Грабли (ЛП)

Я бы точно проронила пару слезинок, когда он умер, в отличие от холодного и беспечного Девона, который выглядел практически облегченным, когда его отец отправился в могилу.

Не желая проявлять больше эмоций, чем уже было, я рассмеялась во все горло.

"Говори за себя, Девон. Мой отец - это бомба точка ком".

"Мне может быть семьдесят пять, но, по крайней мере, ты никогда не поймаешь меня на том, что ты сейчас сказал".

"Что это было?" спросил я.

Он усмехнулся. "Хорошая попытка".

"Как насчет момента дзен?" предложила я. "Давай поговорим о странных животных. Ты когда-нибудь видел низинного полосатого тенрека?"

"Не могу сказать, что видел".

"Они похожи на отбеленных скунсов, которые только что проснулись после ночи вечеринок и MDMA, и им нужно сделать корни".

"А как насчет мархоров?" - спросил он. "Они похожи на женщин из рекламы BabyLiss. Хорошего дня, Свен. Спасибо за хорошие новости".

После того как мы повесили трубку, я отправила доктору Бьорну электронное письмо, в котором сообщила ему о развитии событий и спросила, нужно ли мне делать что-то еще, кроме как хорошо питаться, хорошо спать, отдыхать и всего прочего, о чем я уже прочитала в десятках статей о беременности, которые поглощала ежедневно.

Я снова открыла чат с девочками, мои пальцы дрожали от волнения. Было слишком рано. Я знала это. И совершенно безответственно, учитывая, что это была беременность с высоким риском. Но я никогда не умела откладывать удовлетворение на потом.

У меня есть новости. Встретимся завтра в Бостон Коммон?

Эшлинг: Конечно.

Перси: Кажется, я знаю, что это такое, и я взволнована.

Сейлор: увидимся там.

Мне не нужен был Девон.

У меня были "Бостон Беллз".

10

Бель

Четырнадцать лет.

Первый раз - это невинно.

Я даже не думаю, что это можно назвать первым разом.

Мы уже глубоко в девятом классе - экзамены, домашние задания, девчачьи кружки. Я держусь подальше от белого шума и придерживаюсь цели: бегать быстрее всех, следить за тем, чтобы к моей младшей сестре Персефоне и ее подруге Сейлор не приставали в школе, и фантазировать о поцелуях с тренером Локеном.

Во время одной из наших изнурительных тренировок по бегу я чувствую острую боль в колене.

Я продолжаю бежать - я не сдаюсь. Но когда Локен дает свисток, который вечно спрятан у него во рту, я останавливаюсь и, прихрамывая, возвращаюсь к нему вместе с остальными бегунами. Я пытаюсь скрыть свою хромоту, потому что начинаю понимать кое-что о человеческой природе. Когда люди чуют слабость, они набрасываются.

"Черт, чувак. Это выглядит грубо". Адам Хэндлер гримасничает, дергая подбородком в направлении моего колена. Я смотрю вниз, все еще ковыляя к тренеру. Действительно, дерьмо. Мое колено опухло и покраснело.

"Все в порядке", - защищаюсь я. "Я едва чувствую его".

"Что здесь происходит, Пенроуз?" Мистер Локен сжимает кулаки на поясе. Его голос нежный, мягче, чем тон, которым он разговаривает с мальчиками. Никто никогда его на это не попрекает. Да и зачем? Я единственная девочка в команде, поэтому люди просто думают, что это попытка сделать так, чтобы я почувствовала себя желанной.

Только я знаю правду.

Правда в том, что в последнее время он все больше и больше мне нравится.

И я отвечаю ему тем же.

Я знаю, что это неправильно. Я знаю, что он женат. Что его жена беременна. Я не глупая. Но я не планирую никуда с этим идти. Я просто хочу насладиться его вниманием. Вот и все. В каком-то смысле (в самом деле, в самом плохом, окольным путем), я даже думаю, что оказываю услугу его жене. Пока он не сводит с меня глаз, ему ничего не грозит за то, что он будет действовать в соответствии со своими желаниями. По крайней мере, он не будет ей изменять.

