Грабли (ЛП)

Эта часть была правдой. Я любил женщин. Еще больше я любил их без одежды. И я взял за правило просматривать их, как утреннюю газету - одного раза было достаточно, а менять их нужно было ежедневно.

"Как и твой отец, до определенного момента", - размышляла мама.

Я взял деревянный хьюмидор и повертел его в руках. "Этот момент наступил не после того, как он женился, так что не стоит его сильно оплакивать".

Она хныкнула в знак протеста, но сменила тему, зная, что уже слишком поздно убеждать меня в том, что мой отец был кем-то, кроме чудовища. "Луиза снова не замужем. Ты, должно быть, слышала".

"Я не должен был". Я поставила хьюмидор обратно на стол, и аромат выдержанных табачных листьев и амбрового мускуса наполнил мои ноздри.

Луиза была моей самой нелюбимой темой для разговора с мамой, хотя она всплывала довольно часто. Я испытывала сильное искушение намотать шнур от коммутатора себе на шею и дернуть. "Я не слежу ни за кем из дома".

"Тот факт, что ты все еще называешь его домом, говорит о многом".

Я тихонько хихикнула. "Надежда - это как мороженое. Чем больше ты им лакомишься, тем больше тебя тошнит".

"Ну, - сказала она ярко, отказываясь признать поражение, - Луиза действительно одинока. Год назад она потеряла своего жениха из-за несчастного случая в поло. Это было довольно ужасно. За игрой наблюдали дети".

"Боже мой", - согласился я. "Поло скучно для среднего взрослого, не говоря уже о детях. Как ужасно".

"О, Девви!" укорила мама. "Она была потрясена, когда это случилось, но теперь ... ну, я почти думаю, что это судьба, не так ли?" Мама фыркнула.

Неужели эта женщина только что нашла положительные стороны в том, что человек преждевременно умер в результате жестокого публичного несчастного случая? Дамы и господа, моя мама, Урсула Уайтхолл.

"Я рада, что ты видишь позитив в двух смертях, которые вернут нас с Луизой в один почтовый индекс", - сказала я с легкой улыбкой.

"Она ждала тебя, но не так терпеливо".

"Я настроен скептически".

"Ты сможешь убедиться в этом сам, когда приедешь сюда. Ты должен перед ней, как минимум, извиниться".

Это была правда, от которой я не мог убежать. Перед тем как сесть на самолет в Бостон в восемнадцать лет, я сказал Луизе, что вернусь за ней. Этого так и не произошло, хотя первые четыре года она терпеливо ждала, присылая мне распечатки свадебных платьев и колец на заказ. В какой-то момент бедняжка поняла, что наша помолвка не состоится, и пошла дальше. Но на это у нее ушло около десятилетия или двух.

Я должен был принести ей извинения и собирался их принести, но думать, что я должен был ей целый брак, было абсурдно.

"Знаешь, - сказала моя мать, заговорщически понизив голос на октаву, - это было последнее желание твоего отца, чтобы ты женился на Луизе".

Знаешь, - хотела сказать я точно таким же тоном, но не смогла вымолвить ни слова.

"Хотя я сочувствую твоей боли, мне крайне трудно идти на уступки ради Эдвина. Особенно сейчас, когда его нет рядом, чтобы оценить их", - мягко сказала я.

"Тебе нужно остепениться, любовь моя. Обзавестись собственной семьей".

"Этого не случится".

Но Урсула Уайтхолл не позволила такой ничтожной вещи, как реальность, встать на ее пути к хорошей речи. Я практически представляла, как она выходит на трибуну.

"Я постоянно слышу о вас от знакомых на Восточном побережье. Они говорят, что вы острый, проницательный и никогда не упускаете хорошую возможность.

"Они также говорят, что твоя личная жизнь разрушена. Что ты проводишь ночи за азартными играми в заведении этого язычника Сэма Бреннана, пьешь и водишь компанию с глупыми женщинами вдвое моложе тебя".

