Инспектор и «Соловей»

— Кое-что я припоминаю. Тогда я на это не обратил внимания. Но сейчас мне кажется, что Леня сказал: «Со двора выбежали два человека».

— Кажется или точно? — переспросил я.

— Да, он это сказал! — уже уверенно ответил Валентин.

На этом наша беседа закончилась. Мы попросили его никому ничего не говорить, не писать о нашем разговоре друзьям.

Едва за ним закрылась дверь кабинета, я спросил инспектора, какого цвета куртка ему нужна. Он рассказал мне о беседе со сторожем музея Матвеем Курганом. А я ему — о посещении Аси Кремневой. На душе стало как-то спокойнее: хоть и не вышли на след, но уже были на подступах к нему. Теперь нужно было срочно побеседовать с Ломачевским и Мурзыкаевым.

В первые дни апреля ветер разогнал тучи. Повеяло настоящим теплом. Весна взяла свое. Снег быстро таял и буквально на глазах превращался в ручьи. А как только снег сошел, мы стали обладателями совершенно неожиданного сюрприза. Матвей Курган, сторож музея, утром шел с дежурства через проходной двор. Ковылял между лужами и в одной из них увидел нож с наборной рукояткой из цветной пластмассы. Ой лежал метрах в двадцати от того места, где был обнаружен труп Палия. Старик осторожно поднял нож, бережно завернул в газету и пошел в милицию. Самодельная финка была отправлена на экспертизу. Криминалисты нашли на основании клинка, у самой рукоятки, ворсинки шерсти. Они были из ткани, из которой было сшито пальто Николая Константиновича.

Это давало основания полагать, что именно этим ножом были нанесены смертельные раны Палию.

Уж как мы благодарили старика за его бесценную находку. Он был доволен, что оказал нам услугу.

Но когда он ушел, мы призадумались. Нож есть, но кто его хозяин? Не выставлять же эту финку в столе находок и ждать пока за ней придет владелец.

К этому времени по нашей просьбе Леониду Ломачевскому и Евгению Мурзыкаеву предоставили краткосрочный отпуск. Мы встретили их на вокзале и прямо там, в линейном отделении милиции, взяли у них показания. Беседовали с ними поочередно. У них были доказательства весьма убедительные. Когда мы спросили у них, видели ли они кого-нибудь вечером 6 марта выходящими со двора, получили важный ответ: не выходили, а выбегали двое. На одном действительно была нейлоновая куртка, прошитая подобно ватному одеялу. Цвет запомнили: синий. И того, кто выбежал первым, Леонид знал. Это был Семен Крицкер. Он проживает недалеко от центральной площади.

— Вы с ним знакомы?

— Нет. Но я его видел в обществе нечистоплотных людей. Слышал, что его зовут Сэм.

— Как вы понимаете нечистоплотность?

— Нечестность. Такие люди сразу узнаются.

Мы проверили, есть ли в нашем городе Семен Крицкер. Вскоре получили о нем более подробные сведения. Он недавно вернулся из мест заключения, где отбывал срок за карманные кражи. «Сэм» — воровская кличка. Он и сейчас занимается своим промыслом. В хулиганстве, пьяных дебошах не замечен. Перед нами встала задача заполучить этого карманника в свои руки. А это можно было сделать, только поймав его на месте преступления, с поличным. Если вызвать его по другому вопросу, он может разгадать наши истинные замыслы и увильнуть от ответа.

Десять дней продолжалось наблюдение сотрудников угрозыска и дружинников за этим скользким типом. И, наконец, на центральном рынке он был схвачен через полминуты после того, как вытащил бумажник у одного человека.

А в это время Ася Кремнева, по нашей просьбе, снова стала встречаться со своим старым знакомым Юрой. Встретились они будто случайно. Ася даже была обижена, что он ее перестал навещать.

— Прикончили твоего друга — заскучала, — с ухмылкой проговорил Юра. — Знал я, что так будет.

Ася проглотила пилюлю.

Они стали встречаться довольно часто. Вероятно, этот парень думал, что настал момент сближения. В один вечер он открыл ей душу. Рассказал, что зовут его не Юрой, а Василием. Работает на химзаводе. Раньше бывал в разных компаниях. Но теперь решил остепениться. А может быть, и жениться. Очень хочет, чтобы Ася ему в этом помогла.

— Откуда ты знал, что моя дружба с Палием закончится трагично? — задала она неожиданный вопрос.

