Инспектор и «Соловей»

В тот день, когда я начал допрос Крицкера, была приглашена к инспектору уголовного розыска и Татьяна Тарасова. Он должен был установить точно, где, в какое время виделись шестого марта Татьяна и Сэм. Эти сведения должны были дополнить картину. Ей тоже предъявили для опознания нож. Она решительно заявила, что ножа у Сэма никогда не видела.

После допроса она снова попросила свидания:

— Завтра у него день рождения. Разрешите хоть два слова ему сказать.

Инспектор разрешил принести передачу.

— Это и будет вашим поздравлением. На большее не имею права.

На следующий день Тарасова принесла торт, пирожки, колбасу, бутылку коньяка. Я попросил ее поменять коньяк на ситро. Столик накрыли в моем кабинете. А через некоторое время привели на допрос Сэма.

Пригласили его прямо к столу:

— Вас поздравила с днем рождения очень интересная женщина — Татьяна Тарасова. И я присоединяюсь к ней. Видите, есть люди, которые вас любят. Поешьте. Приятного аппетита.

Он с жадностью набросился на еду.

Пока он уминал колбасу и другую еду, я по выражению его лица старался угадать, о чем он сейчас думает. Упоминание о Тарасовой, о старике в проходном дворе и ребятах, которые его видели в тот вечер, наконец, — нож — все это свидетельствовало о том, что мы имеем очень много улик и доказательств, которые можем предъявить суду. Интересно, понял он, что проиграл?..

Вот он насытился. Начал шарить по карманам, Привычка курильщика — после еды сделать хоть несколько затяжек. Предложил ему свои сигареты. Покурили.

— Ну, Сэм, будем говорить правду или опять вертеться вокруг да около? Между прочим, Татьяна просила передать, что будет вас ждать, если станете честным человеком.

Он промолчал. Задумался. Видимо, нужно было что-то решить важное для себя.

— Еще раз повторяю, Крицкер, сейчас правдивые показания и истинная картина происшествия нужнее всего вам. Все сходится на том, что в проходном дворе было два человека. Один из них действовал ножом. Если вы из ложного чувства долга выгородите своего друга — значит вы убили. Третьего — нет. Если вы настаиваете на версии с автомобилем — мы будем продолжать поиски. Но ведь они ни к чему не приведут. Вы отлично это понимаете. Ненужная затяжка. Итак — правда. Только правда.

Он зажал голову руками, уперев локти о колени. Я молчал. Знал, что наступил решительный момент. Кризис. Если он сейчас сумеет преодолеть барьер воровского закона — расскажет всю правду.

— Если выложу все начистоту — следствие и суд учтут это? Будет мне снисхождение?

— Безусловно. Помните, что вас ждет Татьяна. Очень хороший человек.

Было ясно, что лед тронулся.

— Если вы решили говорить правду — я включу магнитофон.

— Включайте. Ваша взяла.

— Меня интересуют все подробности, как вы провели вечер шестого марта. Сейчас я приглашу своего помощника и мы выслушаем вас.

Вошел инспектор угрозыска. Он понял, что нужно включить запись.

— Шестое марта — день рождения женщины, которую я люблю, Танюхи. Наверно, и она меня любит. Видите, Татьяна не отказалась от меня и сейчас, — он кивнул на столик, где еще были остатки еды. — Мы решили отпраздновать именины на квартире Виты Чижевской. Это — подруга Тани. Я дал денег Вите, чтобы она купила еды, вина.

— Зачем вино, ведь сами вы не пьете?

— Для остальных. Где-то часов в семь вечера я забежал на квартиру. Вижу стол отменный. Вскоре явился и Акименко. Он тоже остался доволен столом. Выпил стакан водки. И спросил у меня — какой подарок приготовил имениннице. Я показал ему парфюмерный набор. «Эх ты, нашел, что дарить. Через месяц все выветрится и она о твоем подарке забудет. Надо какую-нибудь дорогую вещь. Пойдем, сейчас по-быстрому сообразим. Есть у меня на примете один кулак. У него всегда — денег куча».

Мы сказали девушкам, что идем кое-что прикупить к столу, и ушли. Поехали на привокзальную площадь. Там есть небольшая забегаловка. Зашли, присмотрелись. Акименко показал на компанию, примостившуюся в углу, и шепнул мне: «Того в сером пальто возьмем на крюк. Будет добыча».

Для отвода глаз мы заказали пива, салат какой-то и пристроились неподалеку от этой компании.

