Страница 131 из 846
И что мне делать, если голос Мэгги
34 159. «И что мне делать, если голос Мэгги
Меня лишает разума и воли?»*
34 160. Пока я с ней и всё наверняка –
Привычно всё в моей звериной доле.
34 161. Чтоб выл ночами снова на луну?
Совсем уж нет, и нету прежней боли.
34 162. И царств достиг всех небывалых я,
О чём не знал подлунный мир дотоле.
34 163. И отверженьем злата, жемчугов
Достоин в мире этом жить, скажи, доколе?
34 164. Иль только волей? Волею суров,
Стремленье к воле, утопая в воле?
34 165. Таким Любви священный эликсир
Вкусить удастся вряд ли — всё из соли.
34 166. И если выбрал ты Сакрадеми –
Тогда к чему тебе не антресоли?
34 167. И если выправка военная была –
Тогда и ведать должен ты поболе.
34 168. Чтоб птицей-феникс той не возомнил
Себя жадюга, что беднее моли.
34 169. Но щедрой Мэгги, что твоя, Сахъуá, была –
Нашёл ты счастье Богом в сей юдоли…
Твой взгляд приучен к хитростям военным
34 170. «Твой взгляд приучен к хитростям военным,
А я тебя считал невинной ланью»*.
34 171. И трижды воином, пусть, был для всех отменным –
Всё обложила и меня безмерной данью.
34 172. И долго бился, долго я страдал,
Не в силах подчиниться приказанью.
34 173. Не раз, не два восстанья поднимал –
Всё подавляла Мощи властной дланью.
34 174. И даже более и далее пошёл,
Не раз, не два тем побывав за гранью…
34 175. И ничегошеньки там вовсе не нашёл –
Всё сказкой было, статью наказанью.
34 176. Хотя наказанным ни разу не бывал –
Ведь Мэгги не чужда и состраданью.
34 177. Имел я то — чего другим не дали,
Лопатку выбрав снова я баранью.
34 178. И сердцем тленным вдруг бессмертным стал,
Что неподвластно в мире и сознанью.
34 179. Аллах по-прежнему всё милостью прощал,
Хотя и чужд всегда слепому потаканью.
34 180. Тебе ль, Сахъуá, об этом говорить,
Где в Мэгги был твой путь к всесостоянью…
«Незапятнанный Шейх, отпустивший греха на века…»
34 181. Обращенье к Газели Хафúза заветной пришло —
Сердце рвалось из рук, но не будет она жестока…
34 182. И нелёгкой Любовь для меня-горемыки была
До недавних времён, с той Красой не столкнулся пока.
34 183. Лёгок Стих у газели, раз, Мастер Великий велел
Мне покинуть Шираз и забыть навсегда берега.
34 184. Как покинул его и когда-то сам Шах, не беда,
Сокол княжеский хúльмом силён, чтоб смотреть свысока.
34 185. Кто его научил? Что же, горечи полной юдоль
Снова сделает дело, хотя под луною редка…
34 186. Не побасенки, не небылицы несу…
Хитрости зверь избегал победить чтоб любого врага.
34 187. Тот, как аскет что себя всем в миру подносил,
Двери малой одной знать не знал моего кабака,
34 188. Где напиток Любви Бог от Щедрости Вечной Своей
Наливал не всегда и не всем, чтоб любимой горела щека…
34 189. Что же я возомнил о несчастной персоне своей,
Чтобы неуч любой в этом мире взболтнул бы слегка?
34 190. Ничего. Из такого, чтоб каждый в сём мире не знал,
Кто легко различает по виду меня, бедняка.
34 191. И тем более та, что наивностью глупой души
Что в груди у меня, не признала во мне бы дружка.
34 192. Но и я всё такой же упрямый Топор, что рубил,
Рубит, будет рубить — потому не жалей старика.
34 193. И легко мне живётся, хотя и забыта вся жизнь,
Ведь пропета в душе на фарси Шаха вечная эта строка…
34 194. Чтобы смерти не знал, кто уже сладость смерти вкусил,
В большинстве что для жителей этого мира мерзка.
34 195. И опять, и опять — речи эти свои ты ведёшь,
И пугаешь весь мир, и походка полётом жестка.
34 196. Чтоб никто не забыл, притяженья не преодолел,
А иначе — собьётся, хоть виден и луч маяка.
34 197. Сам тем сбившимся был, речи эти вести о любви
Не под силу лишь тем, в жилах коих течёт всё река.
34 198. Чтоб морями тужить, бредить свежей морскою волной…
Мне ль, пустынному, знать. Пожалей же меня, дурака…
34 199. Сахар в деле ценил, словно был я её попугай,
Мёд без края налил мне Аллах, хоть и участь горька.
34 200. Чтобы Мэгги снова бредить? Не слишком ли много хотел?
Ешь скорее тишлúк* с ароматом лесного дымка.