По тому, как он растерялся и невнятно ответил, Ася решила: ему что-то известно.

— К чему была эта маскировка с именем? Кто твои дружки? — продолжала задавать вопросы Ася.

Василий рассвирепел. Он стал что-то подозревать.

— Почему ты об этом спрашиваешь? Захотела к своему другу? — спросил он грозно.

— Ну не сердись, Василий-Юрий, — ответила, как могла ласково Ася. — Ведь ты второй раз делаешь мне предложение. Должна я знать о тебе, твоих друзьях, чтобы на что-то решиться. Скажи, кто твой друг и я скажу кто ты — это древняя истина.

Ответ был логичным. Но собеседник решил ее проверить:

— Я тебя недавно видел выходящей из милиции.

— Вызывали по делу Палия. До сих пор не могут поймать убийцу. А ты, случайно, не знаешь, кто это мог сделать?

Вася промолчал. И Ася вновь подсознательно подумала, что он знает, знает о многом.

— Может быть, ты меня познакомишь со своими друзьями?

— Вряд ли ты найдешь с ними общий язык. Они люди другого круга.

— С тобой мы ведь находим. А ты тоже не моего круга.

— Я больше с ними не общаюсь и не хочу видеться.

— Как ты, однако, легко бросаешь друзей. В один день ты так же легко и от меня откажешься.

— Просто я считаю, что они больше не нужны.

— А прежде были нужны? «Мавр сделал свое дело, мавр может уйти». Впрочем, ты этого не знаешь. Я забыла.

— Не знаю никакого мавра. Так какой ответ ты мне даешь?

— Я сказала. Хочу прежде узнать твоих друзей. Чтобы лучше понять тебя. Потом буду решать.

— Я тебе расскажу о них и ты сама поймешь, что с такими людьми не следует знакомиться порядочной женщине. Но боюсь, что ты и со мной после этого не захочешь знаться.

— Думаю, что не это может быть главной причиной! — дразнила она Василия.

— Ну, так слушай. Несколько лет назад я был осужден за соучастие в краже. Не думай, что я крал. Меня попросили постоять ну, допустим, на страже: и если кто-нибудь появится — свистнуть. Это дело провалилось. Всех, и в том числе меня, осудили.

В лагере я подружился с другими ребятами. Они были настоящими сорвиголовами. Один имел две судимости, другой три. У каждого за плечами было по мокрому делу.

— Час от часу не легче. Отличные друзья, — иронически заметила Ася. — Пожалуй, ты прав. Не стоит с ними знакомиться. Во всяком случае у меня уже нет никакого желания.

— А я о чем тебе говорил? Малютка, слушайся меня — в накладе не будешь.

— Я сварю кофе. А ты пока подумай, как можно от них избавиться, — сказала Ася и вышла в кухню.

Когда она вернулась с двумя чашечками кофе, Василий полулежал на диване.

— Может, выпьешь чего-нибудь крепче?

— Не откажусь. Сегодня у меня трудный вечер.

— Ты, кажется, назвал фамилии этих рецидивистов? — спросила Ася, налив бокал водки.

Не говорил. Зачем тебе их фамилии знать?

— Чтобы остерегаться при случае, А чем они теперь занимаются?

— Их условно освободили. Они работают. Изредка выходят на добычу. Пожалуйста, не проговорись. Будь здорова.

Он залпом осушил бокал.

— Если с тобой будут знакомиться Владимир Басюк или Валерий Акименко — остерегайся.

— Можешь не сомневаться. За сто верст таких людей буду обходить.

Утром мы получили записку, в которой были три фамилии — Юрия-Василия, Владимира Басюка, Валерия Акименко. За ними было установлено тщательное наблюдение. Сведения о том, что Владимир Басюк, Валерий Акименко занимаются грабежами пьяных граждан подтвердились.

Поскольку они были освобождены условно, уроков не извлекли, нетрудно было их водворить снова в исправительно-трудовую колонию. Но нужно прежде с ними поговорить. Важно было знать, знакомы ли они с Сэмом. Мы не хотели преждевременным арестом настораживать их. Послали обыкновенную повестку, мол, пожалуйте в такое-то время к нам для уточнения данных. Юра-Вася, Владимир Басюк явились в назначенный срок. Валерий Акименко — отсутствовал. Посланный по адресу оперативный сотрудник установил, что Акименко бежал. Тотчас был объявлен всесоюзный розыск. На станции Чернигов Акименко был снят с поезда и на следующий день мы могли с ним говорить.