— Вы лично этого человека знали прежде?

— Мне его показал Акименко в забегаловке. Значит, он его знал.

— Откуда?

— Понятия не имею.

— Продолжайте.

— Было без четверти восемь, когда официантка и буфетчица начали торопить посетителей: «Закрываем». Наши соседи, их было человек шесть, поднялись из-за стола. Тот, в сером пальто, пошел к стойке рассчитываться, я стал за ним: думал незаметно потяну бумажник и дело с концом. Но мне не удалось этого сделать.

Они пошли на троллейбусную остановку. Мы за ними. Доехали до центра. И здесь человек в сером пальто остался один. Мы облегченно вздохнули. Были уверены, что сможем отцепить его от бумажника. Он постоял на углу, видимо, прикидывая, куда ему пойти. Больше всего мы боялись, что он сядет в другой троллейбус и поедет домой. Но он двинулся к универмагу. Вы, наверно, знаете, что творится в магазинах накануне женского праздника — всюду одни мужчины в очередях стоят. Раскупают все подряд. Попробуй без очереди что-то взять — вытолкнут, а если руку в чужой карман сунешь, наверно, на месте прикончат. В такие дни я не работал, не хотел рисковать. В общем, шли мы следом за этим бумажником в сером пальто. А он как назло — самые людные места выбирал, переходя из отдела в отдел. Обошел все этажи универмага, потом в соседний магазин подался, затем в кондитерский направился. Хоть бы где в очередь стал, мы бы за ним пристроились. Уж начали терпение терять. Я еще сказал Валере: «Давай другого возьмем». А он отмахнулся: «Только этого!»

Больше часа мы за этим человеком мотались. Потом он в проходной двор повернул. По естественной надобности пристроился возле сарайчика. Спиной к нам стал. Самая удобная позиция. Валера сзади подошел и по голове кулаком его ударил. Видно, шапка смягчила удар. Этот человек развернулся и со всего размаху Валере в челюсть въехал. Он отскочил и выхватил нож. Я стоял поодаль — боялся, что в воротах кто-то появится. Крикнул: «Не надо, Валера». Он выругался и пошел с ножом на него. Но и этот человек был неробкого десятка, он схватил Валеру за руку. За правую. Откуда ему было знать, что Валера левша? И он ударил изо всей силы ножом. Потом еще несколько раз. Человек упал.

Именно в это время со стороны переулка показался старик. Я свистнул потихоньку. Это был наш условный сигнал. Валера сделал вид будто помогает пьяному подняться на ноги. Когда старик вышел за ворота, я подошел ближе и увидел лужу крови на снегу. Меня чуть не стошнило и я бросился бежать, сам не зная куда. Валера догнал меня на улице. Мы немного пришли в себя. Куртка Акименко была облеплена снегом, но сквозь него виднелись пятна крови. Он передал мне бумажник, снял куртку и пытался снегом стереть кровь. Но сколько ни тер, нам казалось, что пятна снова проступают.

— Придется с курткой расстаться, — сказал я Валере. — Заскочим ко мне. Я тебе свою ватную фуфайку дам.

— А куртку куда? — спросил он.

— В котельную сунем.

Однако кочегар на этот раз оказался трезвым, и мы не могли подойти к котлу. После этого Валера предложил:

— Поедем на озеро. В прорубь спустим. Никто не найдет ее.

Мы завернули куртку в газету и поехали на озеро. Недалеко от парка ремонтировали какой-то дом. Мы взяли два кирпича и обернули их курткой. Нашли лунку, возле которой днем рыбаки занимались подледным ловом, и опустили в нее куртку. Времени на эту операцию ушло много. Когда мы вернулись в город, магазины уже были закрыты. Ведь мы за подарком вышли. Но случилась вот какая история.

— Куда девался бумажник? — задал вопрос инспектор.

— Деньги я вынул, а бумажник — в карман куртки сунул.

— Что было после того, как вы вернулись в город?

— Без подарка возвращаться неудобно. Мы присмотрели недалеко от площади одинокую женщину. Подошли к ней и предложили снять шубу. Она запротестовала. И сама отдала нам золотые часики, квадратные. Как подарок для Тани они нам подходили. По дороге мы поклялись, что все происшедшее останется нашей тайной навечно. Потом мы пришли на именины и преподнесли Тане подарок. Она была очень обижена столь долгим отсутствием. Но часы ее обрадовали.