Страница 22 из 32
Она посмотрела на меня исподлобья. Помолчала. Спокойно ответила:
— Нет, он не мог этого сделать. Труслив. Но он мне говорил, что у него есть друзья — железные парни. Они могут на любое дело пойти.
— Пожалуй, вы правильно рассудили. За этим, может, что-то крыться. Можете вы более подробно узнать о Юре и его дружках? Хотите нам помочь?
— Пришла, чтобы хоть этим искупить свою вину. И очень хочу, чтобы убийца не остался безнаказанным.
Я попытался ее успокоить и потому сказал:
— Не вижу вашей вины. Теперь у нас общая цель. Считайте, что мы заключили договор во имя человека, которого вы любили. Да, как вы узнали об этом трагическом случае?
— Я уговорила Николая Константиновича пойти работать механиком на наш завод. Шестого марта, в день первой своей получки, он сказал, мне, что зайдет вечером отметить это событие и поздравить с наступающим праздником. Я ждала его весь вечер. Он не пришел. Такого никогда не случалось. Сердцем я поняла, что с ним приключилась беда. А утром на заводе мне сказали, что Николая Константиновича нет в живых. Я заболела. И только сегодня поднялась, чтобы пойти в милицию.
Совсем неожиданный оборот дела. Эта девушка должна стать нашим союзником. Когда она ушла, у меня мелькнула мысль — не предпринимает ли кто-то отвлекающий маневр. Но мне не верилось, что она могла пойти на такой шаг. Очень искренне говорила. Такое горе даже самая талантливая актриса не смогла бы сыграть. И вскоре я убедился, что чутье не обмануло меня. Ася помогла нам добыть такие сведения, без которых мы могли бы долго и безуспешно искать преступников.
…Поплавок удочки Юрия Борисовича давно скрылся под водой, а он не обращал на него внимания. И только заметив мой взгляд, он почти автоматически подсек. И в тот же миг над водой затрепыхался бычок. Вскоре и мне удалось вытащить бычка. Начался клев. Беседа прервалась. Но я знал, что она продолжится после лова.
В дом отдыха мы возвращались довольные. Полное ведерко рыбы и предвкушение наваристой ухи были причиной хорошего настроения.
К вечеру разразилась гроза. Вспышки молнии освежали бушевавшую морскую лагуну. Волны вздымались, словно стремились раздвинуть своими вершинами низко нависшие тучи. Но не достигнув туч, со страшным грохотом обрушивались они на песчаный берег и снова с ревом скатывались в море.
Мы сидели на террасе, наблюдая грозу над морем. И Юрий Борисович продолжал свой рассказ:
— Инспектор угрозыска пригласил на беседу Валентина Мрыщака. Парень недавно вернулся из армии. Работал на экспериментальном заводе. Пока инспектор с ним разговаривал, я по телефону навел о нем справки. Никаких компрометирующих данных, На заводе числится в середняках. Не очень активен, но и в отстающих не ходит. В общем, эти предварительные сведения давали какое-то направление для разговора. Но ведь за такой неяркостью могло скрываться что-то более серьезное. Едва я вошел в кабинет, Мрыщак по-армейски встал, а инспектор доложил:
— Этот гражданин — Валентин Мрыщак. Он звонил нам шестого марта.
По тону доклада было ясно, что с парнем можно вести спокойный разговор.
Мы сели на диван. Мне очень хотелось, чтобы наша встреча перешла в непринужденную беседу и не носила характера допроса. Протоколы настораживают партнера, не дают возможности установить контакт, вызвать взаимное доверие. Я спросил у него:
— Почему же вы в тот вечер не назвали свою фамилию, адрес?
— У меня никто об этом не спрашивал. Но даже если бы и спросили, не сказал бы. Во-первых, я не хочу быть свидетелем, во-вторых, очень торопился, а самое главное — не был уверен, что этот человек был мертв.
— Кто еще видел убитого? Куда вы торопились? Как вы попали в проходной двор?
Я специально задавал ему но нескольку вопросов одновременно. Рассчитывал — пока он ответит на один, не успеет подготовиться к следующему. Но Валентин отвечал вразумительно и без утайки:
— У меня была назначена встреча с приятелями. Я немного опаздывал и чтобы выиграть время решил сократить путь. Мы торопились на вечер в кооперативный техникум.
