Страница 30 из 43
С половины 1896 года в Екатеринбурге стала издаваться газета «Урал», а с 1889 года — «Уральская жизнь», продержавшаяся до середины 1919 года. «Урал» в моем собрании представлен скудно, зато «Уральская жизнь» довольно хорошо, хотя и не за все годы полными комплектами.
1905 год породил много новых газет, в частности «Уральский край», вынужденный потом перелицеваться в «Зауральский край». Эта газета представлена довольно хорошо.
Много в моем собрании изданий времени революции и гражданской войны, в том числе и очень редких, которые не имеют даже солидные библиотеки.
Из периодики последующих лет выделяется «Уральский рабочий». За большое число лет он — полными комплектами. С 1935 года я получаю «Челябинский рабочий». С 1958 года идет «Вечерний Свердловск». Есть за многие годы и центральные газеты.
Для формирования личных фондов, да и для других разделов собрания тоже (например, для географической и энциклопедической подборок), газеты вообще важно иметь в нескольких экземплярах, чтобы два хранить в неприкосновенности, а третий и четвертый использовать для вырезок материалов на разные темы для соответствующих подборок. Таких дублетных комплектов я подобрал тоже немало.
Особо и с некоторой гордостью за свое собрание выделю журнальную периодику Урала. Конечно, она далеко не исчерпывает всех изданий, но все же то, что собрано мной, далеко не все имеется в библиотеках Урала, а кое-что даже отсутствует и в крупнейших хранилищах Союза, особенно если принять во внимание исполненное на мимеографе или стеклографе.
Весной 1894 года в Шадринске появился ссыльный студент из поляков. Звали его Александром Иосифовичем Куропатвинским. Жить он устроился у своих сородичей, тоже сосланных некогда за участие в польском национальном движении, — сначала у фельдшерицы Б. И. Богданович, а потом в семействе Пашкевичей.
Известный шадринский хирург, отец будущего писателя Б. А. Тимофеева, — Александр Андреевич принял в ссыльном студенте живейшее участие, устроил его на должность фельдшера в земской больнице. Александр Иосифович сделался у Тимофеевых своим человеком — всем приглянулся этот культурный, внимательный, добрейшей души человек.
Приглянулись и Куропатвинскому и Тимофеевы, и сам Шадринск. Поэтому, когда через год кончилась ссылка и он уехал в Юрьев заканчивать курс университета, мечта вернуться в полюбившийся город не оставляла его. Окончив в декабре 1897 года медицинский факультет, он уже через два месяца подал заявление о желании работать в Шадринском земстве. К осени дело решилось, и Куропатвинского назначили заведующим Каргапольским врачебным участком.
Легко понять, почему Куропатвинского влекло на службу в место своей былой ссылки. Шадринское Зауралье никогда не знало дворян-помещиков, тогда как Польша испытывала двойной гнет — помещичий и полицейский. В Зауралье даже слово «барин» не было в ходу, чаще оно употреблялось в качестве презрительного по отношению к лодырям, к тем, кто хотел бы пожить за счет трудов другого.
И то можно понять, что в Шадринске и его уезде с числом врачей, не достигавшим даже десяти человек, сложилась почти семейная, дружеская медицинская среда, душой которой был врач Александр Андреевич Тимофеев. И Шадринское уездное земство было почти свободным от дворян — такой демократичности не знала польская административная среда и даже Московская губерния, где были еще так свежи следы крепостного права. Ни в Польше, ни под Москвой Куропатвинский не мог бы написать в уездную земскую управу так, как он писал 29 мая 1905 года в Шадринск:
«Вследствие отношения Управы от 25-го сего мая за № 7227 сим сообщаю, что, не зная, для каких «личных объяснений по делам службы» предлагает мне Управа «прибыть в Управу 30-го мая в 10 ч. утра», сие прибытие считаю лишним и до некоторой степени унижающим мое человеческое достоинство; не имея с Управой никаких секретных дел, я даже удивлен, что нашлось что-то такое, чего Управа, как мне кажется, не смеет изложить на бумаге, а кроме того, на этой неделе предстоит приемка вновь выстроенного барака и в составе комиссии для приемки работы от подрядчика войдут, вероятно, и лица от состава Управы, которые и получат, если пожелают, нужные Управе мои личные объяснения».