Первое обвинение было точным. Последнее, однако, было откровенной ложью. У меня был строгий пятилетний максимум. Я принимал любовниц на пять лет моложе или старше. На самом деле, я нарушил это правило только один раз, с восхитительно въедливой Эммабель Пенроуз. При всех моих недостатках, я не был мерзавцем. Нет ничего более жалкого, чем ходить с женщиной, которую можно принять за твою дочь. К счастью, никто в здравом уме не мог подумать, что я позволю своей дочери одеваться как Эммабель Пенроуз.

"Я понимаю, что ты расстроена, мамочка, но меня не будут уговаривать выйти замуж".

Через огромную стеклянную дверь я видела, как Киллиан, Хантер и остальные члены правления "Роял Пайплайнс" выходили из конференц-зала. Хантер помахал мне птичкой, когда уходил, а Киллиан кивнул мне с укоризной, мол, потом поговорим.

Из-за этого телефонного звонка я отстал от графика на час. Это было больше времени, чем я дал своему отцу за три десятилетия. Я собирался послать ему крупный счет прямо в ад. Тем временем мама продолжала бубнить.

"...не в ладах со своими корнями, со своей родословной. Я подозреваю, что многие вещи всплывут на поверхность, когда ты вернешься домой. Я могу прислать частный самолет, если хочешь".

Личный самолет принадлежал Бутчартам, а не Уайтхоллам, и я знала, что лучше не принимать одолжения от людей, перед которыми я не собиралась быть в долгу.

"Не нужно. Я буду летать коммерческим рейсом, с другими крестьянами".

"Первый класс - это так обычно, если только это не Сингапурские авиалинии". Если что-то и могло отвлечь мою мать от того факта, что она только что стала вдовой, так это обсуждение богатства.

"Я летаю бизнес-классом", - сардонически сказала я. "Общаюсь с самыми обычными людьми".

Я знал, что для моей матери полет бизнес-классом был сродни путешествию на бумажном кораблике, выживая исключительно на сырой океанской рыбе и солнечных лучах.

"О, Девви, я ненавижу это для тебя". Я практически представляла, как она сжимает в руках свой жемчуг. "Когда мы будем ждать вас?"

"Я буду на связи в ближайшие несколько дней".

"Пожалуйста, поторопитесь. Мы так по тебе скучаем".

"Я тоже по тебе скучаю".

Когда мы повесили трубку, мне показалось, что мою плоть разорвали.

Возможно, я скучала по маме и сестре.

Но я не скучала по замку Уайтхолл Корт.

Я взял выходной на остаток дня. Вопреки общему мнению, я не была замужем за своей работой. На самом деле, я даже не был с ней обручен. У меня были случайные отношения с фирмой, которую я создал, и я использовал любую возможность, чтобы провести время вне офиса.

Потеря отца, даже если я забыл, как он выглядел, была прекрасным поводом для отдыха.

Облака лениво скользили над головой, с любопытством наблюдая, каким будет мой следующий шаг. Не желая заставлять природу ждать, я забрела в Темпл Бар, ирландский паб, расположенный на соседней улице от моего офиса. Я сидел за барной стойкой, когда в хлипкие деревянные двери ворвалась Эммабель Пенроуз, по ее лицу текли слезы, она выглядела как потерпевший крушение поезд через несколько секунд после колоссального взрыва.

Эммабель была самой красивой женщиной на планете Земля. Это было не преувеличение, а простой факт. Ее волосы, длинные и роскошные, словно впитывали каждый солнечный лучик, падали прядями разных оттенков блонда. Ее кошачьи глаза цвета черничного мороженого были вечно закрыты капюшоном. Ее губы были искусаны пчелами, пухлые, словно ее только что жестоко поцеловали.

И это еще не говоря о ее теле, которое, как я был склонен подозревать, в один прекрасный день может стать причиной Третьей мировой войны.

Она была молода. На одиннадцать лет моложе меня. Впервые я увидел ее три года назад, когда отправился вручать ее младшей сестре, Перси, брачные бумаги Киллиана, мельком взглянул на нее во сне и весь следующий месяц фантазировал о том, как завоюю постель светловолосой нимфы.