Костёр чужих желаний

— Тьма! — как не странно, но первым взорвался Адин. Да не просто взорвался, а даже шагнул к Дану, сжав кулаки. — Да разуй же ты глаза, наконец! Ну, нельзя же не видеть, что шустрит кто-то из ближнего круга! Кто ещё мог вот так нагадить?

— Кто угодно! — глухо рыкнул рогатый. — В замке полно демонов. А вся наша конспирация сразу же накрылась медным тазом.

— Включи мозги! Приказ подписан императором! Императором! Кто тут может так быстро это обстряпать? Только…

Договорить он не успел. Кулак хаш-эда врезал Адину прямо по зубам, как будто заталкивая слова в горло. Пухлые губы ивтора лопнули, как перезревшие вишни, брызнув красным. Голова его мотнулась и гвардеец, попятившись, не удержался на ногах, завалившись неловко, на бок.

Арха не поняла, как все получилось. Мир смешался в какую-то кашу. Внезапно она сама оказалась вдруг висящей на руке дана, хотя между ними добрых пять шагов было, а ведунья не помнила, чтобы даже один делала. И ещё перед глазами оказалась ладонь хаш-эда. Она приближалась медленно, надвигалась, как будто увеличиваясь в размерах — больше и больше.

Ведунья зажмурилась и в голове мелькнула только одна мысль: «Хорошо, что не кулаком!».

Но удара так и не последовало. Тхия дёрнул её назад, отрывая от взбесившегося демона. А Ирраш наоборот шагнул вперёд, заслоняя спиной и перехватывая руку Дана.

— Остынь! — рявкнул шавер.

И мир перестал кувыркаться, замер, словно вмороженный в кусок льда. Арха, плохо соображая, что происходит, таращилась на рогатого, а он смотрел на неё. Зрачки, превратившиеся в щели, как обычно и бывало, когда хаш-эд психовал, расширились, перекрывая почти всю красную радужку. Ведунью хлестнуло такой болью, что она, кажется, вскрикнула. И совершенно точно скрючилась — упала бы, не держи её Тхия. Лекарке казалось, что у неё, чуть пониже груди, пробило дыру. За которой начиналась Бездна. И эта дыра засасывает её, сворачивает тело внутрь самого себя.

Но безумная боль длилась всего мгновение. А потом её отсекло огромной — до самого неба, непрошибаемой стеной. Дан не просто отвернулся. Он закрылся от ведуньи так, что она его не чувствовала. Совсем.

— Так, мессиры, — подала вдруг голос Ю. — Предлагаю продолжить мордобой и выяснение отношений в более удобное время. Ещё минут пять и делать будет что-то поздно. Мой господин, — поклонилась она в сторону Тхия, — я провожу лорда Харрата и Арху… В одно место. Лорду Нашкас и уважаемому… Простите, нас не представили, — кивнула граха медленно поднимающемуся Адину.

— Адин самэр Лайраш, — прошипел ивтор, утирая кровь тыльной стороной ладони и сплёвывая бурый сгусток.

— Да насрать! — заявила трепетная северная красавица. — Короче, вам лучше пока тут остаться. И делать вид, что были с самого начала. Потом, когда проводите гвардейцев, отправляйтесь в мой клан. Найдите там Ри, Призрака моей матери. Она вас проводит. А там тихонечко пересечём границу и отправимся в столицу. Такой план всех устраивает?

— Ты их точно сможешь вывести? — негромко спросил Тхия, странно дёрнувшись, словно хотел подойти к девушке, но передумав в последний момент.

Граха вместо ответа одарила рыжего лорда таким взглядом, какого и сама императрица бы не постеснялась. Арифед больше ничего спрашивать не стал. Просто молча поклонился.

Наивная ведунья считала, что пеший поход ей не страшен. С бабушкой они часто наведывались в лес за лечебными травами, грибами, ягодами. Она даже порадовалась, что ей не грозит поездка на монструозных конягах. Да и что тут был за лес? Почти лишённый подлеска, совсем без бурелома и кустов. Только высокие, ровные, как колонны, лиственницы. А под ногами земля, как ковром укрытая мягким, пружинящим под сапогами мхом.

Пересмотреть собственные взгляды на прогулки ей пришлось уже где-то после полудня. Останавливались они всего один раз — возле ручья. Из которого предусмотрительная граха наполнила две кожаные фляжки-бурдючка. Когда она их успела прихватить, ведунья понятия не имела. Но и та остановка была до обидного короткой.