— С кем?
— С Леней Ломачевским и Женей Мурзыкаевым.
Инспектор поднялся с дивана и попросил разрешения выйти. Мне было ясно, что он отправился наводить справки о тех, кого назвал Валентин. Если он назвал вымышленные имена — мы на месте уличим его во лжи. А пока я старался узнать побольше деталей.
— Значит, эти ребята долго ждали вас на площади?
— Да. Когда я пришел, они были недовольны. Но я им сказал, что во дворе убили человека. Они не поверили. И пошли сами посмотреть.
— А вы остались?
— Нет. Я пошел к автомату возле музея и позвонил сюда.
Теперь мне было понятно, почему расстояние в 400 метров он преодолел за 10 минут. — Что было потом?
— Женя и Леня пришли со двора и сказали, что это пьяный, наверно, разбил бутылку красного вина. Могло быть и так, потому что снег все укрывал. Мы решили, что от холода он отрезвеет и сам пойдет домой. Но все же позвонили уже из другого автомата в вытрезвитель.
— Из какого?
— Рядом с техникумом. Мы купили бутылку вина, немного печенья, конфет и отправились на вечер. Вот и все, что я знаю.
— Вы сказали ребятам, что звонили в милицию?
— Нет. Думал, что они будут меня ругать за это.
В его ответах все было логично. Вызывало некоторое недоумение, что трое молодых парней равнодушно оставили на снегу человека. Пусть даже пьяного.
— Кто-нибудь может подтвердить, что вы были в магазине? На вечере?
— Девушки могут сказать, когда мы приехали в техникум. А насчет магазина — не знаю. Прошло ведь много дней. Может быть, продавщица или кассир. Она слишком долго давала сдачу с двадцатипятирублевки. Я ее поторопил. Она так косо на меня посмотрела.
В кабинет вошел инспектор. По выражению его лица можно было сразу догадаться, что фамилии названы правильно. Он включился в беседу:
— Скажите, пожалуйста, Валентин, какая одежда была на вас и ваших приятелях в тот вечер. Постарайтесь вспомнить.
Парень описал, свой наряд — зимнее пальто, шапка-ушанка, черный костюм.
— А на других какие были пальто? — нетерпеливо спросил инспектор.
— Женя всегда ходил в коричневом пальто, а Леня в нейлоновой спортивной куртке.
— Какого цвета куртка? — вырвалось у инспектора. В глазах его заиграли зайчики. Я знал, что теперь решающие значение имеет, какой цвет назовет Валентин.
— Куртка у него была зеленая, — ничего не подозревая, ответил Валентин.
Зайчики в глазах инспектора погасли. Он как-то обмяк. И еще раз почти равнодушно переспросил:
— Вспомните цвет куртки. Может быть, синяя? Это имеет большое значение.
Но парень стоял на своем:
— Зеленая. Она, наверно, еще хранится у его матери.
— А что Лени разве нет? — удивился я.
— Через несколько дней после этого случая Леню и Женю призвали в армию, — ответил Валентин.
Мельком взглянув на инспектора, я понял, что он об этом уже знает.
— Вы с ними переписываетесь? Знаете, где они служат?
— Не переписываюсь, но знаю где служат.
Мы дали ему отдохнуть. Покурили. А потом я обратился к Валентину:
— Понимаю, что вы не имеете отношения к тому трагическому происшествию. Вы пришли в проходной двор после того, как произошло убийство. Но ваши друзья были у ворот этого двора раньше, когда этот человек был еще жив. Подозрение, разумеется, падает на них. Мы вынуждены их допросить. Вспомните, быть может они о чем-то говорили по поводу убийства, может быть видели кого-нибудь. Подумайте. Вспомните. Прошу, Валентин, учесть, что это имеет важное значение для вас, ваших друзей и для нас. Скажу вам прямо — убийца до сих пор не задержан. И еще: были ли у ваших друзей ножи?
— Не маленький. Все понял. Могу дать голову на отсечение, что Женя и Леня никогда на такое дело не пошли бы. Не такие ребята. Ножа у них никогда не видел.
Он говорил искренне. Трудно было ему не поверить.
— Нам придется все проверить, — сказал инспектор.