преступников. И негласно дайте понять своим людям, что беглецы не обязательно нужны живыми. С одаренными справиться непросто, и если уж силачи оказались не столь хороши в поимке… — поморщился император — при задержании допустимы любые меры. Придайте поисковым отрядам «кричащих». Помнится сын генерала Геруа… как его?

— Александр…

— Точно. Его родар меня впечатлил. Криком разрушить каменную стену.

— Она просто треснула

— Опыты на каторжниках показали, что за сорок шагов все падали, зажимая уши. Придайте парочку «кричащих» отрядам. Я приказываю!

— Будет исполнено, Ваше величество.