34 201. И забудь о печалях, которым не видно конца —
Жизнь твоя, о Хранитель Времён, Светом в мрак далека.
34 202. И цевьё опусти, хоть и ценишь войны свой устав,
Палец ищет къалáм*, подустав от стального курка.
34 203. В печень Бога вдохни, чтоб навеки себя потерять,
Чтоб не дрогнула впредь Справедливостью эта рука.
34 204. Чтобы с нею остался Сахъуá навсегда… Так велел
«Незапятнанный Шейх, отпустивший греха на века…»*
«Ах, если б исполнялись все желания, Хафúз!»
34 205. «Ах, если б исполнялись все желания, Хафúз!
Тогда бы и великий Джам не потерял свой трон…»*
34 206. Прекрасен сказ, велик Хафúз, что Шахом знаю я,
И как же славен этот мир — коли прожил он в нём.
34 207. И счастлив я, что позже жил, Газель его читал,
И чтеньем тем себя почтил, хоть муравей — не слон.
34 208. Потомком что Махмýду был, Каабу обошёл,
И ласточек морских прилёт — нечестью страшный сон.
34 209. Легко газель течёт опять, коль Мастер указал,
И указанием живёт, поставив всё на кон.
34 210. И удивительный завет у рифмы в слоге есть
Персидской статью, персам честь, где гъáджама закон.
34 211. Полётом счастия паришь, не ведая о том,
Что гравитация в миру свой ищет гравитон.
34 212. Далёк от точных был наук всезнанием своим,
Чтоб априори изучать и скуки слышать стон.
34 213. И речь твоя легко далась, не знаю почему.
Всё потому, что дуракам не ведом ваш загон.
34 214. И если Правда в мире есть — сомненьем не живи,
Иначе Свет твоей Любви светлее стал на тон.
34 215. И вновь с тобой Сакрадеми, Сахъуá, счастлив стервец,
И непонятен никому твой шаг и на микрон.
«Я слышал вчера на заре пленительный голос Зухры…»
34 216. «Я слышал вчера на заре пленительный голос Зухры:
«Будь славен, великий Хафúз…»»* Всю славу ему я вознёс…
34 217. И служат ему Небеса, подвластны иные миры,
Любовью что Свет до людей однажды навек он донёс.
34 218. У миленькой Мэгги моей есть все основанья блистать,
И мир под луной опьянять симфонией чёрных волос.
34 219. Где участь моя — пострадать от этой атаки любви,
Где линии армий моих опять натиск родинки снёс.
34 220. И как же мне быть, подскажи, где вновь за разгромом разгром,
Чтоб, честью своей не скупясь, вновь в жертву себя ей принёс.
34 221. Печальная участь моя. Но слаще удела мне нет,
И рок позавидовал мне букетиком алым из роз.
34 222. У алой четы аромат, что красит небесный бутон,
И мигом меня исцелит пьянящею сказкой из грёз…
34 223. Ну, что ж, я опять поседел, и чёрная краска сошла
За несколько пряностью дней, дождём вслед раскаянья гроз.
34 224. И каяться вечно привык, ошибки в делах не найти,
Где Бог из печали моей прощеньем печали унёс…
34 225. И лучше поддамся я ей, коль с нею я быть обречён,
Другие же — бились за то… И этим — сверх меры запрос.
34 226. И если она вновь с тобой — Сахъуá не напрасно рождён,
И прямо о том говорю, будь трижды я вновь Водонос…
Людям ты — не интересен. Проще как ещё сказать?
34 227. Людям ты — не интересен. Проще как ещё сказать?
Мир подлунный, что ли, пресен, чтобы взять и наказать?
34 228. Ты — не страшный, а — ужасный. Это твёрдо ты прими.
Не станочком безопасным, лезвиём чтобы вонзать?
34 229. Может быть. И хуже даже. Не смогла тебя любовь
Обуздать, дрожал чтоб враже, или чтоб друзей пугать?
34 230. Нет друзей тебе, признайся, одиночеству ты друг,
Тем спокойно запасайся, тем запасом зналась знать…
34 231. К коей — ты не относился. Где сарказм ты весь берёшь?
Вечностью не износился, чтобы заново начать?
34 232. Как начнёшь — когда начала нет у дела без конца?
И подлунного причала не найти, чтобы понять…
34 233. Очень просто понимали, пониманьем кто силён,
Ты умом опять не вышел, это следует признать.
34 234. Я на то — не покушался, умным не считал себя,
Чтобы липой почитался, где берёзе всё стоять…
34 235. И тем более, где ясень был не дуб и не ольха,
Мир подлунный, что труха, снова станет обольщать.
34 236. На меня ты не надейся, я уже не тот игрок,
Хочешь — плачь. А хочешь — смейся. Я не альчик, чтоб играть.
34 237. Не смирился, неуёмный, чтобы с миром в мире жить?
Что ж, Сахъуá, ты был опасен, чтоб на волю выпускать…