Из этой же переписки Куропатвинского с Шадринской земской управой видно, как он дорожил трудовым временем крестьянина, стремясь создать наилучшие условия медицинской помощи. Поэтому понятно то уважение, с каким относился он на врачебном приеме к больному. Нечего греха таить, в дореволюционной России иные врачи не прочь были покричать, покомандовать над мужичком даже во время медицинского приема. Врач Куропатвинский был готов в любую минуту встать на защиту человеческого достоинства, лично ли своего или людей труда.
Поэтому очень естественным кажется его решение начать в своем Каргаполье издание газеты.
Как только был получен вырванный народом у царского правительства блаженной памяти манифест 17 октября 1905 года, Куропатвинский немедленно воспользовался случаем и уже через четыре дня приступил к выпуску «Каргапольского листка». Подзаголовок «Листка» гласил: «Еженедельный политический, общественный, литературный и популярно-научный журнал, издаваемый Каргапольским обществом «Друзей воздержания».
Хотя слишком «кустарной» была эта газета, а все же газета. Под рукой не было ни газетной бумаги, ни типографии. Пришлось покупать в магазине обычную писчую бумагу.
Текст писался сначала на пишущей машинке, а потом печатался на множительном аппарате Шадринской земской управы. (Возможно, в Шадринске жив еще тот человек, служащий управы, который печатал газету.)
Всего вышло восемь номеров газеты, я нашел пока семь. Каждый номер в четыре страницы, да к третьему номеру в качестве приложения на двух страницах дана «Речь об обязанностях русской интеллигенции, вытекающих из Манифеста от 17 октября, произнесенная в Общем Собрании третьего элемента Шадринского земства 30 октября 1905 г. «за подписью «Земский врач А. Куропатвинский».
Думается, тираж номера не превышал 50—70 экземпляров. Некоторые номера были повторены на гектографе.
Содержание «Каргапольского листка» разнообразно. Тут и начатки политических знаний, поданные с расчетом на полуграмотную крестьянскую массу. Тут и пропаганда несколько наивных целей и задач созданного Куропатвинским «Общества друзей воздержания» (цель общества, как гласил параграф 1-й его устава, — «Нравственное и умственное самосовершенствование его членов, нравственная и материальная взаимопомощь»). Тут и хроника политической и общественной жизни. Так, в № 5 «Листка» сообщается о забастовке почтово-телеграфных работников в Шадринске, о создании союза приказчиков, о черносотенских выступлениях в уезде и прочее.
Имеющийся в моем собрании комплект оканчивается седьмым номером — от 28 ноября 1905 года. Весьма возможно, что последний — восьмой — номер был арестован полицией, поскольку издание осуществлялось явочным порядком, то есть без разрешения полиции.
Если судьба «Каргапольского листка» нам известна, то какова судьба самого А. И. Куропатвинского, пока не установлено. Можно лишь привести хроникерскую заметку в «Пермской земской неделе» за 22 марта 1907 года, № 4, стр. 9.
«5 марта в Шадринске выездной сессией Екатеринбургского окружного суда, без участия присяжных заседателей, рассматривалось уголовное дело о бывшем враче Каргапольской земской больницы, Шадринского уезда, г. Куропатвинском, обвиняемом по 1028 ст. ул. о наказаниях, т. е. в издании, без предварительного на то разрешения, газеты в с. Каргапольском, под названием «Каргапольский листок», которого выпущено было 8 номеров. Г. Куропатвинский на суд не явился. Суд постановил заочное решение, приговорив г. Куропатвинского к 8 р. штрафа, с заменой арестом на 2 дня, в случае несостоятельности».
Странное на первый взгляд дело: духовная семинария — учебное заведение, готовившее кадры духовенства, в то же время порождала в своей среде множество безбожно настроенных людей. Семинария дала много рядовых деятелей революции, не говоря уже о работниках науки и культуры, литературы и искусства.