И лекарке потребовалось совсем чуть-чуть, чтобы перестать соображать. По крайней мере, судя по солнцу, времени прошло немного. А по собственным ощущениям девушки миновала целая вечность.

Сначала больше всего её волновало требовательное урчание в желудке. Все-таки, ела она в последний раз ещё накануне вечером. Но вскоре голод совсем перестал заботить. Зато все внимание сосредоточилось на ногах. Арха была уверена, что в сапоги ей какой-то шутник перца насыпал. А ещё под ступнями что-то подозрительно начало хлюпать. Ещё икры свело судорогой и больше не отпускало.

Поэтому двигалась девушка вперёд исключительно на личном упрямстве. Поднимая голову только изредка, выискивая впереди какое-нибудь отдельное дерево. Клятвенно обещая себе, что как только она до него дойдёт, то обязательно упадёт. Но потом было ещё одно дерево, и ещё одно. И так до бесконечности.

Дан держался неподалёку и, кажется, время от времени посматривал на неё. Но ничего не говорил и близко не подходил. Только вот на переживания по этому поводу ни моральных, ни физических сил не оставалось. Лишь бы уж куда-нибудь дойти.

Вроде бы, хаш-эд что-то сказал, но лекарка даже не разобрала, что именно. Да и не прислушивалась. Зато когда Ю остановилась, Арха буквально врезалась в неё, не сразу сообразив притормозить и отдавив грахе ногу. За что удостоилась от великанши парочки нелицеприятных эпитетов. Но и на это, честно говоря, ей было плевать.

Зато когда гигантша, убедившись в полной невменяемости ведуньи, усадила её на землю, прислонив к дереву, наступило счастье. Полное и безоговорочное. Арха равнодушно смотрела, как Ю стягивает с неё сапоги, а потом и чулки. Которые оказались дырявыми настолько, что даже на роль дуршлага не годились.

Откуда-то с боку вырулил Дан, протянул грахе белую тряпку, смерил лекарку мрачным взглядом и опять скрылся с глаз. Только когда великанша начала раздирать ткань на полосы, до лекарки дошло, что тряпка была нижней рубахой. Видимо, пожертвованной лордом в пользу страждущих.

Ю, смочив лоскут водой, быстро и умела смыла с ног страдающей ведуньи кровь и как-то странно перебинтовала её ступни, снова натянув сверху сапоги.

— Только не говори, что мы сейчас опять пойдём, — простонала Арха, мечтая очутиться хоть в самой Тьме, но только не в этом проклятом лесу.

— И сейчас пойдём и до вечера идти будем, — успокоила её сердобольная подруга. — И ещё завтра. А если не доберёмся, то и послезавтра.

Лекарка застонала сквозь зубы. Хотя звук больше походил на вой. Но, покряхтывая как старая бабка, и придерживаясь рукой за дерево, пачкающее ладошку смолой, она кое-как поднялась. Шагнула — и снова села на землю. Лучше бы никакой остановки не было. Потому что у лекарки возникло полное ощущение, что она сунула ступни в огонь.

— Так я и думала, — хмыкнула Ю. — К кому на ручки пойдёшь? В смысле, что предпочитаешь? Ко мне на плечо или к нему на ручки?

Граха кивнула куда-то в сторону, видимо, подразумевая Дана. Конечно, соблазн задрать нос и гордо заявить, что она и сама справится, был велик. Вот только боль, пусть и не столь значительная — другие-то и худшие испытания переносили, верно? — заставляла гордость застесняться и скромно удалится. Ведунья решила, что самостоятельность можно проявить и в другой ситуации.

Вот только хаш-эд явно не горел желанием брать её на ручки. Кажется, он вообще не собирался к ней близко подходить. Но ведь ничего ненормального не случилось, верно? Все как обычно. Только рискнёшь подумать, что ситуация наладилась и со всеми проблемами разобрались, как сверху падает… что-нибудь дурно пахнущее.

И в данный момент ведунья даже не могла сказать, будто все полетело во Тьму из-за мелочи. Адаша — это не мелочь. Это очень крупная во всех смыслах проблема. И, наверное, наивно было делать вид, что её не существует. Рано или поздно, но все бы и рухнуло именно по этой причине. На этот раз, кажется, стоило действительно начинать учиться жить… одной. Даже и не «без него». Быть верной демону она Матери поклялась.