В любом случае, это глупо. Я ее не знаю и ничем ей не обязан. И еще, может это только в моей странной голове. Может, он все-таки не смотрит на меня?

"Все хорошо, тренер". Я улыбаюсь сквозь боль, показывая ему, что я храбрец.

"По мне, так не очень. Давай."

Я так и делаю. Все остальные мальчики окружают меня, ноги-зубочистки и уши-переростки торчат из их тел. Они все морщатся и показывают на мое колено.

Вот и неприятности, как любит говорить папа.

Тренер Локен опускается на одно колено и хмуро смотрит на мою ногу. Я чувствую, как его дыхание царапает мою кожу. Она горячая и влажная. Возбужденные мурашки бегут друг за другом по моему позвоночнику.

"Я принесу тебе пакет со льдом. Подождите в моем кабинете".

"Нет, правда, я в порядке", - протестует мой тупой рот, хотя мой мозг говорит ему заткнуться и воспользоваться преимуществом. У меня никогда не было времени один на один с тренером Локеном.

"Ничего хорошего не будет, когда ты будешь весь сезон сидеть на скамейке запасных из-за колена бегуна, и я потеряю свою звезду бега по пересеченной местности, а ты потеряешь свою стипендию". Локен уже стоит спиной ко мне, пока он ведет остальных мальчиков в раздевалку.

Я хромаю к его кабинету, который находится в конце коридора. Дверь открыта. Я сажусь перед его столом и начинаю хныкать, потому что, черт возьми, это действительно больно. В поисках отвлекающего маневра я оглядываюсь вокруг. На его полках стоит куча книг о беге, несколько трофеев и фотографии в рамке, на которых он обнимает известных спортсменов. На его светлом деревянном столе лежит его фотография с помолвкой и женой. Они стоят на каком-то сенокосном поле, целуются, и ее рука наклонена к камере, чтобы поймать кольцо с бриллиантом. Она выглядит маленькой, брюнеткой и ... я не знаю ... хорошей. Она выглядит как хороший человек, а не как все то, чем я надеялся, что она будет. На меня накатывает ужасное, отвратительное чувство вины за то, что я постоянно фантазировала о том, как он меня целует.

Это глупо. Я должна встать и уйти.

Бросить бег по пересеченной местности, пока я нахожусь в этом. Волейбол больше подходит мне.

Я опираюсь на подлокотники, собираясь встать, когда он входит в свой кабинет и закрывает дверь. Он больше, чем я помнила. Выше. Он заполняет всю комнату. Он напоминает мне моего отца, а я без ума от своего отца. Но мистер Локен все еще выглядит достаточно мальчишкой, чтобы, в отличие от моего отца, мне не было жутко думать о том, чтобы поцеловать его.

Я откинулся в кресле. Все как обычно.

Тренер Локен поднимает в воздух пакет со льдом, затем бросает его мне. "Жми".

Я делаю то, что мне говорят. Холод приятно ощущается на колене. Я стону. "Лучше бы я получил стипендию. Мне даже не нравится бегать".

Он смеется и, к моему удивлению, тащит свой стул и ставит его напротив моего. Мое сердце бьется со скоростью тысяча миль в минуту.

"Как ты себя чувствуешь сейчас?" - спрашивает он. Его тембр низкий, хрипловатый.

"Да. Отлично." Я чувствую себя такой глупой, такой молодой, такой юной. Мне хочется сказать что-нибудь изысканное. Что-нибудь, что выведет его из равновесия. Чтобы он понял, что я не просто ребенок.

"Позвольте мне взглянуть". Он приглашающе похлопывает себя по колену.

Я перевожу взгляд на него, не понимая, о чем он меня просит. Конечно, он не предлагает...

"Положи свою ногу мне на колени. Я хочу посмотреть, что случилось".

Я делаю то, что мне говорят, моя грудь раздувается от гордости. Я уверена, что он никогда не предложил бы этого никому из других мальчиков в моей команде.

На его коленях упругие мышцы. Твердые, как камень. Моя нога длинная и худая, и если присмотреться, ее покрывают светлые волосы. Он наклоняется вперед, снимая пакет со льдом, который я прижимаю к колену. Он хмурится.